Эффект пустоты (СИ)

— Спасибо, Келли. За то, что помогла мне. За все, — говорит Шэй. Она знает: я вижу, что ее мысли искренни, но мне нужно нечто большее. Мне нужно, чтобы она произнесла это вслух.
«Я ведь тоже твой друг?»
— Конечно. Я перед тобой в долгу. Даже по уши в долгах.
«Ты больше не будешь меня игнорировать? Обещаешь?»
— Обещаю. Никогда не буду. Я думала, что схожу с ума, что выдумала тебя, что ты ненастоящая. Но теперь понимаю: это не я сошла с ума и не ты свихнулась, а весь этот проклятый мир съехал с катушек и окончательно рехнулся. Мир превратился в дурдом, а мы как те две пациентки, которые пытаются разобраться, что происходит.
«Ха! Мне это нравится. А как тебе такая мысль: весь мир сошел с ума, и только мы вдвоем сохранили здравый рассудок. И держимся вместе. Идет?»
— Идет. Договорились. — Она протягивает ладонь; я озадачена, потом пожимаю ее. Она трясет мою руку, и странная волна пробегает по мне.
Шэй мой друг. У меня есть друг. Друзья ведь существуют друг для друга, правильно?
Потом она зевает и почесывает ухо.
— Вроде как покалывает. — И снова зевает.
«Тебе надо поспать. Я постерегу».
— Ладно. Спасибо. — Она бредет в гостиную и устраивается на диване, не желая подниматься наверх в поисках спальни. «Может быть, жившие здесь люди лежат в своих постелях мертвые, — улавливаю ее беспокойную мысль. — Может, они все еще здесь».
«Я проверю, — успокаиваю я, быстро обследую дом и сообщаю ей: — В доме нет ни мертвых, ни живых. Засыпай; я разбужу, если что-нибудь случится».
Но как только Шэй засыпает, я вылетаю и несусь над дорогой, по которой уехал Кай.
Вот уже первый блокпост, а я так и не видела его; должно быть, он здесь уже проехал. Собираюсь продолжить путь и уже почти миную блокпост, как вдруг что-то привлекает мое внимание.
Что это стоит вон там, на обочине?
Это байк Кая.
  
18
 
ШЭЙ
«Кай лежит рядом, его рука гладит мои волосы. Он смотрит мне в глаза тем особенным взглядом, от которого становится тепло, тело трепещет, во рту пересыхает, горло сжимается, и я не могу удержаться, чтобы не поцеловать его».
А потом он исчезает. И мои руки холодеют.
Он в беде.
Начинаю искать его: дальше, еще дальше, но вокруг тихо и пусто.
Его здесь нет, и, что еще хуже, его нет нигде».
К горлу подступает крик, я молочу руками и ногами, падаю с дивана и ударяюсь о деревянный пол.
После кошмара сердце колотится — это всего лишь сон.
Сажусь. Сквозь незнакомые занавески в незнакомый дом пробивается свет. Прошлой ночью я обратила на окружающее совсем мало внимания, и сейчас мне кажется, будто я впервые вижу эту аккуратную комнату.
— Келли! — зову я вслух, а потом повторяю мысленно: «Келли!»
Ответа нет; значит, сейчас подходящее время все обдумать, пока она не слышит моих мыслей.
Если она действительно реальна — а после сегодняшней ночи, полагаю, я вынуждена это принять, — значит, с головой у меня все в порядке. Означает ли это, что все воспоминания о снах, в которых я видела маму перед ее смертью, тоже отражают действительность?
Тогда Келли — моя единокровная сестра, а мой отец — человек, которого Кай ненавидит больше всего на свете.
По крайней мере, Кай не является моим сводным братом — это было бы слишком.
У меня урчит в желудке. Как это возможно — испытывать голод после такого?
Бреду на кухню, открываю холодильник и сразу захлопываю. Там что-то протухло.
Но вот в буфете нахожу ореховое масло, а в морозильной камере — хлеб. Отправляю его в тостер. Когда появляется Келли — по прихожей проносится размытое пятно, — я намазываю четвертый бутерброд. Она излучает тревогу.
— Что случилось?
«Я проверила дорогу, по которой ехал Кай, и…»
— Что произошло? Он в порядке?
«Не знаю! Его байк за блокпостом, а самого его нет».
Меня охватывает паника, как только что во сне. Они стреляли в меня; они убили Дункана. Тот солдат собирался убить меня, даже когда я подняла руки. Что они сделают с Каем? Но я не могу понять. Они отпустили его, тогда почему…
 
