Юрьев день (СИ)
Мари укутали в одеяла, подложили под неё туристический коврик, под голову приспособили подушку и остались дожидаться СБ-шников. Приводить в сознание девочку не решился ни я, ни продавец, так как дыхание ощущалось вполне отчётливое, пульс прощупывался и был ровным, создавалось полное впечатление, что она не без сознания, а спит. Открытых ран при беглом осмотре на теле не обнаружилось, зато на шее имелся отчётливый след укола.
Хрен его знает, чем таким её накачали, каким лекарством или наркотиком! Профессионалы приедут — будут разбираться. Моё дело: не сделать хуже. Так что, завернули, уложили и охраняли до самого приезда СБ. Довольно оперативного, надо признать: и десяти минут не прошло, как оперативная группа была уже здесь. А с ними и «скорая».
Дальше… Дальше, отвезли меня в Кремль. Там же была уже и Алина. Мари прямо из магазинчика на «скорой» укатила в клинику, ибо прикатившие медики рисковать её жизнью и здоровьем тоже не рискнули. В клинике всяко лучше оборудование, условия, реаниматологи, токсикологи и лаборатория, где можно оперативно провести забор и анализ крови на предмет той гадости, которую ей вкололи.
Меня прибывшие на «скорой» медики тоже осмотрели. Ран или травм не обнаружили, госпитализацию посчитали излишней. Рекомендовали только побыстрее отвезти домой, там загнать в горячий душ, растереть полотенцем и загнать под тёплое одеяло, напоив горячим чаем с мёдом и ударной дозой витамина C для профилактики и предотвращения возможных простудных явлений — всё ж, на дворе ноябрь месяц, а я тут мокрым щеголяю, по городу бегаю. Знали бы они, что я ещё и в ледяной воде заплывы устраивал… но, кто же им скажет-то?
Так что, отвезли меня в Кремль, все предписания выполнили… кроме порошковых витаминов и непосредственно чая — кипятком, мёдом и лимоном ограничились, так как я дико сопротивлялся ранее названным надругательствам над моей диетой.
В Кремле к таким моим пищевым закидонам были уже привычны — не первый день там уже гостевать изволю, так что, сильно упираться не стали: Барин большой, Барин сам разберётся, Барин сам перед Князем ответит…
А ответить придётся… тяжёлый вздох вырвался из груди, словно сам по себе. Было, за что ответить.
В этом нападении было ранено девять, а убито двенадцать гражданских, погибли восемь Неодорённых людей из Княжей охраны, ранено трое Дружинников и убит один… а Матвей до сих пор в больнице — врачи борются за его жизнь.
Почему мне отвечать? А кому ещё? Нас двое на хозяйстве оставалось: я и Костя.
Костя-то, понятно, своё получит: любые беспорядки в городе — его ответственность. Но конкретно это нападение стало возможным только из-за меня. Из-за того, что именно мне не сиделось себе спокойно за высокими Кремлёвскими стенами. Приспичило туда-сюда разъезжать в почти военное время… да ещё и одним и тем же маршрутом.
Понятно, что и СБ свою порцию «наградных» получит. И за то, как супостаты в Княжестве оказались, как в городе, где прятались, откуда разведданные получали и кто им пути отступления-наступления готовил. К СБ вопросов очень много. Но я-то их не услышу. Как и ответов на них.
А вот мне на мои вопросы отвечать придётся.
Я поднял правую руку и, сложив пальцы «пистолетиком», посмотрел на неё. Те «выстрелы» — что это вообще такое было? Вода в реке — это понятно. Дар прорезался. Давно ожидаемо и вполне предсказуемо. Ещё после обнаружения «сопротивляемости» Разумникам было уже понятно, что он проявится. Непонятно было только, какой именно он будет. А вот «выстрелы» — это нечто другое. Совсем другое…
Это не Дар…
Ещё до нападения, просматривая раз за разом на своём компьютере запись моего скоротечного боя с тем воздушником возле ресторана, я хмурился. Хмурился, считая совершённые мной выстрелы. Их было пятнадцать. Из четырнадцатизарядного пистолета.
