Добрые Люди (СИ)

Я вернулся на улочку и спрятался в тёмном проулке. Подождал пока патруль скроется и только после этого выбрался на площадь. Если память меня не обманывала, то в паре кварталов западнее размещались городские бани — одни из великого множества купален Тизы. Хозяина я когда-то знал. Конечно, у меня не было уверенности, что долговязый Шон всё ещё заправляет в банях, но старые связи — дело крепкое, на крайний случай придать веса словам можно пригоршней денье или, на худой конец, полновесным ливром.
К баням я добрался без приключений, разминувшись пару раз с гвардейцами. Обычно возле купален ночью крутился всякий сброд и нечистый на руку народец, охочий до чужого добра, но сегодня здесь было пустынно, впрочем, так теперь должно быть во всей Тизе — комендантский час, как никак. С жуликами церемонится не станут, если изловят сразу определят в «чёрную роту» да отправят к дальнему равелину, и делу конец, или того хуже — сожгут для острастки на Храмовой площади.
Бани за пятнадцать лет практически не изменились, разве что обновили фасад, да пристроили дом, из окон которого сейчас лучился свет, правда сквозь плотные портьеры разглядеть, что происходит внутри у меня не вышло. Впрочем, я не сильно огорчился, так как готов был поставь полновесный ливр, что за стенами этого домика в данный момент кто-то проигрывает целое состояния — уж что-что, а развлекаться в Тизе умели и никакая осада не могла разрушить вековые устои.
Нужная мне дверь с маленьким окошком всё ещё стояла на прежнем месте — левее парадного входа. Я попытался вспомнить, как следовало стучать в эти двери ночью:
«Два длинных, три коротких и снова длинный».
Я убрал жетон первого во внутренний карман и постучал.
Минуту спустя окошко открылось и на меня уставилось радостное лицо мужчины средних лет с копной курчавых седых волос. Он явно ожидал увидеть кого-то другого, а потому мигом помрачнел, стоило ему разглядеть меня.
— Чьих будешь? — спросил седой.
— К Шону, — ответил я.
— Проваливай, — насупился он. — Нет тут таких.
Дверца захлопнулась. А раньше этих слов хватало. Видимо всё-таки владелец сменился. Но я не сдавался. Снова постучал, но теперь иначе — когда-то подобный шифр мог вызвать у охраны приступ поноса. Дверца снова распахнулась и, судя по выражению лица седого, комбинация всё ещё работала.
— Ты кто, мать твою, такой?! — выдал он.
— Передай старшему, что к Шону пришёл Вальдо из Браситора, — вежливо сообщил я.
— Нет тут никакого Шона. — Седой гневался, но окошко более не закрывал.
— Это не важно. Просто передай. А лучше впусти меня внутрь, ночи нынче слишком яркие.
Привратник опасливо приблизился к окошку и зыркнув по сторонам, скривился, но провернул ключ в дверном замке.
— Заваливай, — бросил он, приоткрыв дверь. — Бугай, покарауль.
Бугай — лысый детина в плечах поперёк себя шире — оторвался от поедания куриного окорока и, отерев жирные руки о рубаху, схватил со стола заряженный арбалет.
— Садись, — кивнул он на стул у входа.
Я сел. Седой скрылся за внутренней дверью, а Бугай, закинув ноги на столешницу, положил арбалет на пояс, так, что болт смотрел прямо на меня. Дешёвый трюк, способный возыметь эффект разве что у желторотого юнца, только ступившего на воровской путь. Мне даже не требовался поток, чтобы справиться со здоровяком: резкий рывок в сторону и ноги лысого, которые тот задрал чуть ли не под потолок, помешают тому прицельно выстрелить, а дальше дело за малым. Бугай видимо смекнул это или что-то прочитал на моём лице, но ноги опустил и сел ровно. Я на это лишь хмыкнул.
Вскоре вернулся седой в компании долговязого уроженца Нортима. Мужчина носил аккуратную бородку в форме корабельного якоря, так любимую заморскими купцами, но презираемую в западном герцогстве, что наводило на мысль — долговязый не был в Нортиме уже давно.
— Вальдо, прошу простить моих подчинённых за это недоразумение, — голос его звучал тихо. — Я Улис, хозяин этих бань.
Нортимец протянул руку, и я ответил рукопожатием.
— Прошу за мной, — сказал он.
 
