Шлак 5.0 (СИ)

— Значит, вы и есть Дон? Евгений Донкин. Муж той женщины. Данары. Интересный экземпляр ваша жена. Вы и она — это очень многое объясняет.
Экземпляр… Мне стало неприятно. Нервы защемило, кровь начала бурлить. Назвать человека «экземпляром» всё равно, что обездушить его. Мы для него всего-то объекты изучения, возможность обосновать какую-то теорию, совершить очередное открытие. Пусть он и гений, подарил человечеству наногранды, продлил жизнь, вылечил болезни. Но доступно это не всем, лишь избранным. Зато доступен нюхач, тоже его открытие. Он так же лечит, но одновременно заставляет людей деградировать. Благодаря Тавроди Данара превратилась в тень и уже никогда не станет человеком.
Мне захотелось удавить его, и не важно, что на запястьях наручники, это не помеха. И охрана не помеха, не успеют остановить меня. Но дотянуться всё равно не получится. Тавроди проводник. Не знаю, в чём заключается его дар, но в данный момент он под дозой. От него просто несло силой. Никакие охранники ему не нужны, они всего лишь декорация, визуальное обозначение его могущества, свита, как и чванливый юноша по фамилии Роузберг. Прыщавый, кстати, вернулся, за ним следом явилась милая девушка в клетчатом передничке, и с улыбкой поставила передо мной тарелку, на которой возвышалась горка бутербродов с колбасой и сыром.
— Bon appétit.
Надо же, французский. Местное общество избаловано не только комфортом, но и вышколенной прислугой. На широкую ногу живут господа конторщики.
Я начал есть, откусывая за раз половину бутерброда. Тавроди покачивал головой и щурился.
— Кажется, я вспомнил вас, Евгений. Полгода назад вас бросили в подвал на Передовой базе. Да, так и есть. Вы казались жалким, нервным и держались за рёбра. Я ещё подумал, что вас непременно отправят на ферму. Но вы как-то избежали уготованной участи.
— Меня и отправили, — пожал я плечами. — Но мне посчастливилось попасть в шоу Мозгоклюя и даже одержать победу. Я Кровавый заяц, слышали?
— Кровавый заяц, вот как? — Тавроди немного приподнялся в кресле. — Помню, помню. Особенно те кадры, где вы забили чугунным утюгом того незадачливого охотника. Значит, это вы его так, да?
— Ага. Мой первый труп. Как я терзался из-за этого, ох. Но на следующий день добавилось ещё четверо, и это подействовало как успокоительное.
— И сколько всего на вашей совести убитых людей?
— Не знаю, не считал. Но всяко меньше, чем на вашей.
Я засмеялся, изо рта полетели хлебные крошки прямо в лицо Тавроди. Тот недовольно отодвинулся, провёл по щекам ладонью, вытираясь.
— Упс, — я прикрыл рот. — Пардон, господин одуванчик. Извините, плохо воспитан, не умею вести себя в приличном обществе.
Он не обиделся, наоборот, скрючил жалостливую мордочку.
— Вы злитесь, Евгений. Вы думаете, что я навредил вашей жене…
— Если б только жене!
— Заблуждение. Вы заблуждаетесь так же, как и многие остальные. Это вред во имя блага всего человечества…
— Точно, как же я сразу-то не понял? Благо человечеству! Да вы, батенька, с Оловом родные братья. Он тоже своих миссионерок дерёт во благо человечества и во имя Великого Невидимого, а миссионеров кастрирует.
Ко мне шагнул охранник и влепил пощёчину. По холлу прокатился звон, в голове зашумело, охранник завис надо мной грозовой тучей.
— Не перебивай! Говори только когда спрашивают.
Я позёрски вскинул руки: прошу прощения, больше не буду, и вернулся к бутербродам. Охранник вернулся к стене.
— Да, это неприятно, знаете ли, когда перебивают, — поморщился Тавроди.
Неприятно, это когда тебе в нос запихивают пыльцу крапивницы, и через несколько дней тебя начинает крутить от дикой боли, а ещё через несколько ты перестаёшь быть человеком. Вот это действительно неприятно, но произносить вслух не стал, боль от первой пощёчины ещё не прошла.
