Ярость и Разрушение (ЛП)

— Почему это всплыло сейчас, а не две ночи назад? — спросил он.
Потому что тогда ещё были стены. Я не понимала этого до сих пор, пока эти стены не исчезли.
— Потому что ты подарил мне звёзды, а это значит, что это... это нечто большее.
Его большой палец скользнул по моей щеке.
— Не знаю, что для тебя значит больше, но это значит, что я люблю тебя, Тринити Линн. Что я влюблён в тебя.
Я не знала, кто двигается первым, кто кого целует. Мы были разлучены, а потом нет. Он был нежным и мягким, как будто это был наш первый поцелуй, и было что-то более сильное в этом поцелуе, и, возможно, это был наш первый настоящий поцелуй. Я скользнула руками по его щекам и раскрыла губы.
А потом стало бесконечно больше.
Это была любовь, которую я чувствовала к нему, любовь, из-за которой я превратилась во множество крошечных, запутанных узлов. Это была любовь, которая текла через меня, даже если слова никогда не слетали с моих губ.
Это была любовь, которая подпитывала потребность дать ему что-то такое же прекрасное, как звёзды, которые он подарил мне, и я знала только одну вещь, о которой однажды сказала мне Джада.
Соскользнув с его колен, я схватила его за рубашку и потянула. Он не нуждался в просьбах, подняв руки и позволив мне снять рубашку, а когда я потянулась за его брюками, он встал, скидывая ботинки. Он раздевался. Я помогала. Я в основном отвлекала его во время процесса, заставляя его сильные ноги дрожать. На самом деле, я отвлеклась, изучая и исследуя на ходу, прижимаясь поцелуями к его бедру.
Затем, только когда он поднял меня, я выскользнула из штанов и отбросила их в сторону, встретившись с ним взглядом.
— Я хочу тебя.
— Это совершенно очевидно, — его глаза блеснули, когда он потянулся ко мне.
— Я хочу, чтобы ты был тем, кто ты есть на самом деле, — добавила я, держась за край своей футболки.
Зейн открыл рот, потом закрыл. Не совсем тот ответ, которого я ждала.
— Ты мой Защитник. Ты Страж. Я хочу тебя.
Он тяжело опустился на край кровати.
— Ты знаешь, что это значит?
Я знала, что это значит.
По словам Джады, именно так поступают Стражи, когда спариваются, и это было почти так же, как у людей, они разделяли это только со своими женщинами. Для Стража это было истинное выражение любви, и хотя я не могла этого сделать, я знала, что это будет означать.
Потом мне пришло в голову, что, возможно, это делает ситуацию слишком серьёзной. Он любил меня. Я могла бы каждый день смотреть в потолок и видеть его любовь, но это может быть слишком, слишком рано. Смущение поползло по моей коже.
— Ты не должен, — поспешно сказала я. — Это было просто... неважно. Это глупо и слишком рано. Можем ли мы забыть об этом?
— Нет, — его зрачки вытянулись вертикально. — Это не глупо и не слишком рано. Просто... — удивлённое выражение появилось на его лице, и он покачал головой. — Ты меня удивляешь.
Я покраснела совсем по-другому, но потом Зейн поднялся и показал мне, кто он на самом деле.
Я едва не перестала дышать, когда он протянул мне руку.
— Навсегда.
— Навсегда.
Я вложила свою в его руку, и когда его пальцы сомкнулись вокруг моих, он вернулся к кровати и сел. Я почувствовала, что воздух не поступает в лёгкие, когда поставила колени по обе стороны от его ног.
Его глаза были широко раскрыты, светлые и светящиеся, когда он смотрел на меня. Его заострённые когти зацепились за ткань моей рубашки, и он приподнял её. Я протянула руку, пальцы нащупали крошечные крючки на моём лифчике. Он осторожно опустил голову, его пальцы побежали за бретельками, когда они соскользнули с моих рук и упали на пол. Я прикоснулась к его щекам и снова посмотрела ему в глаза. Наклонив голову, я наклонилась и поцеловала его. Его вкус запечатлелся на моей коже, ощущение его тела, когда я скользнула рукой вниз по его груди, по напряжённым мышцам живота и ещё ниже, и звук его стона отозвался эхом, как молитва.
