Запрещенные друг другу (СИ)
Тогда Юля закатила глаза, оставив свое мнение при себе. Маму не переспорить. Проще с ещё одним Глебом ужиться, чем что-то доказать родной матери. Не то, чтобы она была непонимающей или черствой. Нет. Просто когда человек прожил половину жизни под давлением и побоями, то у него сформировался по этому поводу определенный пунктик, гласивший о том, что если мужчина за мир в семье, ни разу не поднял на тебя руку и не пришёл домой выпившим — это подарок свыше. Таких ещё попробуй найти в наше время.
Отец и правда оставил после себя неизгладимые впечатления не только у Софьи Ивановны. Юля, ещё будучи девятилетней девчонкой, поклялась, что выйдет замуж только за доброго, непьющего парня. Глупо, конечно. У них же на лбу не написано, кто кем станет после десяти лет совместной жизни. Вон, её папка тоже слыл на заводе самым лучшим работником. Красовался на доске почёта, каждый год возил семью в Ялту, баловал, оберегал. А потом… Эх… Ну да ладно. Что сейчас толку вникать во всё это, когда невозможно ни время вернуть вспять, ни стереть болезненные воспоминания.
Бред это всё. Нереально предугадать судьбу, как не старайся. Вначале ты думаешь одно, а в результате — можешь получить совсем иное. И да, мама права, было бы от чего печалиться, грызть себя изнутри. У неё самый красивый и отзывчивый муж в мире. Ну, бывают ссоры, бывает недопонимание, затаенная обида — так разве это беда? Подумаешь, есть у него свои пункты относительно неё — так с этим можно жить. Решаемо всё.
Вон, у Зыкиной, муж блядуном оказался. И не просто пошёл налево, изменив, а вышиб землю из-под ног, перевернул мир с ног на голову, признавшись полгода назад, что уходит к другой. Что семья у него есть. Ещё одна. Дальнобойщик херов. Собрал шмотки, запрыгнул в свой КамАз и укатил в далекие дали, оставив Танюху с дочуркой и больной матерью одних. Так на этом не конец. У Тани ещё и квартиру месяц назад обокрали. И прознали же, сволочи, что женщина продала в деревне родительский дом и копила на однокомнатную квартиру в городе. Не иначе, как свои и обнесли.
Вот где у человека и отчаянье, и безысходность, и ничего — хвост трубой, на лице улыбка, на покрытых редкими веснушками щеках румянец. Чтобы она да пожаловалась когда-то? Не-а. Всё у неё пучком, всё в шоколаде.
Так что… грех Юле жаловаться. Грех копить обиду. Было бы от чего, да? Все живы, здоровы, неголодные, одетые, обутые. Есть крыша над головой. А самое главное — муж, который, вроде, и пылинки с тебя сдувает, и души не чает. Что ещё нужно для счастья?
Да просто улыбнуться новому дню. Встретить солнце с чистой душой, оставив все переживания в прошедшей ночи…
Глеб вел машину, сосредоточенно глядя вперёд и лишь изредка бросал на неё мимолетный взгляд. Он тоже смирился с её возвращением на прежнюю работу, успел-таки свыкнуться. Да и она старалась быть внимательной к нему в эти дни, исполняла все пожелания, готовила любимые блюда, воплощала в реальность сексуальные фантазии, глотая втихаря противозачаточные.
Господи-и-и… ну кого она обманывает?!! Ни черта у них не зашибись. Так… для отвода глаз. Может, для Глеба всё и осталось по-прежнему, но только не для неё. Чувство, что что-то не так, поселилось в груди ещё год назад. Не могла понять, в чем причина? Сколько не проверяла его одежду в поисках следов от помады, чужого волоса, едва уловимого аромата духов — ничего не находила. Чист, как стеклышко. На работу она к нему не ходила — не хватало ещё. Не давал Глеб поводов для ревности, да и их ночные соития опровергали последнее, но относиться стал как-то иначе. Стал более требовательным, беспрекословным. Возможно, это у всех мужчин так со временем, а может, только у него, не знала, но что-то же внесло в их жизнь эти «новшества»?
Затронь он тему с ребёнком на неделю позже — она бы ещё подумала и скорее всего, согласилась. А почему бы и нет? Здоровье у них отличное, нет никаких противопоказаний, но… не так, как это ей преподнесли. Трахты-барахты, лишь бы насолить и привязать к дому ещё как минимум на пять лет. Нихрена. Она — не его мать! Пускай не путает грешное с праведным. Не цепляется на ровном месте и не проводит параллели. Не все жены изменщицы, а мужья — гулящие.
