Step back (СИ)

– А для кого я готовила? – Миа насупилась, скрестив руки на груди.
– Сейчас поужинаешь ты, – Джо приподнял пальцем подбородок невесты, заглядывая ей в глаза.
– Я не голодна.
– Миа, ты опять? – брюнет устало склонил голову набок.
– У меня под платьем ничего нет! – выпалила шатенка, надеясь отвлечь мужчину.
Это удалось просто отлично: лицо Моргана вытянулось, брови дернулись, а губы чуть приоткрылись. Несколько минут он с чрезмерно внимательностью изучал Миа, а затем, наконец, заговорил:
– Вообще?
– Хочешь проверить? – Уолтер закусила губу и медленно двинулась к лестнице.
Джозеф послушно шел следом за ней, в который раз поражаясь, как Миа может совмещать в себе столько разных черт. Девушка вошла в спальню, придерживая дверь для жениха.
– У меня кое-что для тебя есть, – Морган достал из внутреннего кармана пиджака голубую коробочку со слегка помятым белым бантом и протянул девушке.
– Что там? – Миа с улыбкой взяла подарок, не спеша открывать.
– Посмотри.
Шатенка несмело развязала бант и открыла крышку. Внутри была еще одна коробочка, но на этот раз бархатистая и темно-синяя.
– Позволь я, – Джо нерешительно достал купленное украшение и открыл крышку, опускаясь на одно колено, как принято было в старину. – Мисс Миа Фиби Уолтер, – начал он хриплым голосом, – позвольте повторно просить вашей руки и сердца, позвольте всегда любить и оберегать вас, позвольте до конца своих дней быть рядом с вами, заботиться и делить с вами радость и горе.
– Милый, – Миа улыбалась, как маленькая девочка, – я уже сказала тебе «Да» и готова делать это снова и снова. Да, мистер Морган.
Джозеф бережно одел кольцо из белого золота с довольно внушительным бриллиантом на указательный пальчик невесты и поднялся, глядя ей в глаза и не говоря ни слова, а Миа выставила вперед руку, глядя на кольца – одно на безымянном пальце, другое на указательном. Не верилось в то, что все происходящее – не сон, не выдумка, в то, что все это правда, по-настоящему. Девушка села на кровать, и Джо устроился рядом с ней.
Они сидели и молчали, держась за руки и глядя друг другу в глаза, словно подростки, которые впервые поцеловалась. Их окутала тьма, расползающаяся по городу, а они сидели, едва дыша. Похожие… Такие похожие, но до ужаса разные. Они всегда любили вечер, именно вечер, а не ночь. То время суток, когда тьма только зарождается, когда начинают слабо, будто стесняясь, поблескивать фонари, когда мир не спит, а только собирается. А еще они любили друг друга. Сильно, страстно, иногда до боли в душе, любили. Крепко, всепоглощающе, с примесью ненависти, любили. Вселенная, они Вселенная друг друга.
– Люби меня, – прошептала Миа пересохшими губами, – люби меня, Джозеф, прошу. Люби так же, как люблю тебя я.
Девушка прильнула к губам мужчины. Целуя его страстно, глубоко, она пыталась показать свою любовь. Она всегда боялась таких поцелуев, боялась показать, как сильно в нем нуждается. Миа боялась два года, два долгих года откладывала этот поцелуй на потом, принимая такие от Джо. Она его любила, хотя могло казаться наоборот, она им жила и бредила.
– Люби меня, Джо, – шатенка отстранилась, – слышишь?
– Люблю, – выдохнул Морган, не веря, что между ними появилось что-то, чего раньше не было, что-то волшебное, похожее на сон или видение, – больше всего на свете люблю.
 
Отдать за нее все… Как глупо и неразумно для человека такого полета. А он бы отдал? Отдал все, что имеет? И не важно – ей или за нее – отдал? Да, не задумываясь. Он бы остался ни с чем, лишь бы с ней все было хорошо, лишь бы она улыбалась. «Люби меня, – эхом отзывалось в голове, ударяясь в стенки души, – люби меня».
В мужчине смешалось все: любовь, нежность, страсть, желание полностью ее подчинить, желание делать счастливой, волнение, боль… Она – все. Она – мир, Вселенная, бесконечность. Она – то, что невозможно вообразить. Миа – имя, которое будоражило кровь, гоняя по венам в бешеном ритме. Миа – она принадлежит ему, что бы ни говорили. Принадлежит. Плевать, что не хочет этого, принадлежит. Она так сильно его зацепила, сделала невозможное, то, что не делала ни одна из многих.
Скользя ладонью по ее гладкой ноге под складки шифонового платья, Джозеф был самым счастливым. Он ее касается, он может целовать ее всю: от кончиков тонких холодных пальцев до пахнущих цветочным шампунем волос. Он может гладить ее плечи, колени, руки, ключицу. Он может сводить ее с ума. Джозеф осознавал лишь сейчас, какую имеет власть. Руки Миа покоились на коленях, а Джозеф расстегивал платье. Медленно, боязливо… Как в первый раз. Фарфоровая кукла, миниатюрная девочка, которую так легко разбить. Ткань скользнула по нежному телу, и она подняла глаза. Пронзительные голубые глаза, такие, каких нет, наверное, ни у кого.
– Моя, – Морган готов был наброситься на нее так, словно не видел женщин двадцать лет, но нет, он не спешил, он наслаждался, вдыхал, пробовал, целуя ее кожу.
На ней действительно не было ничего – не соврала. Она сидела совершенно нагая и прекрасная, как древнегреческая богиня. И он хотел ее любить. Любить во всех смыслах, любить сильно, нежно, крепко, долго, вечно.
Миа вздрогнула и длинными пальцами расстегнула рубашку, обнажая его торс. Ее любимый мужчина. Ее мужчина. Девушка не дышала, расстегнула запонки, сняла белую ткань с его тела. Расстегнула ремень, брюки, Джозеф снял все остальное сам.
– Люби меня, – снова попросила Миа.
Она просила, умоляла о любви. Она с самого начала знала, что полюбит, поэтому пыталась убежать. Но он не дал. Он привязал к себе. Она жалела? Нет. Она лишь боялась, что он уйдет, оставив ее в любимой темноте, которая была так прекрасна сейчас, таясь за окном, расстилаясь на множество миль, укрывая собой, собирая звезды и огни.
Джозеф любил, желал любить. Он подушечками пальцев гладил любимое, самое прекрасное на свете лицо, перебирал волосы, целовал ее пальцы.
Слова стали ничтожны – дыхание, касания, дрожь в телах. У них свой язык. Он прижал Миа к шелковым простыням, поднимая руки над головой и сжимая запястья. Джо сейчас ею владел – то, чего хотел долгое время. Ее глаза просили, умоляли, звали. Мужчина заскользил губами по телу, телу, которое принадлежало ему, которое он пытал своими ласками, к которому прикасался один мужчина – он. Вот за что он любил, за то, что она была его, за то, что только с ним.
– Моя, – сдавленно прошептал Морган, – ты моя.
Миа освободила запястья и снова могла касаться брюнета. Пальцы скользили по его груди, животу, снова груди, затем по рукам, шее.
– Прекрати! – мужчина не мог терпеть такую пытку и схватил руки девушки. – Как, как мне тебя любить?
Миа выдохнула, отчего грудь поднялась.
Он вошел в нее резко, без предупреждения, как привык раньше. Чего он хотел? Старых ощущений, которые были до нее. Он не хотел сейчас нежности, хотел, чтобы она кричала, как когда-то кричали другие. Но Джо боялся боли, ее боли и ее ненависти.