Из маленькой коморки мы попали в длинный коридор, в конце которого виднелась лестница. Улис провёл меня на второй этаж, где, как и ранее, располагался кабинет управляющего. Со времён Шона тут мало что изменилось: всё та же старая дубовая мебель, обитый кожей диван и массивный дубовый стол, столешница которого была выполнена из тикового дерева.
— Выпьете? — предложил Улис.
— В другой раз.
— Вы по личному делу? — Он занял место за столом, а мне предложил диван.
— Мне бы койку, вымыться и почистить одежду. — Я принял предложение, кожа дивана, как и прежде, отозвалась скрипом.
— Понимаю, — улыбнулся Улис. — Для вас за счёт заведения.
— Право не стоит. У меня есть наличные.
— Как будет угодно.
Я вытянул ливр и положил его на стол — старая традиция, а нарушать их я не любил. Улис ловко смахнул золотой в ящик.
— Шона нет больше с нами, но старые традиции сильны, — сказал нортимец. — Для вас двери всегда открыты.
— Прискорбно слышать. Искренне соболезную.
Улис слегка склонил голову в знак одобрения.
— Вы на полный пансион, может девочки? — спросил он.
— Не стоит, — отмахнулся я. — Завтра к обеду я вас покину.
  
Глава девятнадцатая
 
Из очередного кошмара меня выдернул настойчивый стук в дверь. Я рывком сел на кровати, выхватил стилет из-под подушки и осмотрелся. Солнце уже успело взойти. Одинокий лучик света крался по лакированным половицам, а лёгкий сквознячок играл пожелтевшей от времени занавеской. У подоконника стоял курчавый юноша. Молодой лорд де Талло часто являлся в мои сны, и порой я видел его ещё какое-то время после пробуждения. Гость вскинул подбородок и улыбнулся демонстрирую глубокую рану, из которой толчками вырывалась кровь — горло старшего сына графа де Талло было перерезано буквально от уха до уха.
— Месье Вальдо, — раздался женский голос из коридора. — Вы наказали разбудить вас не позднее восьми.
Снова постучали в дверь.
— Да, — прохрипел я и закашлялся. — Премного благодарен.
— Я принесла ваши вещи.
— Сейчас открою.
Когда я снова посмотрел на оконную раму, то там уже никого не было — кошмар, наконец, покинул меня. Я убрал стилет, запахнул халат и открыл дверь. На пороге стояла молоденькая девушка в смешном белом чепчике. Она озорно улыбалась и стреляла глазками.
— Ваша одежда. — Девушка протянула мне стопку аккуратно сложенных вещей. — Прикажите подать завтрак сюда?
— Буду признателен, — я вернул ей улыбку.
Служанка одарила меня кокетливым взглядом и, вильнув, бёдрами скрылась на лестничном марше. Я снова запер дверь. Умылся в отполированном до блеска медном тазу на треноге и, зачерпнув в ковшик воды, вылил её на затылок — остатки сна как рукой сняло.
Пока я одевался и возился с ножнами стилета, где-то вдали громыхнуло, а потом ещё раз чуть ближе, и ещё уже совсем рядом. Удар был такой силы, что пол под ногами задрожал. Я высунулся из окна, но густая крона шелковицы мешала обзору.
«Бесов праздник!»
Чутьё подсказывало, что канониры ван Аудеан перешли на бомбы и сейчас парочка обрушилась на Тизу. Плохо дело. Всё же щербатый из трактира оказался прав: местные служители клира и владеющие стали выдыхаться. Впрочем, чему удивляться: «жёлтые плащи» на голову превосходили рядовых церковников или владеющих среднего ранга.
Часа через пол с улицы раздался звон колоколов и громкие окрики: должно быть пожарные экипажи спешили на помощь. В дверь снова постучали. Я открыл. За порогом стояла служанка — бледнее мела и больше не улыбалась.
— Ваш завтрак, — сказала она сдавленно.
В дрожащих руках девушка держала поднос. На завтрак подали яичницу с обжаренными дольками помидора и жареные же чесночные гренки, от которых исходил изумительный аромат. Я забрал у служанки поднос и спросил:
— Куда попали?
— О, Создатель! Я… я, право, не знаю. Говорят, где-то на Торговой площади. Ужас-то какой!