Князь Барбашин 3 (СИ)

Начало русского вторжения орденская флотилия встретила в Пернове, куда вернулась после неудачной попытки перехватить московский конвой, ежегодно уходящий в Антверпен. Увы, но в руки моряков попали только немногочисленные одиночки, не желавшие платить своим же за охрану. Добыча, конечно, была, но что это за добыча? Слёзы, а не добыча.
И тут как гром среди ясного неба пришло известие о падении Нарвы и вторжении московских орд. Потом пришло известие о поражении магистра и это переполнило чашу терпения. Моряки горели негодованием и Лёвендаль повёл свою флотилию в залив, намереваясь хорошенько разграбить русское Норовское. Однако по пути им попался кургузый бот, от экипажа которого они и узнали о бесчинствах русских на островах. Лёвендаль немедленно повернул обратно и двинулся в сторону Аренсбурга, горя желанием восстановить там епископскую власть. Вот только едва пройдя остров Моон, эскадра попала в полосу встречного ветра и вынужденно встала на якорь.
В том, что их уже рассмотрели с берега, никто на кораблях не сомневался, так что появление чужих парусов не стало для ливонцев чем-то неожиданным. Вытягивая якоря, они стали готовиться к бою, надеясь, что их морское умение превзойдёт вражеское и им улыбнётся ветреная Фортуна.
Стоя на корме своего когга, Лангер внимательно следил за манёврами противника. Тот же, пользуясь попутным ветром, пытался обойти ливонский строй и прижать их к берегу. Однако ливонцы, повинуясь сигналам флагмана, тоже не стояли на месте, осторожно маневрировали и пока что избегали столкновения с противником, который оказался не таким уж и малочисленным. Причём впереди у схизматиков гордо вспарывала воды залива огромная каракка, явно небалтийской постройки.
Корабли лавировали друг против друга в течение нескольких часов, пытаясь поймать ветер и оказаться в лучшем положении, чем неприятель. Лангер даже позволил накормить матросов обедом, разбив их на три смены. Сам он тоже с удовольствием отобедал приготовленной личным поваром кашей с густой мясной подливкой.
Наконец Лёвендаль решил, что пришла пора атаковать. Его "Самсон" переложил руль и постарался быстро сократить дистанцию с ближайшим кораблем противника, бывшим явно меньше ливонского корабля по величине. Нападать на огромную каракку в самом начале боя он посчитал излишним риском. А чтобы добиться максимального эффекта при стрельбе, адмирал приказал имевшиеся на левом борту легкие пушки перенести на правый борт, откуда они тоже бы били в более слабого противника.
Следом за флагманом на его цель потянулись и три шкуты, более скоростные и манёвренные, но слабее вооружённые.
Радостно усмехнувшись, Лангер тут же велел подворачивать к тому русскому кораблю, который он давно уже выбрал для себя целью. Следом за ним потянулся соседний когг и пара шкут.
Тактика ливонцев была проста: концентрируясь у флагманов по три-пять кораблей, выбрать себе цель и быстро с ней сблизившись, идти на абордаж. Артиллерия же в это время, сконцентрированная на баке, должна была выкашивать вражеских солдат на палубе. Если же враг был слишком могуч, как вражеская каракка, то в бой стоило идти не одной тройкой-пятёркой, а двумя, пользуясь тем, что большой корабль менее поворотлив по сравнению с малыми.
Вот только русские такой выбор боя не приняли. Их корабли немедленно отвернули в сторону и окутались густым дымом поочерёдных залпов, который встречный ветер предательски снёс в сторону ливонцев.
Чертыхнувшись, Лангер велел слегка довернуть, что бы ветер быстрее снёс едкие дымные шапки в сторону, а то от них на палубе когга уже начали задыхаться и кашлять матросы, да и у самого капитана запершило в горле.
Наконец дым рассеялся, и капитану открылась удручающая картина. Русские, как оказалось, палили не по всем кораблям ливонской эскадры, а сосредоточили огонь на флагманском корабле. Причём стреляли явно из тяжёлых пушек, иначе как ещё можно было объяснить несколько пробоин в его корпусе и рухнувшую за борт грот-мачту? Мелкие калибры пробить толстый борт были явно не в состоянии.
