Герильеро (СИ)
Хорхе кивал, местами соглашался, пару раз назвал Васины потуги мелкобуржуазными, но под конец заявил, что “программа-минимум” приемлема, если действовать под руководством компартии.
— А у тебя пистолетик-то имеется? — недобро зыркнул Вася.
— Что?
— Самому воевать доводилось, руководитель?
— Меня учили герилье, — вскинулся Хорхе. — Не здесь.
— Это замечательно. Но нам не нужны командиры. Нам нужны инструктора, люди с реальным опытом партизанских действий. Есть такие?
Таких ожидаемо не оказалось и потенциальный договор с коммунистами не состоялся. Впрочем, его заместил договор между Васей и Хорхе — последний согласился делать закупки для партизан и доставлять в указанные места.
— А на словах передайте вашим товарищам, что не надо этой снисходительности пополам с пренебрежением, “мелкобуржуазный”. В горах живут крестьяне, пролетариев там нет. Учитесь работать с тем, что в наличии. Мои люди готовы воевать с режимом и уже воюют, программа-минимум совпадает с вашей, чем не база для антиимпериалистического движения
— Хорошо, передам, — согласился Хорхе. — Но есть еще одна просьба. С вами хочет встретится Режи Дебре, французский журналист, он проводит социологическое исследование.
— Я дам знать.
Обратно Вася летел как на крыльях — перед самым отъездом Дуке обрадовал его тем, что Исабель через месяц будет работать в Кочабамбе, ее переводят из-за проблем с начальством, с которым она так и не поладила. Это, как минимум, означает, что не нужно будет мотаться в Санта-Крус, а как максимум… а что будет как максимум — Вася пока запрещал себе думать.
Думал он об организации связи и логистики, о почтовых ящиках — Игнасио, Ньико, теперь вот Хорхе и может быть Исабель могут составить хорошую группу, главное, не дать им засветится. Значит, надо прекращать поездки Ньико в горы и ездить самим и опять все упирается в нехватку водителей.
В лагере страшно довольный Искай отчитался о последних выходах, все прошло идеально, все группы отработали засады и преследования без замечаний, посторонних в горах не обнаружено. Похоже, наркоторговцы предпочли перенести свои лаборатории в другие, более спокойные места.
Айлью готовы вскладчину арендовать еще один грузовик, тогда можно возить почти всю продукцию в Кочабамбу, где продавать дороже. Конечно, бензин тоже денег стоит, но это прекрасная возможность организовать связь. А общины пусть учатся работать вместе и пусть хоть немного побольше заработают. Единственная проблема — перекупщики будут вставлять палки в колеса, но тут и силу употребить нужно.
За время поездок в горах появилось еще три лагеря и полтора десятка схронов — у индейцев с организацией и воплощением в жизнь все даже проще, чем у креолов, которым все портит вечная испанская расслабленность и mañana [i]. Даже без часов кечуа ухитряются выдерживать график и следовать планам, а вот, например, Хосе с Габриэлем приходится подпинывать. “Да ладно, успеем…”
Дела грозили затянуть в свой водоворот — чем ближе было ожидаемое время появления Че Гевары, тем больше нужно было успеть — но дед внезапно собрался на Касигуачу и Вася, бросив все на соратников, отправился с ним в надежде прочистить мозги, обдумать свою программу и, может, снова услышать голоса родных.
Канал связи с ноосферой работал бесперебойно, стоило только спуститься поглубже, как без всяких запросов на бедный Васин мозг обрушился шквал информации и он отступил к выходу. Кожу привычно покалывало, в голове теснились обрывки знаний и касик с удивлением понял, что запоминается только “сродное” или действительно нужное. Тогда он просто постелил на каменный пол пончо, сел и постарался впасть в медитацию.
Получилось не сразу и вовсе не так, как он себе это представлял, Вася попросту заснул. И во сне вспомнил, что он знает имя Режи Дебре, француза, участника отряда Че Гевары. А потом, как в кино, перед ним прошли разгром герильерос, чехарда выборов и переворотов, после которых к власти пришел решительный и беспринципный генерал и рассказы Габриэля о Парагвае воплотились в Боливии. Армия, полиция, криминал — три опоры режима, наркомафия гонит коку на экспорт и душит любой протест. Генерал заигрывает с бедняками и даже делает козью морду США и Международному валютному фонду, прикрываясь оголтелым антикоммунизмом и, как ни странно, революционной фразой. И террор против оппозиции — наглый, демонстративный, повсеместный.
