Центумвир (СИ)

Негромко рассмеялся. Приятно очень, бархатно, невероятно притягательно, если бы в звучание его смеха не вплетались переливами аккорды металла и режущей прохлады. Слегка улыбаясь, склоняет голову и карий мрак напитывался черным мраком, насыщается тенями. Испивающими. Иссушающими. Шива.
– В этой среде клички есть не у всех. – Его голос тихий, протяжный, с хрипотцой. Шипами впивающийся в нутро. Он был прав, когда говорил, что уже не мальчик. Давно не мальчик, если вообще им был. Ему, так же как и Яру – похуй на биологический возраст. И я понимаю, почему на него опирается Яр. Здесь тоже бушующая сила духа и мышления. Огонь, кровь и мощь по жилам. – Иногда бывает так, – резкий перехват моей кисти, рывком отстранение моей руки от своего плеча и его пальцы сжимают мою кисть до той самой грани, что еще чуть-чуть и станет больно, – что они образованы не от имени-фамилии, а в своей основе имеют совершенно иной базис, – его глаза парализующие, сковывающие, потемневшие до черноты. Голос понизился почти до шепота, вбирающегося в кровь, потому что слова слышатся очень четко. Будто хлыстами. – В этой среде не каждый имеет право обращаться по погремухе, Алена. Васильевна. – Отпускает мою кисть и, повернувшись, направляется в гостиную. Через плечо ровно и спокойно. Безапелляционно, – Ярослав Андреевич весьма предусмотрительный человек и предпочитает перестраховываться. Это объяснение происходящему. Вы направлялись попить воды.
Негромко рассмеялась, глядя ему вслед. Порно-атака и отпугивание своей рабочей ипостасью. Очевидно, не только со мной проводились профилактические беседы о дисциплине на случай негативного исхода. Красавец, Хьюстон, почти поверила. Видно, что как человек дела, он решил максимально ответственно следовать регламенту и начать заблаговременно. Заблаговременно до чего, суки вы, блять?..
Направлялась вверх по лестнице, зло утирая слезы.
Никуда я не полетела на следующий день, потому что с раннего утра началась метель, перешедшая в буран и из-за погодных условий вылет отложили.
Впоследствии, навещая человека, спасшего в тот день мою жизнь, у меня будет часто долбить в голове один и тот же вопрос: случилось бы так, как случилось, если бы не эта чертова метель? Может быть, он знал ответ, но высеченный в граните портрет молчал, хотя пару раз я спросила у него. Когда перекрывало рубящим без анестезии чувством вины.
 Глава 10 
 
Ночью не спала, глядя на улицу, где бушевала непогода и думая о сверле, которое забивали кувалдой сейчас в виски Истомина. Непогода. Мигрень. А все и без того хуево. Блять, да за что ему так?..
Вадим стукнул в дверь утром, когда я так же сидела в кресле у стрельчатого окна в пол и смотрела на метель. Сообщил, что с вылетом проблемы. Сказала, что услышала, глядя на сильные порывы со снегом за стеклом и думая о том, что сейчас происходит у человека, которого болью погружает в ад…
Потом душ, полумарафет. Спустилась вниз. Вяло улыбнулась тому, что дом кишил его людьми. Прошла на кухню, тоже забитую, к холодильнику. Пробежалась взглядом по полкам и только протянула руку к графину с соком, как взгляд натолкнулся на то, от чего я охуела.
Усилие. Щелчок.
– Это чего за вампирьи радости? – очень ровно произнесла я, глядя на гемакон без этикетки.
– Брусничный соус, Алена Васильна, не боись, – отозвался Вадим, уткнувшийся, как и остальные в телефоны и потягивающий кофе под беззлобное хмыканье остальных.
Еще одно усилие. Еще более звучный щелчок и пальцы берут графин. Поставила сок на стол, пошла за бокалом, краткое столкновение взглядов с Вадимом. Едва заметно вопросительно приподняла бровь, едва заметно отрицательно повел головой и снова углубился в телефон.
Налила себе сок, с интересом глядя на ведущего айтишника из консорциума Ярослава Андреевича, сейчас щелкающего по клавишам ноута.
– Вадим, они получили добро на обыск. – Резко и зло произнес Игорь, с бешенством глядя в экран своего телефона и вставая с высокого стула у барной стойки.
 
