Беглец. Трюкач

Начальник полиции Бруссар уставился на него сверху вниз через толстобрюхую сигару, к концу которой поднес пламя спички:
— Скажи мне одну вещь… пфф… трюкач… пфф… сколько тебе лет?
— Двадцать шесть, — сказал Камерон, сидя на земле и пытаясь отдышаться.
— Двадцать шесть, — проворчал Бруссар. — Так же, как парню, которого мы ищем. Но знаешь что? В конечном счете его шансы чертовски лучше, чем твои.
— Что вы имеете в виду?
— Что я имею в виду? Что, черт бы тебя побрал, я могу иметь в виду? Ты ищешь смерти или что?
— Пожалуйста, — сказал оператор, качая головой, — не говорите таких вещей. Это плохая примета.
Бруссар посмотрел на да Фэ, и слегка выругался и удивленно спросил:
— Какого черта ты учишь меня, что говорить?
— Поверь, саго mio, все необходимые предосторожности соблюдены!
Бруссар выпустил клубок дыма в сторону оператора.
— Говори по-английски, когда разговариваешь со мной, — прорычал он.
Да Фэ ответил с улыбкой, которая нисколько не скрывала злорадства в его глазах,
— Конечно, — пробормотал он, — любые ваши рекомендации будут выполнены. Но если трюкач не беспокоится…
Начальник полиции с пониманием посмотрел на Камерона, продолжающего сидеть:
— Может быть, трюкачу недостает здравого смысла?
Камерон встал на ноги. Дела, видно, идут не очень хорошо, подумал он.
— Как дела с поисками? — спросил он.
Бруссар недовольно поморщился.
— Сегодня военная полиция взяла нас за горло. Кто знает, что будет завтра?
— Не кажется ли вам, что это не совсем нормально? Я имею в виду весь этот кипиш из-за какого-то парня в самоволке.
— Возможно, они хотят использовать его как пример, — сказал начальник полиции, покусывая сигару. — Хотят держать других молодых новобранцев в страхе, я думаю.
Да Фэ был сама любезность и сердечность.
— Я должен сообщить вам, что, этот парень, которого вы мне подсунули, не совсем, как бы это сказать, радеет о деле…
— Лемме знает, что будет, если он слишком зарвется, — ответил Бруссар мрачно. — Но он ведь у меня единственный свидетель.
Оператор улыбнулся Камерону.
— Вы имеете в виду, что он единственный, кто может опознать беглеца?
— Единственный, который есть у меня, — повторил начальник полиции, скрежеща зубами. — Я слышал, что у В.П. есть свой.
Камерон отчаянно размышлял, как задать вопрос, который вертелся у него на языке.
— Так вы приближаетесь, — сказал да Фэ мягко. — Круг сужается!
— В.П., — начал Камерон, не зная, что говорить дальше. — Звучит как внезапный поцелуй, — наобум добавил он.
Бруссар пожал плечами:
— За это им и платят, а?
— Но даже если они хотят показать пример, то почему именно на этом парне, когда таких сотни?
— Откуда я знаю? Но не теряй времени на сочувствие ему. Лучше подумай о том парне, который займет его место.
Камерон продолжал прикидывать, как спросить у начальника полиции, кто прислал военную полицию на его поиски. Наверное, сержант, решил он, да, это мог быть только сержант…
— Вы сказали — займет его место? — спросил он.
Бруссар затянулся сигарой и глубокомысленно кивал.
— Видите ли, неважно, что вы думаете о войне, но ежемесячная квота набора должна быть заполнена. Это закон. Так что если кто-нибудь решит улизнуть за кордон, кто-то другой должен занять его место. Простая арифметика, а?
Камерон посмотрел на заграждение, где Джордан, улыбаясь и раскланиваясь, пудрил мозги десятку молоденьких поклонниц. Бруссар прав, думал он с мрачной улыбкой, на самом деле, он не имеет понятия…
— Да, — ответил он, — не следует рисковать за счет других.
Бруссар посмотрел на него и покачал головой:
— Кроме шуток, мне надо познакомить тебя со своим страховым агентом.
— Я бы настаивал для начала на двойном возмещении убытков от несчастных случаев, — сказал Камерон.
Начальник полиции покатился со смеху и выплюнул сигару.
