Порочный наследник

– Вы все-таки способны сердечно улыбнуться. Теперь вам, наверное, нужно переживать, что из-за вас у кого-то будут дрожать коленки, – сказала она, внимательно смотря на него снизу вверх, затем моргнула и сделала шаг в сторону. – Не у меня, конечно же. Меня интересует кое-кто другой. И все же вы будете иметь успех в этом сезоне.
Она медленно сделала еще несколько шагов в сторону. Какой-то противоречащий здравому смыслу голос в его голове не хотел, чтобы она уходила.
– Я не хочу иметь успех в этом сезоне.
– Но это неразумно. Все хотят удовлетворить свои амбиции.
– Я не амбициозен, – сказал он, прилагая усилия, чтобы оставаться спокойным. – Я никогда не лелею амбиций – по крайней мене не в том смысле, какой вкладываете в это слово вы.
– Это в вас говорит убежденный холостяк? – спросила она, и ее глаза, сузившись, остановились на нем.
– У меня есть обязательства, встречи, дела, которые…
– И совсем нет времени на танцы? – ахнула она, ища в его лице какую-то скрытую тайну. – Вы не танцуете, так?
Фэллон усмехнулся. И когда это он последний раз смеялся дважды за один вечер?
– Мне действительно нужно… – начал он и бросил взгляд через всю комнату в сторону двери, ведущей в коридор.
– Вы собираетесь уйти сейчас, когда еще так рано и вечер только начался, – ответила она, и в ее тоне явно слышалось неодобрение.
Не так часто люди осмеливались высказывать неодобрение его действиям. Кроме Брайса, который подшучивал почти над всем, что он делал, да еще отца леди Изабель, достаточно категорично высказывавшегося по поводу действий Фэллона, но это было давно. Возможно, ирония была у нее в крови… но смех и улыбка казались обычной и естественной чертой этой леди.
Поведение леди Изабель Фэрлин было более неожиданным, чем опасность, которая заставила его сегодня обыскивать дом, где давали бал. Он повернулся к ней, не желая уходить. Не так скоро, по крайней мере.
– Благодарю вас за помощь в организации моего побега сегодня вечером, мистер Сент-Джеймс. – Она оглянулась через плечо на дверь бального зала, из-за которой раздавались звуки вальса.
– Не стоит. Могу я проводить вас куда-нибудь? К вашим родителям, например.
– Я и так уже отняла у вас достаточно времени. – Она сделала несколько шагов, прежде чем обернулась к нему еще раз. – Попрактикуйте улыбку без меня.
Он еле успел сдержать нелепые слова обещания, готовые сорваться с языка. Да что с ним такое, в конце-то концов! Это другие отчитываются перед ним. Он не имеет привычки отчитываться перед дамами – даже перед нимфами, пусть и в бальных платьях.
– Держитесь подальше от падающих пирожных, – бросил он ей вдогонку. «И джентльменов вроде Брайса», – закончил про себя.
– Не могу ничего обещать, – смеясь, ответила она и исчезла за углом.
Фэллон стоял, осматривая пустой зал. Ему понадобилось какое-то время, чтобы собраться с мыслями, потому что он почувствовал себя так, будто его внезапно бросили в темный чулан, когда леди Изабель, пританцовывая, убежала прочь. Но уже буквально через секунду он направился искать Грейплинга: все равно уже опоздал на деловые встречи.
Секретный клуб, созданный Фэллоном специально для младших сыновей аристократов, требовал от него полного внимания. У него не осталось ничего для других проектов или амбиций, как выразилась леди Изабель. У некоторых джентльменов, может быть, есть свободное время для улыбок, танцев и пристального внимания к дамам, а ему нужно было заниматься делами Общества запасных наследников. Именно так он и предпочитал вести свою жизнь.
* * *
Изабель отряхнула перчатки от крошек и проскользнула в бальный зал, как будто не было никакого инцидента с пирожными. Это то, что посоветовал Сент-Джеймс, не так ли? Убежать с места преступления. Все это было удивительно захватывающим, пока никого не заметили стоящим в куче разбросанных пирожных.
