Майя (СИ)

Почему каждый не очистил хотя бы свои приспособления для пищепринятия и личную форму, ладно уж те, на которых лежали общие блюда, она так и не поняла. Ведь оно всё… в слюне! Чужой слюне!
Выполнить отвратительное требование Алисиной семьи оказалось сложно и унизительно, в особенности потому, что Майя своими глазами видела, в каких условиях загрязнялись формы. Понимала, что приспособления побывали в чужих интимных отверстиях. Кошмар какой-то!
Безумное извращение!
У родственников Алисы Майя провела ещё полтора дня. Больше просто не выдержала бы: помимо постоянной необходимости мыть кем-то испачканные индивидуальные формы, оказалось, что усиленное принудительное потребление пищи тут не застольная традиция для массовых оргий, а постоянная норма. В частности, Майю несколько раз отчитывали, как маленького Кирюшу, за то, что она не желает употреблять до конца всё, что было положено на индивидуальную форму «тарелку» для неё. Когда же Майя пыталась класть небольшие фрагменты блюд, ругали и за это.
— Кто доедать всё будет? — воинственно вопрошала мать Алисы. — Испортится ведь!
Майя сдерживалась от уточнения, с какой целью было приготовлено такое количество пищепотребительных наборов, которых заведомо в разы больше требуемого для оргии.
Насилие она не понимала и не принимала. Но тут приходилось его постоянно сносить.
А остальных, очевидно, всё устраивало.
Сладострастный отец Алисы очень любил несочетаемые продукты: использовал красное варево из жижи, в котором проходили термическую обработку куски мяса, свёкла, капуста, картофель, морковь и лук, с хлебобулочными изделиями. С ними же потреблял макароны и даже сложные (правда, магазинные) пельмени. Он мог положить в жижу с фрагментами обработанных продуктов («суп», Майя всё время забывала это слово потому, что оно было расплывчатым: например, красный суп «борщ» супом не был, а был борщом, а очень похожие визуально и даже по ингредиентам суп «щи» или суп «солянка» оставались супом), так вот в любую практически такую неутилизированную воду для термической обработки отец Алисы добавлял соус «майонез» или, реже, сметану.
На самом деле он добавлял «майонез» вообще почти всюду: мазал им хлеб, поливал макароны, плюхал на мясо и котлеты.
К варёным крупам для Алисиного отца, который не обрабатывал продукты самостоятельно, не умел, похоже, их разогревать и укладывать на индивидуальную форму «тарелку» (всё это для него делала жена), так вот к крупам для него всегда клали мясные блюда, и даже к этому сладострастник неизменно употреблял хлеб! А потом шлифовал внушительной порцией наркотиков к горячему напитку для уединённого расслабления.
Перед сном он ставил у кровати на тумбу глубокую форму с наркотическим печеньем или конфетами, и, похоже, употреблял их во сне…
Внеурочное принятие пищи практиковал не только он: во вторую ночь, проведённую у Алисиных близких, Майя проснулась от странного шума и испугалась: решила, что в квартиру мог пробраться вор. В пищеблоке не горел свет, только небольшая лампочка над абсолютно нефункциональной в Срамном измерении вытяжкой над плитой (она совершенно не справлялась с ароматами ни тут, ни в квартире, которую Майя себе сняла). В этом неярком освещении межпространственная туристка, к стыду своему, застукала мать Алисы, поглощающей без специальных приспособлений для пищепринятия куриную ногу.
Майя ужасно смутилась, но юркнуть в коридор не успела. Мать Алисы её приметила, тут же объявила, что «доча» тоже пришла «заморить червячка», посмеялась над этим и метнулась к холодильному шкафу с подхваченной из сушилки индивидуальной формой «тарелкой».
Майя в ужасе представила, что её сейчас вынудят есть блюдо из червей, и испытала настоящее облегчение, когда оказалось, что ей положили мясной рулет и какие-то колбасы. Хотя принимать питание не хотелось абсолютно, это было всё-таки намного лучше, чем черви.