— Черт побери, от несчастных случаев! — воскликнул он. — Это совсем другое. Ты достаточно крепко будешь привязан вечером, парень. У меня и без того забот хватает, чтобы ты еще покончил жизнь самоубийством на публике.
 
Когда Камерон, спустя несколько минут, уходил из луна-парка, он взглянул на витрину галереи, приглашающей на выставку портретов, выполненных пастелью, и увидел поверх одинаково розовых картин увеличенное отражение Джордана на фоне толпы. На миг его неприятно поразила мысль, что Джордан может за ним следить, затем, вспомнив, как они похожи, он рассмеялся. Нас можно принять за близнецов, подумал он. Шагая вразвалочку, как будто у него не было никаких забот, он пересек прогулочную площадку, ведущую к пирсу, вступил на миниатюрный эскалатор, который перенес его через ров со стоячей водой, окружавший комнату смеха и туннель любви и упирающийся в билетную кассу. Через несколько секунд рядом с ним откуда ни возьмись появился актер.
— Привет деятелю экрана, — сказал Камерон.
Джордан мгновенно изобразил широкую улыбку:
— Эй, не возражаешь, если я присоединюсь?
Миновав комнату смеха, потому что у него и так болел живот, Камерон купил пару билетов в туннель любви, и двое мужчин влезли в лодку, которая понесла их в сторону темной и мрачной пещеры.
— Ты был великолепен, — сказал ему Джордан. — На самом деле великолепен.
— Спасибо, — сказал Камерон, размышляя, что у актера на уме.
Я просто хотел тебе это сказать» потому что представляю, каково тебе.
— И каково?
— Понимаешь, я катаюсь на саночках, а ты их возишь.
— Это правило игры, — ответил Камерон, пожимая плечами. Лодка подплыла к плохо освещенному входу в туннель, где маячили несколько неуклюжих муляжей доисторических монстров, а их рев искажало замкнутое пространство.
— Во всяком случае, одной вещью я тебе отплатил, — сказал Джордан. — Я имею в виду, что по-настоящему разогрел ее для тебя, а?
Камерон быстро взглянул на него, но лодка накренилась, и их внезапно окутала полная темнота.
— Понимаешь, без напряга, — продолжал актер, — но знаешь, почему она дала мне отставку и закрутила с тобой?
— Нет, — сказал Камерон. — Почему?
— Потому что я на самом деле довел ее до кондиции сегодня утром, вот почему. Я это всегда чувствую. У них появляются такие маленькие капельки пота над губой и еле уловимый приятный запах из ушей.
Камерон порывался заткнуть актеру рот кулаком, но лодка сделала еще один вираж, и несколько бутафорских дикарей в Набедренных повязках испустили пронзительные воинственные призывы и стали угрожать им стрелами, и его вдруг обезоружило присутствие компаньона, который улыбался ему во весь рот, как сообщник.
— Послушай, старина-дублер, я действительно завел ее. Я чувствовал коленями, как жар идет из ее трусиков. Клянусь Богом, она обалдела! Во всяком случае, ее соски стали твердыми. Этого ведь не скроешь, правда? Эти прелестные соски пробивались сквозь волосы на моей груди, как цветы в лесу. Удивительно, что с ними ничего нельзя поделать, даже если тебя ненавидят всеми печенками. Клянусь Богом, это совершенно непроизвольно!
Они вошли еще в одно затемненное пространство туннеля, и, задыхаясь, Камерон сделал над сабой невероятное усилие, чтобы сдержаться.
— Еще две-три минуты, и я мог уложить ее. Прямо на глазах всей съемочной группы. Включая и его! Вот это был бы номер для камеры, правда?
— Да, — ответил Камерон, думая, достаточно ли глубокая вода в туннеле любви, чтобы в ней кого-нибудь утопить.
— Так что же ты получил?
— Я? — сказал Камерон, — Ничего.
— Кроме шуток.
— Кроме шуток.
Джордан довольно хихикнул:
— Ты упустил шанс в жизни, старина дублер. Поверь мне, она была уже тепленькая.
Камерон не ответил. Впереди показался свет в конце туннеля любви.
— Тепленькая и готовенькая.
— Ладно, — сказал Камерон. — Я тебе верю.
— Ну, не огорчайся. Я имею в виду, это было бы довольно рискованно, знаешь. Развлекаться с ней прямо у него на глазах. С другой стороны, он сейчас слишком занят. Он часто оставлял ее одну, а теперь когда начались съемки…