 
Оторвавшись от лицезрения повреждённого флагмана, Лангер вновь обратил внимание на строй русских малых кораблей, которые описав полукруг, вновь заходили на смешавшийся строй ливонцев.
- Уваливайся под ветер, - заорал он на рулевого, оценив скорость своего корабля и скорость сближения с противником. Увы, но его "Резвый олень" сейчас больше походил на стреноженную лошадь и Лангер решил, что быстро набрать ход можно только увалившись.
Русские и в этот раз не стали размазывать залп по всем кораблям, а отстрелялись по "Меркурию", который был самым большим в эскадре после флагманского корабля.
"Меркурию" явно повезло, так как, приняв в себя несколько чугунных подарков, он остался на ходу и с целыми мачтами. Правда, на его палубе царил кровавый хаос, но выходить из боя корабль не стал. Наоборот, воспользовавшись тем, что при манёвре русские малые корабли оставили своего флагмана почти в одиночестве, капитан "Меркурия" решительно двинулся в сторону каракки. Следом за ним потянулись ещё три когга, и Лангер мысленно хлопнул их капитанов по плечу. Вчетвером они имели все возможности разделаться с вражеским кораблём, а вот оставшимся силам надо просто взять на себя лихих малышей, дабы не дать им спасти своего флагмана.
Собрав вокруг себя два когга и девять шкут, Лангер решительно повернул в сторону противника. Однако чужой адмирал тоже не бездействовал. Он вновь совершил поворот на 180 градусов и двинулся в обратную сторону, задействовав огонь всех своих кораблей на головном корабле ливонцев. Увы, но этим кораблём как раз и оказался лангеровский "Резвый олень".
Когг задрожал от носа до кормы и от киля до клотика грот-мачты, принимая на себя чугунные подарки от врагов. На кормовую надстройку, где расположился Лангер, даже сквозь пушечный гул донеслись крики и крепкая ругань, а также стоны раненых. Когда концевой русский корабль проследовал мимо ливонского отряда, "Резвый олень" из прекрасного и крепкого судна превратился в едва ковыляющую по волнам развалину, в чьём борту зияли дыры, а нос был буквально изуродован.
И что самое страшное, только шкутам хватило скорости, чтобы сблизиться с избивавшими их товарища кораблями. Но их слабая артиллерия не смогла нанести врагу серьёзного ущерба, даже изорвать паруса не получилось. А теперь и вовсе, чтобы нагнать уходящий отряд, им придётся разворачиваться на те же самые 180 градусов. Что они и сделали, выстроив таким манёвром длинную кильватерную колонну, как у врага. Со стороны смотрелось весьма зрелищно: колонну из семи вражеских кораблей преследовала колонна из девяти шкут и двух коггов. Вот только продолжалось это не долго. Где-то через четверть часа русские корабли внезапно совершили поворот оверштаг "все вдруг" и так же линией пошли навстречу нагоняющим их ливонцам.
Лангер на корме медленно уходящего к острову "Резвого оленя", рассмотревший этот манёвр, радостно запрыгал от нетерпения. Похоже, русские решились сойтись на абордаж, видимо просто не представляя сколько людей было напихано на небольшие с виду шкуты. Что же, их ожидал не очень приятный сюрприз.
Однако неприятный сюрприз ожидал как раз Лангера и других ливонцев.
Сойдясь с колонной шкут и обстреляв их издалека, русские корабли разделились. Часть из них, разрядив пушки своего правого борта внезапно в очередной раз повернули "все вдруг" и легли на тот же курс, что и шкуты, повернувшись к ливонцам орудиями не стрелявшего борта. А другая часть просто прорезала строй ливонских кораблей и таким манёвром легко отсекла передовой отряд из пяти шкут от остальных. А потом, взяв их в два огня, русские принялись методично избивать ливонские корабли из своих чудовищных орудий, нисколько не боясь ответного огня малокалиберных фальконетов. Попытки же ливонцев навязать русским абордаж тут же купировались небольшими отворотами русских кораблей.