Эффект пустоты (СИ)

— Когда я увидела, как ты бьешь этого лузера, то поняла, что и одного удара достаточно.
— Знаю. Когда я здесь и спокоен, знаю. — Кай хмурится. — Но каким-то образом, внутренне, спутал тебя с моей сестрой; то, что случилось с ней, и сегодняшний день.
— Ты знаешь, я не ребенок. Могу о себе позаботиться.
— Конечно, можешь. — Он ухмыляется, и в глазах его мелькают веселые огоньки. — Я видел, как ты наступила ему на ногу этим своим сапогом. Готов спорить, когда у него пройдет испуг, он обнаружит, что не может ходить.
— И ты еще хотел ему добавить?
— Извини и за то, что было позже.
Я озадачена, но потом до меня доходит.
— Ты хочешь сказать, за слезы? За проявление человечности?
— Вот именно. За слишком сильное проявление человечности. Я должен справляться с этим. — Взгляд его снова становится твердым.
— Быть человечным — значит обладать чувствами. Их нельзя закупорить в бутылку — она взорвется. Дункан теперь это знает.
— Так его зовут? — спрашивает он, и я киваю. — Как думаешь, теперь он оставит тебя в покое? Ты сообщишь мне, если он причинит тебе неприятности?
— Он трус; после того, что ты с ним сделал, он ко мне и близко не подойдет. — Надеюсь. Но если он побоится лично приставать ко мне, то, уверена, вполне способен найти другие приемы, которые превратят для меня школу в кошмар. Встряхиваю головой. — Давай не будем больше о нем говорить.
— А о чем ты хочешь поговорить?
Я некоторое время не отвечаю, но каким-то образом знаю, что есть один человек, о котором ему нужно поговорить гораздо больше, чем о ком-либо другом, даже если ему и не хочется.
— Пожалуйста, Кай, расскажи мне о своей сестре.
  
29
 
КЕЛЛИ
ШЕТЛЕНДСКИЙ ИНСТИТУТ, ШОТЛАНДИЯ
До начала отсчета 4 часа
Из коридора доносятся громкие хлопки — выстрелы?
Слышен вскрик — не похоже, что кричит больной. Он кажется удивленным и сразу обрывается.
Снова выстрелы.
Иду на звук. Он ведет назад, к кафетерию. Двери открыты настежь; на полу лежит охранник, из защитного костюма торчит нож. Костюм изорван, вокруг лезвия расплывается кровавое пятно.
Но еще больше на полу людей из кафетерия — неподвижных, залитых кровью.
Внутри помещения два охранника с автоматами, наведенными на немногих оставшихся живых. Где же остальные?
Оборачиваюсь на звук бегущих ног. Опять стреляют. Кричат. Еще кто-то падает на пол, потом еще. Обгоняю бегущих охранников — они преследуют с полдюжины людей, которые заворачивают за угол и почти сталкиваются с другой группой охранников. Торопливо разворачиваются, но теперь они зажаты между двумя отрядами охраны. Поднимают руки над головами в знак того, что сдаются, но снова выстрелы, и снова крики. Несчастные падают один за другим.
Почему они убивают друг друга?
Меня тошнит, и кажется, что будет только хуже, если не вырвет, но теперь это невозможно.
Зачем убивать друг друга, если вокруг уже столько мертвых?
Я должна вырваться отсюда. Должна.
Лечу прочь от умирающих и истекающих кровью, прочесываю все коридоры, в которых уже побывала, в поисках выхода на волю.
Но куда бы я ни направлялась, повсюду упираюсь в тупики.
Что, если все здесь умрут и я навсегда останусь с покойниками и привидениями?
Нужно найти выход наружу.
  
30
 
ШЭЙ
КИЛЛИН, ШОТЛАНДИЯ
До начала отсчета 3 часа
Кай медлит, и я боюсь, что он откажется. Но потом начинает. Поначалу запинаясь, а затем все живей и живей он рассказывает, как родилась Келиста — раньше срока, какой она была крошечной, словно куколка. Что ее первым словом стало собственное имя. Как она сводила его с ума, повсюду топая за ним, когда научилась ходить. Как любила читать и ненавидела спорт, но требовала, чтобы мама брала ее на футбольные матчи команды Кая, хотя и сидела там с книжкой на коленях.
И как он ее любил.
Начав, Кай уже не может остановиться.
И все это время, пока говорит, он держится за мою руку, как за спасательный круг.
   
