Эффект пустоты (СИ)

  
16
 
ШЭЙ
КИЛЛИН, ШОТЛАНДИЯ 
До начала отсчета 17 часов
Меня достало все это: долгие часы без сна, и ни спуститься, ни унитаз смыть. Мне уже плевать, что там услышит Кай.
И все же перед тем, как спустить воду в туалете, я включаю душ. На всякий случай.
Еще только семь утра, а я на цыпочках спускаюсь по ступеням, чтобы прошмыгнуть мимо тахты на кухню, но Кая там нет. Вместо него под одеялом головой на подушке лежит Рэмси. Мило.
Заглядываю на кухню — никого.
Не уехал же он?
Нет, зачем ему уезжать?
Выглядываю в окно — байк на месте. А потом замечаю Кая на скамейке в дальнем конце нашего сада. Засовываю ноги в первую попавшуюся пару обуви и выхожу из дома.
Кай смотрит в другую сторону и не двигается. Золотистые пряди отражают свет утра. Увлекся видами? По большей части люди только охают и ахают от восторга. Отсюда просматривается открывающийся внизу за деревьями Лох-Тей — сверкающая синяя гладь, протянувшаяся в обе стороны на многие километры. А если посмотреть в противоположную сторону, там поднимаются Бен-Лоуренс и другие пики.
Иду к нему. Он оборачивается на звук и улыбается.
— Привет, — говорю я. — Рано поднялся?
— Плохо спал.
— Извини, это из-за тахты?
— Нет, вовсе нет. — Он пожимает плечами. — Просто не мог заснуть.
— Я тоже.
Сажусь рядом, и мы смотрим на озеро. В такое солнечное, такое тихое утро, как сегодня, его поверхность похожа на зеркало; мир сверху — деревья, холмы, горы — отражается до мельчайших деталей. Если бы у меня было достаточно острое зрение, то уверена, что смогла бы рассмотреть и наше отражение на водной глади.
Потом Кай качает головой.
— Понимаю, почему люди сюда приезжают, но меня это наводит только на мысли об утрате. — Он быстро встает и отворачивается от озера.
  
17
 
КЕЛЛИ
ШЕТЛЕНДСКИЙ ИНСТИТУТ, ШОТЛАНДИЯ
До начала отсчета 16 часов
Но вот дверь скользит в сторону, и обе медсестры проходят в квадратную комнату; я следую за ними по пятам. Техник в комбинезоне измеряет им температуру и спрашивает, как они себя чувствуют. Им говорят, что они должны сесть, подождать часок и снова измерить температуру.
Усевшись, они жалуются на то, что голодны и пропустят начало какого-то фильма, который надеялись посмотреть.
Наконец им снова измеряют температуру, и в другой стене открывается дверь.
По коридору они проходят в кафетерий; ужин в самом разгаре. Повсюду большие и малые столы; за ними группы по двое-трое, а то и целые компании болтают, смеются, едят, заканчивают трапезу или просто сидят. За одним из столов несколько человек с озабоченными лицами шепотом яростно о чем-то спорят — не могу расслышать о чем. Вообще это место не сильно отличается от маленькой школьной столовой в обеденное время, только блюда выглядят лучше, а стулья удобнее.
Раздается сильный грохот.
Женщина споткнулась, и поднос с едой полетел на пол.
Кто-то вскакивает помочь ей. Упавшая показалась знакомой. Ах да, это та самая женщина в белом халате, которая разговаривала с моим ученым в зале с мониторами и спрашивала, почему он задержался.
Если это была диспетчерская, думаю я, то медсестра сказала, что ее заперли на карантин. Должно быть, женщина ушла до того, как это случилось.
Выглядит она немного бледной.
  
