Вечный день

Старушка проковыляла к столу, достала блокнот и нетвердой рукой написала в нем два слова.
  
39
 
Дождь припустил вовсю. На гравии в первом дворе появились лужи, на улице забурлили забитые водостоки.
Они оставили ректора в ее резиденции. Старушка медленно проводила их до двери, но руки у порога не протянула, обошлась и без воодушевляющего напутствия. Хоппер пробормотала слова признательности, на что Хиткот просто ответила:
— Не попадитесь.
Последнее, что Элен заметила, перед тем как за ними захлопнулась дверь, была дочь ректора. Женщина стояла на лестнице и смотрела на нее со смешанным выражением интереса и брезгливости.
По пути из колледжа Дэвид хранил молчание. Когда же внешний мир оказался за закрытыми дверцами их «форда», он заговорил:
— Успеем смотаться туда и вернуться в Лондон еще до комендантского часа. Или заночуем где-нибудь в округе. В глубинке комендантский час не такой уж и строгий.
— Хочешь поехать? Если что, я могу и сама добраться.
По лобовому стеклу и капоту барабанили крупные капли. Дэвид хмуро взглянул на Хоппер.
— Элли, ты все спрашиваешь и спрашиваешь, хочу ли я с тобой остаться. Хочу ли отвезти тебя в Оксфорд, хочу ли прямо сейчас отправиться домой… Может, мне лучше забиться в норку в Лондоне, вернуться к Памеле, продолжать строчить пропагандистские опусы? Повторяю в последний раз: я не хочу домой. И я не жалею, что уехал из города. Я хочу быть здесь. С тобой.
— Прости. Наверное, просто по привычке спрашиваю, — она смутилась, осознав, как Дэвиду могли надоесть ее проверки. — Потом, я все еще немного удивлена.
— Это нормально. Я тоже удивлен, — он усмехнулся и завел двигатель.
Они выехали на главную дорогу, затем снова свернули на шоссе на Банбери, в северном направлении, где и располагалась указанная Хиткот деревушка.
В бардачке лежал атлас дорог, основательно измятая и замусоленная книжица, вдобавок когда-то залитая кофе. Пункт их назначения оказался чуть ли не на склейке страниц и едва читался. Алнфорд. Хоппер направляла Дэвида по окраинам Оксфорда, где дома постепенно становились больше и роскошнее. За окнами промелькнул Саммертаун — сюда Элен сбегала из университета с друзьями во время подготовки к выпускным экзаменам. Вместе они просиживали в одном и том же кафе весь вечер, растягивая перед комендантским часом по единственному заказанному стаканчику.
Вскоре знакомые места закончились. После окружной дороги они снова взяли на север. Через несколько километров двухполосное шоссе превратилось в проселочную дорогу в крайне плачевном состоянии, так что в конце концов им пришлось ползти на двадцати пяти километрах в час, лавируя среди выбоин. Фермы попадались все реже, и впереди простирался один из все еще не побежденных поясов густого леса, протянувшийся через срединную Англию.
С обеих сторон к дороге подступали деревья. Поначалу они отстояли метров на двадцать, но постепенно приближались, пока их длинные корни не принялись пробовать асфальт на прочность, то здесь, то там вспучивая его и пробиваясь на поверхность через многочисленные трещины. Над головой сплетались ветви, и дорога в конце концов превратилась в настоящий тоннель из шепчущей листвы.
Хоппер взглянула на часы. Только минуло четыре часа. Брат домой еще не пришел, но если даже он и не заметил ее отсутствия утром, Лаура наверняка поставила его в известность. Какова вероятность, что Марк не сообщит об этом своим коллегам? В зеркале заднего вида признаков погони не наблюдалось — никакой машины с Уорик и ее костлявым дружком, спешащими их арестовать.
Небо оставалось темным, и дождь лил с каждым часом все сильнее. Элен вдруг вспомнила предупреждавшую об этом ливне задорную радиопередачу в один из ее последних дней на платформе. Когда же это было? Боже, да всего-то несколько дней назад. А по ощущениям прошел месяц. Они с Харвом слушали прогноз в его каюте, и в какой-то беспечный момент она поймала себя на мысли, что жизнь на платформе, пожалуй, не так уж и плоха и что здесь вполне можно чувствовать себя как дома.
 
