Дикие Земли (СИ)
— Митрич, готовь своих по Красному протоколу, — распорядился, походя Добруш.
«О даже как. Протоколу, — мысленно удивился я, не ожидая услышать от местных подобной терминологии, и только потом заметил свою бывшую вещь: — Сука. В моём сюртуке».
— Не учи учёного, — проскрипел Митрич, отмахнувшись, как от назойливой мухи, и продолжил чуть тише: — съешь говна копчёного.
Конец фразы Добруш не услышал и ускакал дальше, колыхнув жёлтым подкладом.
Полуторки пришлось подкатывать на загрузку вручную. Двигатели ещё не набрали паров и пыхтели на холостых, набирая температуру в котлах. А что значит «протокол Красный», я так и не понял. Казалось, таскали мы всё, что под руку попадёт, бессистемно. Бочонки, короба, ворохи пакли. Рулоны войлока. Тяжёлые инструментальные ящики. Дымогенератор с запасом розжига и влажных опилок. Герметический куб, сваренный из листового металла. ЗИПом к нему погрузили ручной воздушный насос, два мотка брезентовых шлангов, по типу пожарных рукавов, и жестяной раструб-насадку.
Я носился наравне с остальными, то и дело отслеживая на себе удивлённые взгляды. Закончили минут через тридцать. К тому времени и транспорт оказался готов, и охотнички управились со своим снаряжением.
Выдвинулись в три грузовичка и два паромётных пикапа. Колонну замыкал тягач с открытой платформой. На последнюю загрузились бойцы в тяжёлой броне. Работяги расселись по полуторкам в три бригады, под чисто номинальной охраной из двух охотников. Мы, понятно, с Митричем и ещё парочкой старожилов, с которыми по объективным причинам вчера не удалось познакомиться.
Я залез в числе первых — у кабины меньше трясло. Ещё не уселся, как услышал за спиной шёпот мичмана.
— Бать, ты его, что, к кузнецу сводил?
Дед в ответ только крякнул довольно. А я обернулся и, хоть параллель с кузнецом была не очень понятна, протянул Трофимову руку.
— Спасибо тебе, дружище, что прикрыл. И не обессудь за вчерашнее.
— Да, ладно, дело житейское, — неуверенно протянул мичман, ответив рукопожатием, но взгляд у него потеплел.
— Так, сынки, ручкаться опосля будете, — прервал обмен любезностями дед. — И, чтобы все вернулись целёхоньки, слухай сюды…
Я приготовился слухать и тут же скривился, как от скрипа песка по стеклу. В барабанные перепонки изнутри ворвался негодующий Мишенькин вопль. Засранец проснулся, понял, что с ним приключилось, и закатил сольный концерт.
«Бесчестный мерзавец! Как вы посмели воспользоваться моим беспомощным состоянием⁈» — орал он, не помня себя от бешенства.
Скорее всего, он имел в виду сон, но прозвучало двусмысленно.
«Ты девушка, что ли, чтобы я тобой пользовался? — огрызнулся я и со злостью добавил: — Заткнись, слушать мешаешь».
«Немедленно верните всё как было! — не успокаивался он. — Я требую! Слышите, требую!»
«Ага, только шнурки поглажу, — пообещал я с ухмылкой. — Ты для начала вести себя научись. Потом будешь требовать».
«Не вам, подлый мошенник, преподавать уроки хороших манер!» — с ненавистью окрысился он.
«Даже не собирался», — отрезал я, надеясь тем закруглить разговор, чтобы всё-таки послушать Митрича.
Но мелкий не унимался. Голосил всё сильнее и даже показалось, начал биться о стенки черепа с той стороны. Как буйнопомешанный, честное слово. Бесило жутко, но хуже было другое. Всплеском негативных эмоций он снова разбередил Хранилище, и магия пошла по каналам. Браслеты с ошейником восприняли это, как подготовку к волшбе, нагрелись и доставляли ощутимое неудобство.
Кажется, доктор тоже что-то почувствовал. Я заметил, как он поёжился, словно замёрз и нет-нет косился на меня с интересом. Надеюсь, что с праздным. Мне сейчас меньше всего надо, чтобы кто-то догадался о моей двойной сущности.
Короче, благодаря стараниям Мишеньки, инструктаж Митрича я профукал. Уловил лишь одно: поперёк батьки в пекло не лезть.
Но это и так было ясно. Истина прописная.