В дневное время мать Алисы всё обрабатывала на круглой сковороде, предварительно заливая её огромным количеством средства для смазки жарочной поверхности и накаляя его. Средство для смазки заполняло всё дно и поднималось над поверхностью на добрый палец. В этом она обрабатывала даже уже готовые продукты: те же пельмени или макароны, и без того пригодную к употреблению, растёртую в пюре картошку, сваренную накануне, или просто куски уже обработанного в кипящей воде картофеля.
  
Свежих овощей в семье использовали мало.
Витаминных добавок, если Майя верно поняла, не покупали. Таблиц расчёта витаминно-минерального баланса, которые обязательны для тех, кто отказался или свёл к минимуму употребление стандартных наборов, в ящиках пищеблока не было, сверки с такими в интернете Майя также не наблюдала. Складывалось впечатление, что этот важный для здоровья аспект в семье игнорировали полностью!
Не один раз Майя наблюдала, как сладострастный Алисин отец жаловался на перепады давления или разные боли прямо во время безудержного показательного пищепринятия. Связи с жировыми отложениями и своим состоянием он, похоже, не наблюдал.
А Майя с трудом представляла, как он ходит на работу! За популярных звёзд эстрады почти все физические активности выполняют помощники или техника, потому что их тела довольно сильно изувечены. Но ведь этот мужчина служит на заводе! И вроде как не начальником, а именно работником. Как он вообще выживает⁈
Когда мать Алисы попросила привинтить полку в унитазной комнате, потому что та вырвала один из гвоздей в стене и покосилась, Алисин отец покрылся ручьями пота, делая весьма незначительные физические усилия. Он страдал одышкой. На нём вздымались умопомрачительные жировые отложения. Как же он живёт?
Сама Майя не смогла выдержать такого пищепотребительного режима. Её ещё завтрак после массовой оргии почти что срубил, а уж после обеда и ужина… Следовало бежать от этих извращенцев в Волгоград.
К тому же её с пристрастием допрашивали по поводу окончания техникума, того самого специализированного здешнего учебного заведения для общественных кухарок. Майя вроде помнила, что Алиса думала вернуться к странному образованию, но не была в этом уверена и старалась отвечать туманно. Наворотить лишнего и подставить свою героиню совсем не хотелось. Потому Майя объявила о том, что должна вернуться… к работе. И что для съёмок обязательно требуется оборудование.
Так как успехи младшей Мининой стремительно превращались в городскую легенду, это восприняли с пониманием.
Перед отбытием из Ленинска мать Алисы велела мужу старшей дочери отпроситься с работы пораньше, чтобы посадить Майю на автобус, и та очень искренне недоумевала зачем. Муж Марины пытался отбиться, но тёща прикрикнула очень сурово и повелительно, и несчастный сдался.
— Ну зачем? — вопрошала Майя. — Я сама спокойно сяду на автобус!
— Ну да, силачка. Тебе ещё рожать! — возмутилась почему-то Алисина мать. — Пока детей нет, тяжести должны мужчины носить. Знай себе цену и береги здоровье.
Майя подняла брови. Какие тяжести? Она приехала с небольшим рюкзаком: пара футболок, несколько штук обязательных (хотя так и не удалось установить, почему) в Срамном измерении трусов, зубная щётка (в этом доме они стояли прямо в ванной, у всех на виду, в одном общем стаканчике и часто соприкасались друг с другом!) — вот и все вещи. Что же тут можно тащить?
Оказалось, что помощь Марининого мужа была совершенно нелишней! Майя, пожалуй, не смогла бы поднять две колоссальных размеров клетчатые сумки, которые с раннего утра дня отъезда начала собирать для неё Алисина мать.
Внутрь она укладывала… всякие-разные продукты питания!
Дно оказалось заставлено бутыльками с теми самыми замоченными в рассоле овощами, а также имелись там целые банки вываренных в наркотике фруктов. Но закрывала в бутыльки Алисина мама не только растительные продукты питания, но и нарезанные и смешанные салаты и даже приготовленное мясо с жиром! А к тому же уложила завёрнутыми в газету пять одеревенелых от соли и старости рыб, много свежих овощей и фруктов, перемолотое в фарш мясо в небольшой переносной холодильной сумке со льдом, какие-то (мамочки, и такое бывает!) украшения в виде бус из сушёных грибов и целые пучки похожей на букеты цветов зелени.