Последовала пауза, чтобы взять средство защиты, а затем я слегка приподнялась, чтобы снова опуститься, моё дыхание смешалось с его. Зейн не торопил меня и не шевелил ни единым мускулом. Я знала, что он не сделает этого, пока я не сделаю, вечно терпеливый, пока я приспосабливалась, и когда я двигалась, это было не похоже ни на что, что я чувствовала раньше.
 
— Трин, — простонал он.
Его руки лежали на моих бёдрах, его ногти нежно касались моей кожи. Его рука обхватила мою талию, осторожная в своей силе, когда он притянул меня к своей груди.
— Навсегда, — повторил он.
Я прошептала это слово ему в губы. Это было не простое слово, а обещание. Другой вид связи. Вечность казалась долгим временем, особенно в нашем возрасте, и людям это могло показаться даже глупым, но наши вечности не были гарантированы, и то, что было, было тем, что мы чувствовали друг к другу. Это не означало, что всё будет легко. Это даже не означало, что завтра мы не будем раздражать друг друга до чёртиков. Это означало, что, несмотря ни на что, мы были вместе навсегда.
Его крылья взметнулись вокруг нас, образуя кокон, который блокировал весь свет. Страха перед внезапной темнотой не было. Не тогда, когда цепи, которые удерживали его, казалось, лопнули, и его тело прижалось к моему. Не тогда, когда всё это напряжение было во мне, в нём. Я схватила его за плечи, мои пальцы впились в его твёрдую кожу. Мы были похожи на туго натянутые провода, которые тянули так далеко, как только могли, а затем отпускали в прекрасном порыве, пронзая нас обоих.
Это было похоже на ожидание бури. Его лоб прижался к моему, дыхание было таким же коротким и быстрым. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я почувствовала движение воздуха, когда его крылья поднялись, и его кожа на моей смягчилась.
— Это было... Я этого не ожидал. Я... — он сделал ещё один неглубокий вдох, казалось, не находя слов. — Не думаю, что ты знаешь, что именно... это значило для меня. Я всегда... Боже, раньше я беспокоился о том, как выгляжу на самом деле. Наверное, какая-то часть меня всё ещё беспокоится.
— У тебя нет причин для этого.
Я откинулась назад, чтобы видеть его лицо. Его щёки покраснели ещё сильнее.
— Как я уже говорила, ты прекрасен в обоих обличьях. И просто чтобы это было ещё более сентиментально, дело в том, что здесь, — я прижала руку к его груди. — Ты говоришь, что у меня есть свет, но ты — мой свет.
Зейн восстановил пространство между нами, целуя меня.
— Теперь ты от меня никогда не избавишься.
— Я и не хочу.
— Я напомню тебе, что ты это сказала, — его улыбка была сонной. — Знаешь, ты идеально подходишь мне.
Головокружение охватило меня, когда я качнулась вперёд, положив руки ему на плечи и...
Я остановилась. Что-то было не так с его плечами. Три короткие бороздки на коже. Яркие и спящие крошечные бусинки красного. Кровь.
Смятение сменилось бурлящим теплом.
— Я думаю... Кажется, я тебя поцарапала.
— Хм, — он опустил глаза, проследив за моим взглядом. — Да.
Это были царапины-царапины, которые сделала я. Я резко прижала руки к груди.
— О, боже.
— Всё в порядке, — он ухмыльнулся. — Более чем в порядке.
Холодный воздух хлынул мне в грудь, когда я уставилась на его кожу — кожу, которую я поцарапала ногтями, что не имело смысла. Вообще. Мой широко раскрытый взгляд метнулся к его лицу.
Улыбка исчезла с его лица.
— Трин, всё в порядке...
— Нет, не в порядке, — я слезла с него, стоя и пятясь, пока не врезалась в комод. — Я не должна была этого сделать. Ногти не могут оцарапать твою кожу, даже в твоём человеческом обличье, но ты в нём не был... Этого не должно было случиться.
— Это...
На его лице отразилось понимание. Его взгляд метнулся ко мне.
— О, чёрт.
ГЛАВА 37
Кожа Зейна больше не была твёрдой, как у Стража, даже после того, как он снова принял облик Стража, а затем человека. Его кожа была практически человеческой.