Пока Сашка болтал без умолку на заднем сидении, она мило улыбалась в ответ и рассматривала мелькающие за стеклом дома. Какие бы мысли не атаковали, а сегодня у её сына великий день. Переживала, как он вольется в уже сформировавшуюся группу, как его примут дети, как он отреагирует в ответ. Всё-таки мальчик привык к тесному кругу общения, жил в своем мире, и на многие вещи реагировал не так, как остальные.
— Приехали, — без особого настроения констатировал Глеб, остановившись.
Юля рассеяно кивнула, очнувшись от невесёлых мыслей, и заметив в десяти метрах выкрашенный всеми цветами радуги забор, повернулась к Сашке.
— Готов?
— Всегда готов, — юркнул он на улицу и, подойдя к водительской двери, пожал отцу руку. Юля только покачала головой, наблюдая за их серьёзными лицами. Мужчины, что тут ещё скажешь.
— Юль, — подозвал к себе Глеб, оставаясь сидеть за рулем, — домой сами. Я сегодня не смогу забрать, завал на работе, ещё и проверка из Москвы должна нагрянуть.
— Хорошо, без проблем. Погодка отличная, можем и прогуляться пешком, не сахарные. Тем более, тут недалеко автобусная остановка, если что, разберемся.
Наклонилась к нему и чувственно поцеловала, желая смягчить строгие черты лица. Чем больше радовалась, тем больше Глеб хмурил брови, не разделяя её воодушевления.
— Хорошего тебя дня, — улыбнулась напоследок, заботливо погладив пахнущую лосьоном после бритья щеку, и поспешила к убежавшему вперёд сыну.
Сколько шла, столько и чувствовала на себе пристальный взгляд. Прожигал он спину, вынуждая гордо держать голову, тем самым давая понять, что всё у неё получится. Неужели не ясно, что чем больше он будет ставить ей палки в колеса, тем сильнее она будет упорствовать.
— Юля! — позвал вдруг Глеб, когда они уже были у калитки.
Ну что опять? Обернулась, нацепив на лицо доброжелательную улыбку.
— Смотри за ним в оба, — кивнул на Сашку, отъезжая задним ходом. И не понять, была это просьба или предупреждение. — Чтобы без эксцессов, ага?
Юля обалдело проследила за удаляющейся Ауди, переваривая услышанное. В смысле? Он в чем её надумал упрекнуть? Да это она настояла на ребёнке в двадцать девять лет, устав ждать не пойми чего. Это она лежала на сохранениях, трясясь над зародившейся внутри жизнью. Это она рожала двенадцать часов и не спала ночами, когда её частичка души страдала коликами. Сашка падал, всего лишь царапал коленку, а у неё уже сердце разрывалось. Болел — она не спала сутками. Снились кошмары — неслась к нему в комнату и сидела у изголовья до самого утра. Глеб может обвинять её в чем угодно, но только не в невнимательности к сыну.
Вот же… добился всё-таки своего, испортил настроение.
— Осинская, хватит мух ловить, а то и обед скоро, а ты всё никак не проснешься, — прозвучало сквозь смех над головой.
Юля подняла голову и встретилась глазами с университетской подругой. Та едва не вывалилась в окно на втором этаже и призывно махала рукой, зазывая к себе. Её рыжие волосы переливались золотом, напоминая своей пышностью одуванчик.
От развесёлого вида Зыкиной Юля воспрянула духом и, помахав в ответ, поспешила в группу.
Стоило переступить порог хорошо знакомой комнаты, как её затопила давно позабытая атмосфера детского смеха, искренности, отзывчивости.
Таня помогла ей познакомится с детишками и представить Сашу. Рассказала о нововведениях, последних новостях и, пообещав заглянуть под обед, скрылась в параллельной группе за соседними дверями.
От былого упадка сил не осталось и следа. Всё вытеснили неугомонные мальчишки и девчонки. Юля переживала, что в первый день Саша будет держаться отстраненно, зыркая на всех исподлобья, но как же она ошибалась. Сын быстро влился в коллектив, став едва не нарасхват. Таня оказалась права — в группе «Малинка» действительно хорошие дети.