– С хуя ли так быстро? – Артюхов шокировано глядел на донельзя напряженного Игоря, пожавшего плечом и быстро набирающего текст в телефоне. Обернулся, к твердо сжавшему челюсть и глядящему в пол Хьюстону. – План?
– Е, – секунду спустя отозвался он, Артюхов кивнул и, махнув рукой напряженному Ульянову и Еровинкину вышел из столовой на ходу кому-то набирая.
Вадим посмотрел на айтишника с бешеной скоростью щелкающего мышью и по клавишам и спросил:
– Что с камерами?
– Почти все зачистил. Две минуты и закончу, – отозвался тот. – Русаков дочищает ноуты. Все мобилы, планшеты, симки и глушилки забрали. – Повернулся ко мне и потребовал, – ваш телефон, Алена Васильевна.
Когда похолодевшими пальцами протягивала ему мобильный, внезапно вернулся Артюхов, разговаривающий по телефону, протянул топор Вадиму, достающему брусничный соус из холодильника, и сообщил ему:
– Тачки на подборе, как можно быстрее с этим закончим. Чистые доки и тень собрали. Офисы тоже чистые.
Вадим кивнул и быстро направился в холл, я, с колотящимся сердцем за ним. В гостиную. Где уже были пара человек. Тоже с топорами. Кто-нибудь, вызовите мне психиатра у меня страусы ебутся.
И ебаться они стали сильнее, когда Хьюстон сильным пинком отодвинул диван. Примерился и внезапно с размаха ударил топором по паркету. Помощники не отставали. Хьюстон, выламывая доски, бросил мне через плечо:
– Ален, иди собирайся у нас времени мало.
Отступала назад спиной, напряженно глядя как вскрывают паркет, как Артюхов и еще два человека быстро заполняют сумки тем, что было под паркетом. Нал. Много нала. Разная валюта, разнокалиберные пачки, быстро укладываемые в сумки.
Вадим, отпихнув ногой покореженные доски, прошел к широкой стойке бара, бросив топор на диван. Присел у угла стойки и стал ощупывать декоративную резную вертикальную балку. Нахмурился, несколько усилий и балка с щелчком отскочила, уводя за собой фальшстену, за которой... снова нал. Только больше.
– Алена, быстро. – Сквозь зубы произнес Вадим, не глядя на меня и складывая деньги в переброшенные Еровинкиным сумки.
Я медленно, на слабеющих ногах отходила в сторону входа, исподлобья наблюдая за Игорем, достающим пистолет из-за пояса и делающего пару оглушающих выстрелов в кресло и в пол у кресла. А потом ножом вскрывающего «брусничный соус» и разбрызгивающего кровь. На кресло. На пол. На покореженные доски…
Я уже почти вышла из проема, как Игорю позвонили, он принял звонок и повернувшись к Вадиму, пинком отшвырнувшему сумку в сторону входа, где лежали остальные, проговорил:
– Они на низком старте были. Уже сюда рвут.
– Да ебаный рот,  – прошипел Вадим и обвел напряженным взглядом гостиную, где застыли люди, в ожидании глядящие на него. Натолкнулся на меня. Побледнел, зрачки расширились, челюсть твердо сжалась. Посмотрел на Игоря и приказал, – Немец бегом отсюда нахуй. Ее бери и бегом по обходному пути. – Быстро перевел взгляд на мрачного Артюхова, – охрану снимай и с нашим кортежем свети по второй линии, может купятся и за ними уйдут.
Артюхов кивнул и бегом мимо меня на выход.
– Шива, но чистых машин же еще н… – напряжённо начал Игорь.
– Ты меня не слышишь? – зло перебил Вадим, повернув к нему голову, по-звериному глядя на него. – Резче, блядь.
– Ярый сказал…
– Уебывайте нахуй отсюда! – рявкнул он, швыряя в него сумку. – Давай, шевелись! Вас не должны снять вообще, блядь! Уебывай, сказал!
Игорь мучительно скривил губы. Вадим яростно глядя на него приподнялся и Игорь, кивнув, подхватил сумку и ринулся бегом ко мне. Вцепился в локоть и как была в домашней обуви и спортивном костюме, так и выволок на улицу и потащил меня, оскальзывающуюся, не замечающую что реву, к воротам от которых быстро отъезжали машины.
Швырнул меня в сторону передней пассажирской двери, пинком сбил номера спереди машины и рванул водительскую дверь на себя. Я еще закрыть за собой не успела как машина с пробуксовкой стартанула с места. Вжалась в сидение с бешено бьющимся сердцем. Игорь напряженно смотрел на дорогу, с заносом входя в повороты и обходя на встречке попутные автомобили.