Герильеро (СИ)
— А как зовут твоего деда?
— Контиго, он калавайя.
— А-а-а, старый опять взялся за свои шарлатанские выдумки!
— Почему шарлатанские? — обиделся за “дедушку” внучек.
— Нет, как лекарь он очень неплох, и меня год назад от малярии вылечил, но вот его завиральные идеи насчет переселения душ… — отец Луис с крайне ироничным видом покрутил кистью возле головы. — Наверное, он и кипу для этого сплел.
— Кипу?
— Видишь ли, сын мой безымянный — вряд ли Тупак Амару твое настоящее имя — у тебя на шее царское кипу, такое носили только инки и самые крупные касики.
— Почему вы так решили?
— Малиновый — царский цвет, золото — царский металл. А где, кстати, ты пришел в себя?
Уасья как мог, описал поляну и свой путь от нее.
— Понятно, Касигуача, я должен был сам догадаться…
— Почему?
— Это самая известная вака в округе, с ней связаны легенды о гробнице инков. Естественно, что Контиго притащил тебя туда.
Что такое вака, Вася узнал еще в Москве, такой заметный элемент упоминался в этнографии местных индейцев — священное место, причем любое. Скала, развалины инкского храма, река и так далее. Что вызвало их зачисление в вака, индейцы в большинстве случаев уже и не знали, но ученые считали, что некоторые вака были когда-то местами сражений или захоронениями инков. И вполне логично, что “дед” проводил свои шаманские обряды именно у ваки. А вот то, что Контиго о подземелье знал, а сильно информированный падре нет, тоже наводило на мысли.
— А откуда вы все это знаете? — Вася для достоверности даже приоткрыл рот.
— Наша миссия стоит здесь больше пятидесяти лет, а вообще иезуиты работают в Боливии свыше четырехсот. Мы стараемся понять верования и традиции индейцев, чтобы привести их к Богу и укрепить в вере.
— Падре, может, в округе есть какая-нибудь экспедиция гринго? — осторожно спросил недоинка.
— Зачем тебе? — удивился иезуит.
— Я бы нанялся носильщиком. Или землекопом — ну, кто им там нужен? Мне всегда было интересно посмотреть, что они делают.
— Тебе для начала надо добраться до своей общины, и понемногу вспомнить остальное. Я объясню куда идти и дам тебе в дорогу припасов. А ты обещай как-нибудь потом зайти ко мне и рассказать, чем все закончилось.
Предложение прекрасным образом совпадало с планами Васи, поскольку никаких других путей выбраться из глюка, как при помощи “деда”, он не видел. Ну а потом можно будет поискать иезуитскую миссию и отца Луиса.
Тот собрал ему в дорогу несколько кукурузных лепешек, насыпал в маленький пузырек соли, дал сделанную из тыквы флягу, а потом набил опустевший мешочек сушеными листьями из привезенного утром крестьянами мешка.
— Это что?
— Мда… — еще раз глянул на него падре. — Не знаю, как там насчет переселения душ, а вот мозги тебе дед перекорежил знатно.
“Знал бы ты, насколько” — подумал Вася.
Листья оказались кокой. Да-да, той самой. О культуре ее потребления на геофаке рассказывали мельком, типа “все индейцы жуют”, но вот в детали не углублялись. Священник же как раз поведал о деталях — и что выращивают повсеместно, и что жуют поголовно, и что даже расстояния меряют кокой. Ее можно купить на любом рынке или в лавке, только нужно смотреть, чтобы высушенные листья издавали похожий на чай запах и были прямые. Еще падре извинился, что у него нет добавок, с которыми действие листьев усиливается. Вася напрягся — еще не хватало на ровном, вернее, на горном месте загреметь в наркоманы, но отец Луис рассказал, что иезуиты проводили специальные исследования еще в двадцатые годы и не выявили зависимости при жевании. Так, сильно тонизирующее средство, ну как кофе, только варить не надо. Закинул в рот пригоршню и жуй. Расстояние, которое прошел, пока прожевал — кокада. И время, которое прошло, пока прожевал — тоже кокада.