Келли что-то скрывает, прячет от меня свои мысли.
— В чем дело? Говори!
«Я не могла рассказать тебе прошлой ночью. Ты была слишком расстроена и нуждалась в отдыхе». Рассказать что?
«Они говорили, что попробуют перехватить его на блокпосту».
— Но зачем им это делать, если накануне они разрешили ему уехать?
«Они говорили, что должны найти тебя, и Лиззи сказала, что ты направишься к Каю».
— Что?
«Я надеялась, что он уехал, что они не успеют и он уже миновал блокпост. Но когда полетела посмотреть, увидела там его байк. Должно быть, они схватили его».
— Где он?
«Я не знаю. Я только что осмотрела весь поселок, но не смогла найти его. Что будем делать!'»
Я внутренне содрогаюсь. Им нужна я. Ведь так? Не Кай, а я.
Она читает мои мысли. «.Нет! Если ты сдашься, вы оба окажетесь у них в руках. Какая от этого польза?»
— Слушай. Прежде всего, мы должны найти его.
«Я тебе уже сказала, что у меня не вышло. Его нет ни в парке, ни на армейской базе, ни с теми солдатами, от которых ты убежала».
— Попробуй еще раз. Давай!
Келли секунду медлит, а потом на том месте, где она стоит, взметывается темный вихрь. Она исчезает.
Я сажусь и пробую дотянуться. Как и в прошлую ночь, я тянусь ко всем глазам в поселке. Ко всем двуногим, четырехногим, шести- и восьминогим существам; я не выбираю.
Но я нигде не могу почувствовать Кая. Или увидеть его. И это так похоже на мой сон, что становится страшно.
  
19
 
КЕЛЛИ
Я еще раз пронеслась по всему поселку и уже была готова бросить эту затею, вернуться к Шэй и сообщить, что ничего не вышло.
Но что-то заставляет меня напоследок вернуться к ее дому.
В саду за домом стоит скамейка, обращенная к озеру.
Когда я в прошлый раз была здесь, она пустовала, а теперь на ней лежит Кай. Он не двигается. Глаза закрыты. Руки связаны за спиной и прикручены к скамье.
Когда я осознаю, что он не шевелится, мне становится страшно. Он в порядке? Я даже не знаю.
Должен быть в порядке.
Целую его в щеку.
«Не волнуйся, Кай, мы тебя спасем. Я и мой новый друг».
  
20
 
ШЭЙ
Мы двигаемся вдоль озера, держимся в стороне от дорог. Стараюсь вести себя как можно тише, хотя, уверена, стук моего сердца слышен на всю округу и выдает наше местоположение. Когда Келли примчалась, я уже знала, где Кай: видела его глазами бабочки, сидящей на краю скамейки.
Он лежал так спокойно, что это казалось неестественным; он явно не спал. Лицо бледное, если не считать багровых припухлостей на одной стороне. Руки связаны за спиной, веревка пропущена под скамьей.
Мне так захотелось дотянуться до него, прикоснуться к нему; можно ли сделать это через бабочку? Она взмахнула крыльями, вспорхнула, закружилась и села ему на щеку.
Он не пошевелился.
«Я иду, Кай». Отправив этот мысленный сигнал тогда, я повторяю его и сейчас, с каждым шагом приближаясь к Каю.
Возвращается Келли. «Все чисто», — сообщает она и улетает снова — надо проверить тропинку с обеих сторон и убедиться, что никто не залег в засаде.
Наверняка они связали его таким образом, чтобы заманить меня. Я знаю, что иду в ловушку, и, если попадусь, лучше от этого не будет ни ему, ни мне.
Я дрожу от страха, который гонит меня в другую сторону, но ничего не могу с собой поделать, не могу повернуть.
Мы прячемся в роще между моим домом и озером. Пока я вижу только неподвижно лежащего Кая.