Интересно, что Сент-Джеймсу известно об опасностях и способах их избежать? Не пират же он, в самом деле. Ее глаза расширились от волнующих предположений. Он высок, широкоплеч, темные волосы откинуты назад и, возможно, слегка длинноваты, а эти пронзительные темно-карие глаза… Она с легкостью могла представить его капитаном корабля, предводителем людей, не знающих власти закона. Он бороздит моря и океаны в поисках приключений, а сюда, на этот бал, прибыл только для того, чтобы продать украденное сокровище. И пираты вряд ли часто улыбаются – так что все сходится!
 
Либо это так, и он в самом деле пират, либо же он был просто джентльменом, который уронил на пол огромное блюдо с десертом и знал, как оказаться не уличенным в этом.
Она хихикнула, направляясь к колонне, у которой оставила сестру. Кто бы ни был этот мистер Сент-Джеймс, она была рада, что он пришел ей на помощь, по двум причинам. Во-первых, без него она бы наделала еще больше беспорядка. И во-вторых, потому что, несмотря на комичное происшествие, ей было приятно провести время в его компании.
Они должны стать друзьями. Дамам ведь разрешается быть дружелюбными с джентльменами, пока между ними не происходит ничего предосудительного, не так ли? Да и не похоже было, что Сент-Джеймс – опасная личность. В конце концов, он был дружен с мистером Брайсом. Среди друзей такого веселого джентльмена, как мистер Брайс, не может быть злых людей.
– Мы будем отличными друзьями, – проговорила она свои мысли и присоединилась к Виктории, стоящей у стены бального зала.
– У тебя на платье крем, – сказала сестра, допив остатки шампанского и ища глазами официанта с подносом.
– Ничего удивительного. – Изабель улыбнулась про себя. Если бы Виктория только знала, что произошло…
Разбросать весь десерт по полу во время бала не входило в ее планы, но, по крайней мере, она несколько минут видела мистера Брайса. И Сент-Джеймс был довольно забавным во время всего приключения. Он приятный человек, даже если не очарователен в обычном понимании. Его наряд для вечера был слишком темным, а манеры – слишком деловыми. Тем не менее в насыщенном цвете его темных глаз было тепло, которое внушало доверие. А доверие – залог дружбы.
Изабель окинула взором вихрь кружащихся в танце ярких нарядов. Одна из дам в этом зале когда-нибудь приручит Сент-Джеймса, заставит его быть модным и посылать ей сердечные улыбки по ее просьбе. И тогда его жена вместе с Изабель когда-нибудь посмеются над тем, как началась эта дружба с мужчиной.
– У тебя такое довольное выражение лица, которое бывает, когда ты говоришь о любви, картинах или цветах, – сказала Виктория, ухватив еще один бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта.
– Мои разговоры о любви и цветах всегда приятны, – подтвердила Изабель, слегка подталкивая сестру локтем, отчего шампанское в ее руке расплескалось.
Виктория сделала большой глоток из бокала, чтобы не пролить напиток.
– Где ты была? Ты испарилась полчаса назад посреди нашего разговора. Ты что, снова преследовала мистера Брайса?
– Конечно же нет. – Изабель не назвала бы это преследованием, это было, скорее, своего рода исследование.
Она закусила губу, подумав о сестре. Они с Викторией были близняшками, хотя, глядя на сестру, Изабель не видела такой схожести между ними, какую замечали другие. Она видела только Викторию, а та была полной противоположностью Изабель, насколько это вообще возможно. Вот Изабель заметила слишком сильный румянец на щеках Виктории – неудивительно, учитывая, сколько она выпила, – и скуку в ее глазах, и помаду на губах. Хотя, если бы Изабель спросила ее об этом, та отрицала бы, что воспользовалась косметикой.
– Желтый, – произнесла Изабель, – мне нравится жизнерадостность желтого цвета. Или розовый. Розовый тоже счастливый цвет. Ты заметила, какого цвета платье Розелин? Оно ей идет, и это идеальный оттенок для такого платья. Но желтый – это как солнечный свет в вечерней мгле.
– Что? – Виктория оторвалась от наблюдения за танцующими и посмотрела на нее с непониманием. – Я знаю, что у нас, как у близнецов, должно быть какое-то чувство друг друга, но я понятия не имею, о чем ты.