— Вы зря иронизируете по поводу блага, — Тавроди откинулся на спинку кресла. — Наногранды способны победить любую болезнь. Вы можете парировать, дескать, они доступны исключительно избранным. Верно, спорить тут не имеет смысла. Но так было всегда: кому-то доставалось всё, кому-то ничего. Изменить это, значит пойти против истории. Человечество многократно убеждалось в том, что помочь абсолютно всем невозможно. Да и нанограндов на всех не хватит. Более того, кто-то должен служить их источником, — он помолчал. — Что же вы молчите?
 
— Не хочу ещё раз получить по роже.
— Бросьте, вы не так глупы, как хотите показать. Я видел ваше досье: университет, собственный бизнес. Мне нужны умные люди, к тому же проводники.
— Это предложение?
— Считайте, что да.
— И много вы уже набрали умных проводников?
— Не много. Проводников в принципе не может быть много. Например, в Прихожей, насколько мне известно, нет ни одного, в конгломерации шесть или семь. У нас пять. Один в Анклаве, десяток на Диких Территориях. Они не любят лезть на глаза. Бояться. Но мы отлавливаем их постепенно.
Я мысленно подсчитал загоновских проводников. Кроме меня это сам Тавроди, Мёрзлый, Олово и Коптич. Так и есть, пять.
— Откуда берутся проводники?
— О, — Тавроди оживился, — это долгая история, и вряд ли будет вам понятна, но я попробую объяснить. Начну по-простому: они ни откуда не берутся, просто рождаются такими. Кто-то рождается пилотом, кто-то поваром, кто-то художником, а кто-то проводником. Слепой случай, да-с. Дело в том, что в крови находится элемент, выявить который можно лишь при помощи определённых реагентов, я назвал его тавродин. Не слишком пафосно, нет? Именно он взаимодействует с нанограндами, позволяя человеку мобилизовать скрытые силы организма. Увеличивается реакция, регенерация, умственные способности. У обычных людей на один миллилитр крови в среднем приходится ноль целых три тысячных тавродина. У тварей, в частности, у пёсо данный показатель равен одной сотой, у язычника и багета около двух, у подражателя четыре, у лизуна семь. У тех, кого мы относим к проводникам, количество тавродина составляет не менее пяти сотых. Наш общий знакомый Мёрзлый имеет семь сотых тавродина на миллилитр. Представляете его возможности?
Я отрицательно покачал головой.
— Ну как же, именно количество тавродина в крови влияет на дар. Чем его больше, тем дар ярче и сильнее. Имея четыре сотых, подражатель может говорить, а лизун при своих семи способен контролировать тварей и общаться с нами на ментальном уровне. Мёрзлый за короткий промежуток времени замораживает пространство вокруг себя, Олово легко избегает любой опасности, а Коптич способен создавать фантомы.
Голос его звенел от воодушевления. В какой-то момент Тавроди вскочил и, размахивая руками, заходил по холлу. Роузберг попятился, чтобы ненароком не столкнуться с начальником.
— А какой дар у вас? — дожёвывая последний бутерброд, спросил я.
Тавроди остановился.
— У меня? — вопрос как будто застал его врасплох. Он встряхнул головой, от чего копна волос всколыхнулась, и кивнул. — Ну да, у меня, конечно… Я чувствую неизведанное. Тайны! Если где-то что-то сокрыто, я осознаю это и пытаюсь найти. Но брожу не впотьмах, а сразу вижу направление. Именно так я открыл тавродин, выявил наногранды, формулу нюхача. Но нюхач — это побочное. Теперь я ищу нечто новое. На наших глазах происходит эволюционный процесс, рождение нового человека. Homo sapiens отступает в прошлое, на смену ему смелой поступью идёт Homo Tavrodius. Человек Тавроди! Это будет нечто совсем иное. Между Homo sapiens и Homo Tavrodius разница столь же глобальна, как между кроманьонцем и гоминидом. Совершенно иной вид, более развитый, более пластичный. Проводники лишь промежуточное звено, обеспечивающее движение вперёд. С каждым новым поколением нас будет становиться больше, мы начнём скрещиваться между собой и откроем следующую страницу развития человечества! Это будут двуликие, те, оба родителя которых проводники. Они станут элитой планеты, вершиной эволюции, познают неведомое, поднимутся выше Бога! Сами станут Богами!