* * *
Пока гавкался с мелким, пока привыкал к его беспрестанному гундежу, не заметил, как время прошло. Лысая Гора оказалась сильно ближе к лагерю, чем вчерашние Пять Дымов. Не прошло и часа, как мы очутились на месте.
Платформу оставили на удобном для разворота участке под охраной двух паромётчиков. Остаток пути «тяжёлые» преодолевали пешком. А мы проехали ещё с километр и остановились у самого входа в долину, что раскинулась у подножья горы.
Название «Лысая» говорило само за себя. Её узнал бы любой, даже прежде не видя. Одинокая полукруглая сопка с кратером на вершине. На выжженном склоне багровела клякса, пышущей жаром, лавы. Над долиной в дрожании воздуха колыхалось алое марево выброса. Ощутимо несло серой, гарью, и перегретым металлом.
Вот и ответы сразу на два вопроса, даже спрашивать не пришлось. Что за плевок. И почему плевок красный. Но это всё внешние проявления, подробности ещё предстояло узнать. Как минимум, хотелось бы выяснить, что принёс выброс, и по какой причине охотники усилились бронедоспехами.
Тем временем пикапы разъехались по дороге, прикрывая колонну с двух направлений. Охотники рассредоточились в складках местности. «Тяжёлые», когда добрались, грамотно перекрыли подходы к долине. Работяги выгрузились, но остались стоять возле полуторок, под присмотром пары охотников и непосредственно Добруша. Ждали, когда рассосётся марево. Дед Митрич сказал, вслепую не лезть.
Я же испытывал чувство близкое к эйфории и впитывал реальность каждой клеточкой организма. Моего организма.
Ёкарный бабай, как же это здорово, управлять своим телом без посредника. Смотреть куда хочешь, крутить головой, ходить, говорить, трогать… Даже статус невольника, со всеми сопутствующими ограничениями, не мог испортить мне настроения.
А вот Мишенька мог.
«Тело моё! — взвился он, прочитав мои мысли. — И я верну себе контроль при первой возможности!»
Конечно, вернёшь, но кто бы позволил. Впрочем, ввязываться в бессмысленный спор я не стал. Предпочёл провести время с пользой.
Текущую ситуацию, я расценивал, как временное недоразумение, поэтому наши с Димычем планы оставались в силе. Разбогатеть и по возможности получить/вернуть себе титул. А для этого надо иметь хотя бы приблизительное представление, как и что делать. Поэтому я интересовался всем, до чего мог дотянуться Дарами или обычными органами чувств. Смотрел, слушал, оценивал. Анализировал.
Сейчас я перенимал опыт ватажников. Где припарковали транспорт? Почему именно там? Как распределили позиции? Откуда ждали вероятной угрозы? Какой?
Хотелось бы ещё с ТТХ разобраться. Машин и вооружения. О дальности прицельного выстрела и скорострельности паромёта я, например, понятия не имел. Об эксплуатации парового двигателя тем более. А надо бы. Знания прикладные и, скорее всего, пригодятся в ближайшее время. Но ликбез мне вряд ли кто проведёт, а начну расспрашивать — вызову подозрения. Так что эту тему пришлось оставить до удобного случая.
Зато удалось рассмотреть экзо-броню с близкого расстояния — один из «тяжёлых» занимал позицию совсем рядом.
Доспех лишь отдалённо напоминал полицейский, что я видел на городовом с бляхой 12545. Судя по выцветшей краске на бронепластинах, этот армейский. Раза в полтора больше. По виду списанный или с длительного хранения. И вряд ли на артефакторной тяге. Это я догадался по объёмистому горбу на спине. Внутри пыхтел компактный паровой двигатель, булькал котёл, из трубы вырывался угольный выхлоп. В руках «тяжёлый» держал паромёт, похожий на те, что стояли в пикапах, но калибром поменьше. Ну и привод к нему шёл всё от того же движка.
Не слишком удачная конструкция, на мой взгляд. Топливо подкидывать, за водой следить, давление поддерживать… А если при огневом контакте уголь закончится? Или вода выкипит? Боевых кочегаров с водоносами я что-то не наблюдал. Кстати, надо уточнить, какой у доспеха ресурс.
* * *
Пока я вникал в тонкости ватажного дела, клякса лавы на склоне остыла. Ветер и солнце разогнали красную хмарь, оставив алую взвесь только в низинах. Долину и склоны Лысой горы словно обсыпало серебром. И сверху набросали гранатовых зёрен.