Лес, казалось, полностью сомкнулся вокруг дороги. Щетки стеклоочистителя лениво бегали по стеклу. Пробивающиеся через листву капли висели кляксами на лобовом стекле по нескольку секунд, превращая дорогу впереди в мозаичное панно.
— Посмотри-ка по карте, где мы сейчас.
Хоппер заглянула в атлас.
— Где-то тут должна быть церковь.
И действительно, через несколько минут слева возникла церквушка.
— Не хочешь переждать в ней, пока дождь не утихнет?
— А сколько еще осталось?
— Километров шесть.
— Тогда едем дальше.
Элен бросила взгляд на церковь, уже значительно обветшавшую. Ее стены на теневой стороне сплошь заплел плющ, колокольня угадывалась лишь по очертаниям. Еще несколько лет, и церковь, пожалуй, утратит очертания рукотворной постройки. Превратится в спящего великана, стерегущего заброшенную тропу.
Кладбище поросло молодняком, и воображение Хоппер живо нарисовало картину, как корни под землей нетерпеливо прорастают сквозь черепа погребенных. Надгробья здесь служили опорой для ползучих побегов. Едва ли отдавая себе отчет в собственных словах, она внезапно произнесла:
— Мы ведь не вернемся, да?
Однако Дэвид ее не услышал. А если и услышал, она и сама не смогла бы объяснить смысл своего вопроса.
Лондон, перенаселенный выше некуда город, опустеет. Мир умрет, так и не вернувшись к прежнему состоянию. И нет даже намеков, что произойдет на узеньком, пока еще обитаемом кольце, обращенном к солнцу, — если там вообще что-либо будет.
— Смотри. Вот там, — вдруг указал Дэвид. Сбоку от дороги сквозь листву виднелось какое-то небольшое существо. Они остановились метрах в двадцати от него, и тварь удостоила их взглядом, а затем вновь принялась щипать зелень. — Что это?
Хоппер видела животное впервые, однако знала его по фотографиям.
— Кажется, это валлаби.
— Что он здесь делает?
— Наверно, сбежал из проекта «Ковчег». Вроде он где-то поблизости располагался.
— Но это же было тридцать лет назад!
— Знаю.
Через минуту животное неспешно ускакало через подлесок. Дэвид вновь завел двигатель, и они тихонько покатили дальше. Спустя некоторое время он снова поинтересовался:
— Еще далеко?
— Не очень.
Дэвид рассеянно кивнул. Из-за туч и сгустившейся листвы на дороге стало совсем темно, и он щелкнул переключателем фар. Они мигнули раз, другой и наконец-то залили дорогу ровным светом.
А буквально через несколько секунд, словно фары послужили неким призывом, на дороге возник человек. Он неистово молотил по воздуху руками.
Времени на обсуждение, останавливаться или же нет, попросту не было, и Хоппер с тревогой увидела, что рука Дэвида автоматически легла на рычаг передач. Машина сбавила ход. Элен задумалась, как бы они отреагировали на подобное в Лондоне, после чего пришла к выводу, что остановились они лишь потому, что находились в сельской местности. Где людям еще можно доверять. Вероятно.
Угадать возраст устремившегося к их «форду» мужчины было довольно сложно — может, тридцать, а может, и все пятьдесят. Его спутанные каштановые с сединой волосы свисали клочьями на лоб, а щеки заросли такой густой бородой, что на лице были видны только нос и злобно поблескивающие глаза. Он был облачен в серое пальто почти до колен, из карманов которого свисали полиэтиленовые пакеты. Туфли его покрывал слой грязи.
— Пожалуйста! — заходился незнакомец. — Пожалуйста! Вы должны нам помочь! Моя жена! — он махнул на дорогу.
Когда машина остановилась, тип подбежал к водительской дверце, наклонился и снова принялся кричать и завывать. Дэвид не стал опускать стекло — впрочем, из-за непрекращающихся воплей он и ответить-то не мог.
— Спроси, чего он хочет, — бросила Хоппер. — Спроси, что случилось, — однако голос ее заглушали крики и неистовый стук дождя. И она вдруг поняла, что останавливаться было нельзя.