Дикие Земли (СИ)

В целом «Весы Шансов» подтверждали, что тактика выбрана верная.
Совсем уж в угол я ватажников не загнал, и по факту они ничего не теряли. Арифметика циничная, но с учётом потерь в живой силе, на руки каждому выходило как бы не больше. И моральных терзаний я не испытывал. Потому что не хрен было меня хватать и заставлять против воли работать. Да ещё и бесплатно.
Тем не менее пауза затягивалась. И кто знает, чем бы дело закончилось, если бы напряжение не разрядил Горлопан. (Я его опознал по характерному прокуренному голосу).
— Вот это я понимаю! Вот это по-нашему! — воскликнул он, с явными нотками одобрения. — Раз, и половину оттяпал. Другому бы не отдали, но ты забирай. Тебе, Бесноватый, не жалко.
Красавчик. За такую подачу мне ему только спасибо сказать. Типа это не я отжал у них половину добра, а они разрешили. По своей воле сделали царский подарок. Впрочем, особенных возражений у меня не возникло. Ситуацию, так или иначе, надо финалить. А выход, предложенный Горлопаном, как бы не один из самых приемлемых. И для ватажников, и для меня.
— Айда к нам капитаном, а Бесноватый, — не унимался тот. — С тобой мы половину Диких Земель раком поставим. А, хлопцы? Дело я говорю?
Хлопцы поддержали предложение согласными возгласами, чем тотчас вызвали недовольство со стороны Добруша.
— Вообще-то, после Меченого старший я, — бросил он, одарив меня неприязненным взглядом.
— Ващет, старший здесь я, — бесцеремонно перебил его дед. — И толковище собрал тоже я. Так что сядь и примолкни пока. И вы, сынки, рассаживайтесь, будем продолжать.
На самом деле Добруш беспокоился зря.
Нет, так-то я понимал, что одиночке в Диких Землях ловить нечего. И даже вдвоём с Димычем мы далеко не уедем, так что свою ватагу надо собирать однозначно. Но именно, что свою. А приглашение Горлопана возглавить бывшую команду Меченого меня не прельщало. Слишком уж предыстория сложилась хреновая: пленение, рабство, смерть Прохора, в которой я отчасти замешан. Лояльности от них ждать как минимум глупо. Плюс Добруш по-любому зло затаит и подгадит при первом же удобном случае.
— Ну что сынки, бум щитать, один вопрос мы закрыли, — резюмировал Митрич, когда все расселись, и, достав блокнот с карандашиком, уточнил: — Значится, мне и моим хлопцам положили равную долю, и половина с хабара отойдёт Бесноватому. А среди своих пускай уже сам распределит кому сколько. Так?
Прежде чем записать, он обвёл всех изучающим взглядом. Я же мысленно усмехнулся его предприимчивости.
Хитрый дед внаглую протащил свой интерес, да так, что ему слова поперёк никто не сможет сказать. Возражения будут выглядеть камнем в мой огород, а как уже выяснилось, связываться со мной ватажники не горели желанием…
Да ёкарный бабай, Добруш всё же решился…
О моей позиции по поводу капитанского статуса он вряд ли догадывался, поэтому захотел набрать очков в предстоящей предвыборной гонке.
— Так-то оно так, но уж больно крутовато выходит, — проворчал Добруш, поднимая взгляд на меня, — Может, хотя бы треть заберёшь? А, Бесноватый?
Заднюю давать мне было нельзя. Начнёшь сопли жевать, делать поблажки — расценят как проявление слабости и тут же насядут. Твою мать, я-то думал, что мы пришли к соглашению. Уже и Смоляной Шар распустил…
— Если разобраться, из-за тебя, считай, всё и завертелось, — продолжал давить Добруш, приняв моё молчание за нерешительность. — Родовитые по твою душу приехали. По твою и вон, товарища твоего. Так что давай, Бесноватый, скидывай свою долю на треть.
Пиндец, выбесил, падла.
Без этой реплики я бы спустил всё на тормозах, но раз уж начались претензии, то их есть у меня.
— Из-за меня, говоришь? — прошипел я, и заклинание в руке вспыхнуло с новой силой. — То есть неуёмную жадность и безмерные понты Меченого ты в учёт не берёшь? И в невольники я к вам по своему желанию подался? И на смерть должен был, как бычок на бойню идти? Так, по-твоему, выходит?
