Эффект пустоты (СИ)
— Сначала нужно заполучить машину, которая увезет нас от собак.
— Да. Надо определить место, до которого удобнее всего добраться с берегов Лох-Тей. Келли поможет нам узнать, какой путь самый безопасный.
Они продолжают обсуждать, что делать, и как, и когда, но я удаляюсь. Говорю им, что пойду и посмотрю на дорогу, не появились ли опять военные, но на самом деле мне хочется оказаться подальше от Шэй, чтобы она не слышала моих мыслей.
Сможем ли мы на самом деле найти Первого?
Мне хочется найти его, обернуться вокруг его тела и испепелить.
Хочу смотреть, как он умирает, кричит от боли, как кричали многие и многие, и чтобы потом, перед самой смертью, он смог увидеть и услышать меня. И я скажу ему, кто я такая, что я с ним сделала и почему.
Я
ХОЧУ
ОТОМСТИТЬ.
ЧАСТЬ 4
ГРЕХОПАДЕНИЕ
Когда все возможные решения исключены, невозможное становится не только возможным, но и наиболее вероятным.
1
ШЭЙ
В сумерках мы выскальзываем наружу. Кай спускается по лестнице, тянет за веревку и выталкивает лодку из-под краннога. Забирается в нее, и лодка дико пляшет на воде. Когда она перестает качаться, спускаюсь и я. Грациозного спуска не получается. После полутора суток без еды дрожат руки, подгибаются ноги, и движениям недостает координации.
— Готова? — шепчет Кай.
Киваю, и он принимается грести — выводит лодку от нашего убежища на чистую воду с большими глубинами. Гребет спокойно, ровно, тихо. Он не ел даже дольше, чем я, его били по голове, он целый день провел привязанным к скамейке, но держится молодцом.
Любуюсь, как он работает веслами. Ночь сегодня безоблачная; разноцветное сияние вокруг звезд бьет по глазам, отражается от воды, от Кая.
Он поднимает весла из воды, и мышцы сокращаются; волосы вьются над воротником, и моим пальцам не терпится коснуться их.
— Прекрати, — шепчет он.
— Что?
— Не смотри на меня так. Я пытаюсь сосредоточиться.
Келли возвращается из разведки. «Трое еще неподалеку. Один с собаками у твоего дома; они вроде бы спят. Двое перемещаются: первый ходит между блокпостами по дороге над озером, второй вдоль берега. В Кенморе чисто».
— Келли сказала, что можно плыть, — говорю я Каю и выставляю большие пальцы рук. Он поворачивает лодку направо, в направлении Кенмора.
Это небольшая деревушка, наверное, самый удаленный от Киллина населенный пункт у озера. Когда мы вернулись в Киллин, он еще не входил в зону карантина, а теперь входит. Его не зачистили, и Келли еще раньше сообщала, что там остались мертвые, больные и умирающие люди. Теперь, когда армия ушла — если не считать тех, кто ловит меня, — они брошены на произвол судьбы.
Кай перестает грести.
— Хочешь, чтобы я сменила тебя? — спрашиваю у него.
— Нет. Все в порядке. Просто подумал: нужно выбросить наши телефоны в озеро. Их могут отслеживать. Нельзя ими пользоваться.
— Ох. Ладно. — Co вздохом достаю свой телефон и провожу пальцем по чехлу, борюсь с желанием снять его: по дизайну он напоминает моего белого медвежонка Рэмси, и мне трудно с ним расстаться. Что-то проворачивается в душе, когда расстаюсь с вещами из прошлого. Но мамы больше нет, и имеют ли они какое-то значение?
И все же чехол отправляется в карман, а наши телефоны погружаются в холодную воду озера.
Вскоре мы уже подходим к причалу в Кенморе. Чувствую это, еще не завидев деревни: в воздухе витают боль и смерть. Приходится блокировать их. Келли говорит, что продолжит наблюдение за нами сверху, и взмывает в небо.
Кай подводит лодку к причалу, я набрасываю веревку на столбик. Он выходит за мной. Пришло время запастись всем необходимым для жизни.
Идем по улице, потом по другой, ищем дома, которые, по нашему мнению, стоит обследовать. Некоторые пусты, в других только покойники, в третьих — больные и умирающие. Почти все время пользуюсь защитой, ослабляя ее время от времени, чтобы избегать последних.