Проснулся Вася от собственного крика “Не-ет!” после того, как увидел смерть отца Луиса — падре схватили прямо на улице, пытали и расстреляли в глухом подвале, а потом выкинули тело, с которого даже не сняли кляп, на глухой дороге в горах…
Сердце билось о ребра, холодный пот заливал глаза, испуганными птицами носились мысли, не давая ухватить кончик и размотать, но Вася взял себя в руки и после десятка глубоких и размеренных вдохов решил, что дорогое мироздание помогло ему вспомнить реализовавшийся вариант — почти все совпадало с его знаниями об истории Боливии. Значит, должна быть зацепка, которая позволит отвернуть…
Режи Дебре!!!
Он же известный левый и бывал на Кубе, а потом под своим именем поперся в Боливию, затем в отряд Че, и в одном из первых боев угодил в плен. И сдал все, что знал! Значит, надо как минимум отвадить его от Ньянкауасу, где будет действовать Гевара.
Прямо с Касигуачи Вася отправился на перекладных в Кочабамбу, где растряс Игнасио, добрался до Хорхе и потребовал срочно сообщить Дебре, что француза еще с прошлого приезда ищет полиция Санта-Круса и что хорошо бы тому, не дожидаясь, свалить из Боливии. Большего придумать с ходу не удалось, вот хотя бы неделю на подготовку — можно и ориентировки полицейские представить и даже фото “скрытой камерой”, да мало ли что можно сделать за семь дней. Но времени нет, раз Дебре в Боливии, значит, со дня на день здесь появится и Че… Первое, что приказал касик, срочно вернувшись в лагерь — установить наблюдение за Каламиной, для чего выделил Искаю десяток бойцов. И даже радиостанцию, с которой пришлось отправить Хосе.
***
Среднего роста лысый человек с седым пухом над ушами потер свежую щетину, поправил лампу на грубо сколоченном столе, раскрыл красную тетрадь на кольцах и написал:
7 ноября [ii]
Сегодня начинается новый этап. К вечеру мы прибыли на ранчо. Поездка прошла вполне удачно. Мы с Пачо, изменив внешность, установили контакты в Кочабамбе, затем порознь за два дня добрались сюда, каждый на джипе.
Одну машину оставили не доезжая до ранчо, чтобы не вызывать подозрений на соседнем подворье, хозяин которого зудит что наша компания занимается производством кокаина. Любопытно, что неутомимого Туму он считает химиком группы. Во время второго рейса Хорхе, узнав меня, чуть не свалился с машиной в ущелье. Джип пришлось бросить на самом краю пропасти. Мы прошли километров 20 и прибыли на ранчо, где живут три партийных товарища, после полуночи. По пути Хорхе рассказывал о партизанских отрядах индейцев кечуа. Звучит неправдоподобно.
Хорхе готов сотрудничать с нами, что бы ни решила партия, но он верен Эстанислао, которого уважает и, кажется, любит. По его словам, Родольфо и Коко думают так же, но мы должны приложить усилия, чтобы партия решилась на вооруженную борьбу. Я попросил его не сообщать руководству до возвращения Эстанислао из Болгарии, и помочь нам, он согласился и на то, и на другое.
В трехстах метрах от домика, где лысый черкал по бумаге, Искай опустил бинокль и который раз с уважением посмотрел на это творение гринго в своих руках. Еле видное в ночи светящееся окошко эта чертова штука приближала раза в три-четыре! Даже можно было разглядеть движение внутри дома. Маленький индеец вдруг подумал, что если на его место посадить хорошего стрелка… тут же с горечью вспомнил так нелепо погибшего Пумасинку, махнул рукой, поднялся с лежки, размел ее веником из прутьев и неслышным шагом двинулся по склону, мягко отводя ветки рукой.