С каждым словом во мне разгорался гнев. Хранилище забурлило горячим источником. Магия вскипела в каналах и требовала немедленного применения. Со стороны себя я не видел, но, наверное, выглядел страшно. Эмоции ватажников снова расцветились испугом и ожиданием неприятностей.
  
Добруш тоже заметно сбледнул. Но и назад пятками развернуться не мог, всё по тем же причинам. Если он сейчас сдуется, то прости-прощай капитанская должность. Прохор был прав, силу здесь уважают.
Ситуацию в который раз спас Горлопан.
— Да хорош, уже качели качать. Согласные мы на половину, — проговорил он с примирительной интонацией — Добруш, завязывай, пока Бесноватый у нас всё не отмёл.
— И то верно. После драки кулаками не машут, — поддержал его Грек. — Слово было сказано, чего опять ворошить?
— А на Добруша не серчай, он за людей впрягся, — добавил Горлопан. — Ну что, Бесноватый, решили? Предъяв к нам у тебя больше нет?
Дары показали, что ватажники действительно настроены на мировую, так что смысла нагнетать дальше не было. Поэтому я в знак добрых намерений потушил Смоляной Шар и, не сводя взгляда с Добруша, процедил:
— Решили. Только свой сюртук заберу.
— На, забирай. Он мне всё равно не впору пришелся, — буркнул тот, снимая трофей с жёлтым подкладом, но было видно, что ему полегчало.
Да всем полегчало, если честно сказать. И ватажникам, и бывшим трудягам. И Димычу, который так и сидел у меня за спиной, наблюдая за шоу с полуоткрытым ртом. Но ему только на пользу. Быстрее привыкнет к местным реалиям.
* * *
— Вот и ладненько, ясность внесли, — проскрипел Митрич, отметив что-то в блокнотике, после чего продолжил: — Теперь приступим к выборам капитана. Кого хотите, ватажники?
Вразнобой посыпались предложения:
— Бесноватого.
— Добруша хотим.
— Тебя, дед.
— Э, не, сынки. Староват я для таких должностев, — тут же отмазался Митрич. — А вам молодой нужон, с шилом в заднице.
С последней фразой он выразительно посмотрел в мою сторону.
Вот же зараза. Сам соскочил, а меня неприкрыто пиарит. Продолжает играть свою партию с не до конца понятными целями. И хоть бы для приличия спросил, чего хочу я. Надо будет поговорить с ним, чтобы так больше не делал. Шахматист, блин, любитель.
Ватажники продолжали горланить:
— Бесноватого!
— Добруша!
Я ощутил частые уколы «Чужого внимания». Среди прочих отметил взгляды Грека Трофима (выжидательные) и Добруша (недоброжелательно-насторожённый). И ещё Димыча. В спину.
— Мишель, надо соглашаться, — зашипел он, пододвигаясь ко мне. — Прекрасный же шанс. Смотри, сразу тебе и люди, и база, и снаряжение. И без копейки вложений. Такое нам надо.
Всё, Димыч ожил и вернул себе прежний авантюрно-предприимчивый настрой. Но в силу характера многие нюансы он упускал, а разжёвывать ему, что к чему, времени нет.
«Эмоциональный окрас» показал, что голоса разделились приблизительно поровну. Так что у меня были все шансы стать капитаном. А мне это в хрен не впилось. И пока не дошло до голосования, надо обозначить свою позицию. Иначе могли возникнуть осложнения.
— Димыч, давай я тебе позже всё объясню, — шикнул я на приятеля и, повысив голос, сказал: — Самоотвод у меня.
— Ващет, отказываться не принято, — неодобрительно цыкнул языком дед. — Общество уважило, доверие выразило, не след обижать людей.
«Ага, расскажи мне, про „отказываться не принято“», — с усмешкой подумал я, но возразить не успел.
В разговор влез Добруш.
— Неправда твоя, старый перец. Вообще-то, у нас здеся охотничья вольница, — веско проронил он. — Не хочет человек, зачем его заставлять? Ватагу по Диким Землям водить, оно дело такое. Тут опыт нужон. Шилом в заднице его не заменишь. Верно я говорю, ватажнички?
Те, кто изначально поддерживал Добруша, одобрительно загудели. Остальные задумались. Мои соратники с «Уриила» так и вовсе выпали из обсуждения, догадавшись, что их поддержка мне не нужна. Димыч, слава богу, тоже притих и перестал меня донимать.