Пробуем передние и задние двери, иногда окна, заходим в некоторые дома, стараясь не думать, что стало с теми, кто тут жил. Это трудно, потому что их тела зачастую так и лежат в комнатах.
Мы обнаруживаем и жадно едим зерновые батончики и фрукты — все, что можно есть на ходу, и набиваем небольшие рюкзаки продуктами и бутылками с водой. Находим одежду, которая нам почти по размеру, и переодеваемся. В одном доме вижу на полке топографические карты; быстро просматриваю и запоминаю те, что могут пригодиться, потом кладу на место.
У меня всегда была фотографическая память, а после болезни она стала даже более точной. Хватает одного взгляда на карту, и уже мысленно вижу ее, и даже больше того: я способна соотносить ее с другими картами и прочей информацией и все это анализировать. Все равно что постоянный доступ ко всем накопленным знаниям по первому требованию; не приходится рыться в памяти, чтобы найти нужное.
Я обыскиваю сумки и выдвижные ящики, даже карманы у покойников в поисках смартфонов с нормальной зарядкой и без паролей. Нахожу пять штук — вполне достаточно, можно заканчивать с этим мрачным занятием. Кай оставляет меня там, где я обнаруживаю последний смартфон, и идет искать машину. Я выключаю все аппараты, кроме одного, и тщательно упаковываю их в пластиковые пакеты на случай переправы через реку. Оставшийся использую для входа в блог Ионы — «Встряску».
В разделе черновиков нахожу один, озаглавленный: Ты в порядке?
Нажимаю «редактировать».
Шэй: Все нормально. Мы узнали, что абердинский грипп начался не в Абердине; направляемся на Шетлен-ды. Там находилась подземная лаборатория, где проводились сомнительные исследования по поиску лекарства от рака; этот грипп явился оттуда. Собираемся выследить доктора, который возглавлял лабораторию.
Жму «сохранить», пытаясь придумать, что еще написать, но пока размышляю, появляется новая правка. Должно быть, Иона вышла в онлайн.
Иона: Вот это да. Какая сенсация!
Я фыркаю.
Шэй: Ну спасибо!
Снова сохраняю, выжидаю секунду, жму «обновить». Появляется новая редакция.
Иона: Прости, я так рада, что вы в порядке. Говорят, что ты убийца — что за потоки дерьма! Они гонятся за вами из-за того, что ты знаешь? Приезжали солдаты, все в костюмах, на перекрытой дороге было настоящее противостояние, пока, наконец, мой брат с соседом не решили, что лучше их пропустить. Они со всеми разговаривали, требовали сказать, где вы, обыскали дом и амбары. Мы им говорили, что загородили дорогу еще до того, как был объявлен карантин в нашем районе, и что с тех пор никто не входил и не выходил отсюда. Потом они уехали, и все.
В задумчивости кусаю губу.
Шэй: О мой бог, Иона, мне так жаль, что все так получилось.
Я так потрясена, что холодеет сердце. А если бы брат с соседом их не пустили, что сделали бы солдаты?
Иона: Не извиняйся, я отдала бы жизнь за такую сенсацию. По пути сообщай мне все, что сможешь. Я передам информацию своим источникам, чтобы она стала известна в сетях, так что если с тобой или со мной что-то случится, они поднимут крик.
Шэй: Иона! НЕ ГОВОРИ, ЧТО ОТДАШЬ РАДИ ЭТОГО ЖИЗНЬ!
Я в буквальном смысле кричу на нее в интернете и все печатаю заглавными буквами.
Иона: Извини; фигура речи, бла-бла. Ты уже придумала, как попасть через море на Шетленды?
Шэй: Нет.
Иона: Ты этого, наверное, еще не знаешь, только что сообщили в новостях: теперь все Соединенное Королевство на карантине. Нашу линию побережья контролируют береговая охрана и флот, и кроме того — международные силы сдерживания ООН.
Шэй: Что??
Иона: Лазейка всегда найдется; сообщалось о лодках, проскользнувших через заградительные линии в другие страны Европы. Посмотрю, не смогу ли что-нибудь посоветовать. Заходи, когда сможешь. Потом я эту заметку удалю.