18
 
ШЭЙ
КИЛЛИН, ШОТЛАНДИЯ 
До начала отсчета 15 часов
— Ты раньше ездила на байке? — спрашивает Кай.
— Нет. Только на мопеде.
Кай открывает багажный контейнер позади сиденья и достает что-то красное. Шлем.
Протягивает мне.
— Проверь, подходит ли. — Надеваю шлем на голову, но немного криво. Кай обеими руками поправляет его. Потом убирает мне волосы.
— Удобно? — спрашивает он.
— Отлично. — Я несколько смущена. — Это ее? Я хотела сказать…
— Что это шлем Кел исты? Да. Красный был ее любимым цветом. Волосы у нее были темные, как у тебя. Только у нее…
 
— Длинные и прямые. Не это безобразие. У меня неправильная реплика гена курчавости волос. — Я вовремя останавливаюсь, чтобы не начать рассказывать ему про генные исследования, которые когда-нибудь позволят мне исправить прическу, не тратя долгие часы на возню с выпрямителем. Сейчас нам не до этого.
— Но тебе идет. — Кай наматывает на палец одну кудряшку, выбившуюся из-под шлема, потом, словно осознав, что делает, отдергивает руку так быстро, что прядь пружинкой отскакивает назад.
Кай заставляет меня заправить джинсы в самые тяжелые сапоги, какие велел найти, и показывает, как садиться на байк. И за что держаться.
А потом мы трогаемся.
Готова поспорить, что он едет медленнее, чем обычно, но от ощущения скорости и вида дороги, бегущей под колесами, в жилах стынет кровь. Мы очень быстро преодолеваем расстояние, которое я проезжаю за полчаса на велосипеде.
Ближе к главной улице Киллина он сбрасывает скорость; здесь расположены магазины, кафе, церкви и пабы — то, что может сойти за местную цивилизацию. Небо чистое и голубое; раннее утреннее солнце отражается и играет на поверхности реки, переваливающей через водопады Дохарта. Горы и деревья, расположенные выше, озарены мерцающим гало [4] из водяных брызг. Теплый весенний денек, но на горных пиках еще лежит снег.
Что ж, в такие дни здесь достаточно красиво. Но иногда мне хочется, чтобы тут было побольше людей и я могла бы среди них затеряться. Здесь все знают, кто ты — местный или турист. Или ни то ни другое, как я. Хотя мать у меня шотландка, сама я навсегда останусь здесь чужой.
Двигаемся мимо девочек из школы, выбравшихся из дома пораньше ради субботнего утра, и я чувствую их взгляды, пока Кай подруливает, чтобы припарковаться у обочины дороги. По крайней мере, появится новая тема для обсуждения в школьном автобусе в понедельник утром, и они станут не просто перемывать мне косточки, а шушукаться о моем высоком блондинистом и красивом спутнике.
— Ну как, нормально? — спрашивает Кай, пока я снимаю шлем.
— Мне понравилось! — Чувствую, что у меня горят глаза.
— В следующий раз возьму тебя в настоящую поездку, где можно будет развить скорость.
Сердце у меня замирает.
— Было бы замечательно! — отвечаю я.
И Кай отворачивается, чтобы положить шлемы в багажник под сиденьем. В его взгляде мелькает странное разочарованное выражение, словно он жалеет о своих словах. Он ведь просто старался быть вежливым, не так ли? На самом деле ничего такого не имел в виду. Стараюсь не обращать внимания на подобные мысли — у него сейчас слишком много забот.
— Итак. Где начинается эта тропинка? — спрашивает он.
— Идем. Я тебе покажу, — отвечаю я, и мы переходим дорогу, шагаем по мосту возле водопада. Как всегда, вслушиваюсь в музыку воды и не заговариваю, пока мы не оказываемся на той стороне и не проходим мимо паба вниз по переулку. — Как твоя сестра попала сюда? Где она остановилась?
— Она жила с нашей матерью, в загородном доме. Это один из тех, что стоят на южном берегу озера. — Он машет в сторону Лох-Тей, которого не видно сейчас за деревьями.
— Знаю это место. — Там полдюжины очень, очень дорогих загородных особняков, в которых редко кто-то появляется. И если по воде до них можно добраться довольно быстро, то по берегу, в обход озера, путь неблизкий. — Ей пришлось бы долго туда идти. Тропинок по пути встречается мало. Большую часть пути она должна была идти вдоль дороги. Если только не переправилась по воде.
— Когда мы сюда приезжали, сестре нравилось плавать по озеру, и она вопреки запретам частенько сбегала одна. Но наше каноэ так и осталось дома.
— Если допустить, что Келиста столько прошла, то маловероятно, что по пути ее никто нигде не заметил. Здесь все всех знают; кто местный, кто нет. Ее наверняка увидели бы.