Глава и единственный сотрудник миссии даже выдал ему на дорогу несколько песо, но был полностью обескуражен просьбой дать с собой книжку. Сенсорное голодание уже давало о себе знать, а название “Собрание отчетов католических миссий о народах Анд, 1560–1960” позволяло предположить наличие в ней уймы полезных сведений.
— Зачем??? Ты грамотный? Хотя… по испански ты говоришь чисто, скорее, даже на кастильском диалекте, но зачем тебе такая книга?
— Ну… эээ… я хотел бы узнать, что пишут о нас европейцы. И может быть поступить учиться в университет, — соврал Вася.
Немного отойдя от шока, вызванного запросами гостя, падре все-таки расстался с частью своей небольшой библиотеки, но взял клятву обязательно ее вернуть.
— Ступай, сын мой. И приходи снова, я буду тебя ждать. Чувствую, ты принесешь мне еще немало сюрпризов.
Днем, после двух кокада пути, Вася решил, что надо бы устроить себе привал поосновательней, подбил птичку (с каждым разом координировать бросок камня получалось все лучше и лучше), развел костерок и вскоре сожрал добычу и одну из лепешек. Ноги гудели меньше, чем вчера, но трава была такая мягкая, а ветерок сносил противных насекомых и глюконавт достал книгу. На траву также выпали деньги — две бумажки по одному песо и монетки по десять и двадцать пять сентаво. Банкноты выглядели относительно новыми, не сильно затертыми, с номерами, подписями президента и казначея государственного банка, с портретом крестьянки на одной стороне, и трактора, тянущего по полю сельскохозяйственную приблуду.
Он положил все это невеликое богатство перед собой, раскрыл и начал с первой попавшейся страницы:
…mascada de ordinario, aparta de los dientes toda corrupción y neguijón, y los emblanquece, aprieta y conforta. A mí me sucedió, que llamando una vez a un barbero para que me sacara una muela…[iii]
И вот тут его накрыло по-настоящему.
Это не сон и не галлюцинация, не может быть во сне таких подробностей, как написанная архаичным испанским языком книга, которую ты никогда не читал. Газета с датой, никакой синтетики, иезуитская миссия без единого электроприбора, все, буквально все кричало ему — это прошлое!
Вася бессильно выронил томик и уставился немигающим взглядом в небо.
Но как?
Неужели калавайя был прав и он вселился в его внука? Егоровы были у ванной с изумрудной пылью, Контиго у того же подземелья, но с другой стороны, и проводил свои ритуалы — вот оно и совпало? Но что тогда с отцом и дядей Мишей? И что делать дальше?
Домой. Надо домой, другого варианта попросту нет.
То есть не в Москву, до которой как до Пекина на карачках, к тому же там самый настоящий Советский Союз, а “на деревню к дедушке”. Сумел чертов шаман притянуть его сюда — сумеет и отправить обратно.
Да, к “дедушке”. В Россию не стоит — из рассказов родных о тех замечательных временах Вася понимал, что там его засекретят по самое немогу. Упекут в секретное НИИ, утыкают датчиками, и вспоминай все что сможешь во имя коммунизма. Черт его знает, может так во всяких закрытых лабораториях по всему миру и сидят пришельцы и попаданцы, выдумывают смартфоны и прочие трансклюкаторы?
Не, в лапы КГБ не хочется, слишком страшно, пусть там сейчас и начинает службу родной дед. А что если… если подождать и найти деда здесь, в Латинской Америке? Тоже особого смысла нет.
Куда ни кинь, всюду клин. Поэтому — искать шамана.
Он собрал вещи обратно в сумку и принялся подбирать с травы песо, когда из кустов на краю поляны выскочили двое с палками наперевес, в индейской одежде и сандалиях.
И понеслись прямо к оторопевшему Васе с явно недобрыми намерениями. В последний момент тело без участия мозга качнулось влево и удар палки пришелся по месту, где только что сидел студент.
— Э, вы что, охренели? — заорал он, вскакивая на ноги.
Однако нападавшие не были настроены на беседу и попытались достать его еще раз. Вася отпрыгнул в сторону сумки и вещей и даже очень вовремя успел подхватить свой посох.
Бац! С сухим треском встретились два дрына.
В голове включилось пришло многажды вбиваемое отцом — с двумя и более противниками не дерись, маневрируй, чтобы драться с одним.