В принципе, ничего невозможного: я раньше уже рассказывал, как возможно такого эффекта добиться: просто, сначала загоняешь патрон в патронник, потом извлекаешь магазин, дополняешь его одним патроном, взамен оставшемуся в стволе и забиваешь магазин обратно — вот тебе и пятнадцать патронов. Элементарная уловка, её любой, сколько-нибудь опытный стрелок знает. Пользуются, правда, не многие — слишком это опасно, оружие с досланным патроном в стволе носить. Ни один предохранитель ведь не абсолютен. Сам себе, невзначай, бочину, ногу или задницу прострелишь. И тяжесть ранения будет лишь от степени твоей везучести зависеть.
И Маверик в число этих немногих не входил. В его пистолете патрон дослан не был. Я это точно знаю, так как автоматически затворную раму дернул, поворачиваясь к новому врагу. Дёрнул, и патрон из специальной прорези при этом не выскочил. А значит: их в пистолете было не пятнадцать, а четырнадцать. Максимум, четырнадцать. Меньше могло быть. Больше — нет.
А выстрелов на записи — пятнадцать.
Возможно, эксперты не обратили на это внимание, так как две пули ушли мимо тела Ветровика, как говорится, «в молоко». Их могли не найти. А гильз хватало: четырнадцать, как и положено.
Я стрелял быстро. Выстрелы практически сливались один с одним. Их даже при замедленном воспроизведении на записи трудно различить: пистолет предстаёт этаким смазанным пятном плохого качества. Но, если задаться такой целью, то посчитать реально. И я посчитал. Не один и не два раза пересчитывал, перепроверял, действительно ли оно так, не ошибся ли я… нет. Не ошибся. Пятнадцать раз пистолет в моих руках дёрнулся прежде, чем замереть бесполезной железкой в моей руке. И результативным, пробившим «покров» Воздушника выстрелом, был именно пятнадцатый. Тот, которого не могло быть.
Я ещё тогда крепко задумался над этим. Меня так и свербело попробовать, проверить, разобраться… но я не стал. Ни к месту были такие проверки в Кремле, в моём шатком неопределённом положении.
А там, на берегу реки, я уже как-то и не задумывался. Действовал на автомате. Рука сложилась привычно, сама собой, тело энергией было напитано уже и так, чуть не до краёв. Сконцентрировалась и отправилась в руку эта энергия тоже привычно, на автомате. Так же привычно в голове произошла визуализация… Да ещё и сомнений в том, что получится, тоже не было никаких. Не было места сомнениям после того, как я почувствовал Воду…
Получается, я, всё-таки, «выстрелил» Водой? Точнее, концентрированной энергией Воды…
Не Дар, но техника… и ещё этот череп Дракона с буквой…
Я вытянул руку со сложенными «пистолетиком» пальцами, по памяти воспроизвёл ту технику. Ту, которую помнил. Всю внутреннюю работу с энергией… той энергией, которой не было, с отсутствием которой я давно смирился. Только вместо неё, использовал энергию Воды, которая теперь была, которую я чувствовал.
Прицелился, представил не грохот «Лебедя», а тихий щелчок системы малошумной стрельбы, в просторечии, именуемой «глушителем», и… Щёлк!
Пальцы «щёлкнули» именно тем звуком, а столб на площадке, в который я целился, обзавёлся маленькой сквозной «пулевой» дыркой калибра девять миллиметров.
Щёлк! Щёлк! Щёлк!.. не стал я останавливаться и «нажал на спусковой крючок» четырнадцать раз одной серией, как нажимал на стрельбище перед мишенью, отрабатывая очередной норматив.
Четырнадцать дырочек одна под одной появились в выбранном мной столбе.
Я же опустошённо уронил эту руку, глядя на дырки. Затем лицо моё исказилось, рот открылся в немом крике ярости, я махнул левой рукой, и с неё слетела вода, серповидное тонкое лезвие из воды, которое начисто срезало основание столба и, нисколько не сбавив скорости, полетело дальше. Столб медленно завалился и упал на пол площадки. Упала и моя рука. Я опёрся ими о колени и тяжело дышал. Тяжело, словно только что пробежал пятикилометровый кросс с оружием, снаряжением в берцах и военной форме, стараясь изо всех сил уложиться во время на ежеквартальной сдаче физо.
Даже тяжелее. С хрипами. Чуть ли не выплёвывая лёгкие. И вода, что до этого покрывала моё тело, словно примагниченная к нему, перестала держаться. Она одной быстрой волной скатилась с меня, оставив не мокрым, а лишь только влажным. Я не высох мгновенно, просто лишняя вода, подчиняясь земному притяжению, рухнула на пол. Лишняя, но не вся.