31
 
КЕЛЛИ
ШЕТЛЕНДСКИЙ ИНСТИТУТ, ШОТЛАНДИЯ 
До начала отсчета 2 часа
БА-БАХ!
Громкий взрыв, словно миллионы громов ударяют сразу. Сама земля содрогается так, словно ей это место нравится не больше, чем мне.
В сравнении с этим грохотом крики людей кажутся слабыми.
Взрыв словно подталкивает мои мысли, и я наконец понимаю. То место, куда бежали эти люди, пока их расстреливали. Там находились охранники. Что они охраняли? Те люди хотели вырваться. Они бежали туда потому, что там выход наружу!
Возвращаться туда не хочется. Не хочется видеть кровь и тела.
Но у меня нет выбора.
  
32
 
ШЭЙ
КИЛЛИН, ШОТЛАНДИЯ 
До начала отсчета 1 час
Вскоре Кай замолкает, но это не то замкнутое молчание нынешнего утра, когда он не мог говорить вообще ни о чем. На этот раз Кай выговорился, высказал все, что должен был.
Тикают часы, на дворе ветерок шевелит листву. Кай отпускает мою ладонь, но я не успеваю ощутить утраты — рука его ложится мне на плечи.
Опускаю голову ему на плечо, потом придвигаюсь немного ближе и кладу ее ему на грудь, и не чувствую ни смущения, ни неудобства, и мысли нет, что может или должно случиться дальше — мне так спокойно здесь, сейчас, словно голова моя и должна лежать у него на груди.
Глаза закрываются, прошедшая бессонная ночь дает себя знать, как бы сильно мне ни хотелось задержаться в этом мгновении.
Его сердце стучит — тук-тук, тук-тук — у меня под ухом, и я согреваюсь, засыпаю, плыву между сном и явью, а его рука нежно поглаживает мои волосы.
  
33
 
КЕЛЛИ
ШЕТЛЕНДСКИЙ ИНСТИТУТ, ШОТЛАНДИЯ
До начала отсчета 40 минут
Тела еще там, но их оттащили к одной из стен. Свалили в кучу. Охранников нет.
Все сбежали?
Если да, то заперли за собою дверь. Она закрыта, плотно закрыта. Осматриваю поверхность — ни щелочки, ни отверстия.
Коридор заполняется дымом. Слышен топот ног. Он приближается.
Еще люди из кафетерия? Они пытаются открыть дверь, но не могут. Она заперта.
— Нам нужно ее взорвать, — говорит один из них. Они кашляют от дыма.
— Может, у кого-то из охранников остался автомат, — предполагает другой, и несколько человек бросаются туда, откуда они пришли, чтобы осмотреть тела.
Добровольцы возвращаются. У одного в руках автомат, и он в неистовстве палит в дверь. Потом целится точнее и стреляет снова и снова, пока, наконец, запорный механизм не разлетается на части.
— Пробуйте! — кричит он.
Другой мужчина толкает дверь. Она поддается, и все проскакивают в проем. Обгоняю их, но коридор вскоре разветвляется, и я не знаю, в какую сторону двигаться. Приходится дожидаться остальных и следовать за ними.
Некоторые падают на ходу.
Несколько человек продолжают идти, кашляя и спотыкаясь в густеющем дыму.
Они достигают последней двери.
Это лифт?
Сделав усилие, они раскрывают створки, но кабины нет.
  
34
 
ШЭЙ
КИЛЛИН, ШОТЛАНДИЯ 
До начала отсчета 20 минут
— Привет, — говорит мама, и я сразу просыпаюсь.
Она стоит в двери, глаза широко открыты. Отчасти мне хочется вскочить и оказаться подальше от Кая, но другая моя часть сопротивляется этому.
Кай коротко сжимает мои плечи и убирает руки.
Он мог бы сказать, что сидел со мной и ждал, пока мама не вернется с работы, чтобы затем уехать домой. Ведь он действительно ждал, а я заснула, и он остался.