Рубиновый маяк дракона

«Швахх! Ненавижу какао. Ненавижу зефир. Я бы лучше погрыз сосульку и занюхал туманом Пустоши, которой сегодня чуть не отдал душу».
– Меня интересует дроу, – озвучил я цель своего визита.
Пламенный Закат изогнул золотистую бровь и кивком указал на захлопнувшуюся за секретарем дверь.
– Да не эта старуха!
– Ну мало ли, – хмыкнул Закат, – может тебя потянуло на экзотику.
Я едва сдержал ругательство.
– Дроу Ноар Коулдан, – озвучил я имя того, кто бросил меня подыхать в проклятых землях.
События этого утра вновь пронеслись перед внутренним взором, вызывая желание глухо зарычать. Ублюдок-дроу схватил свою деву и ускользнул, наплевав на всех. Перечеркнув и договоренности, и негласный кодекс контрабандистов. Нырнул в открывшийся портал и запечатал его за собой, не дожидаясь более никого.
Но самое главное – он забрал с собой мой клинок. Мой! Ради которого я годами копался в пыльных архивах. И ради которого затеял всю эту самоубийственную прогулку вглубь Пустоши. Я мстительно надеялся, что тварь, полезшая за ним, все же смогла дотянуться до сволочного предателя и заразить если не проклятием, то хотя бы гнилостной хворью.
До сих пор в ушах звенел ее пронзительный визг, когда схлопнувшийся портал отсек от нее часть конечности. Помнил я и то, как трясся за моей спиной Рори – последний оставшийся в живых парень. Надо отдать ему должное – он делал это молча. И в отличие от Ноара, я бросать его не собирался: опустошил почти весь свой резерв, творя запретную черную магию, сливаясь с Пустошью, словно заявляя, что больше живых душ здесь нет.
Обглодав добела кости бывших членов отряда, твари чуть успокоились, концентрация черных потоков рассеялась, и мы с Рори, осторожно ступая шаг в шаг, двинулись вперед и вскоре пересекли Барьер – уже полдела. А спустя пару часов и десяток убитых нами тварей мы наконец прорвались к груде развалин. Некогда здесь тоже был замок, не уступающий размахом обиталищу Лаблены. Теперь же остались лишь руины, остовы каменных стен да схлестнувшиеся дуги врат стационарного портала.
Если бы с нами остался кто-то из дроу, то мы совершили бы переход сразу же, как только пересекли Барьер, а не тащились до врат через проклятый туман. Но не настолько я дурак, чтобы полностью довериться кому-то, а уж нечистому на руку дроу-контрабандисту по имени Ноар Коулдан – и подавно. Поэтому держал в уме запасной план, хоть и от души надеялся, что он не пригодится. Но Ноар не оставил нам выбора, а пожить еще хотелось…
– И что мне должно сказать это имя? – вырвал меня из мыслей голос Пламенного Заката.
– Может и ничего, а может и многое.
Я не знал, был ли Закат знаком с Ноаром. Но даже если и был, то ректор сивельской академии магических искусств в связях с контрабандистом никогда не признается. Слишком бережет свою честь. Мог бы и мне отказать во встрече… ну во всяком случае мог попытаться. Ведь я нежеланный гость в приличном обществе после того, как остроухие целители, швахх их дери, не погнушались растрезвонить о моей проблеме.
– Ну допустим. – Закат, явно испытывая мое терпение, сделал пару глотков из чашки. – Отличный какао, кстати. Рекомендую. Так какое, говоришь, у тебя к этому дроу дело?
«Избить до полусмерти, переломать пару десятков костей и, возможно, отрезать его ублюдочные уши. А затем сделать так, чтобы его карьера искателя артефактов Пустоши бесславно завершилась. Ни один приличный контрабандист больше не станет связываться с Ноаром, после того как пойдут разговоры о его предательстве».
Впрочем, вслух я этого говорить не собирался. Чем меньше знает Райдонс Пламенный Закат, по самый кончик хвоста погрязший в человеческих интригах, тем лучше.
– Ничего особенно важного, просто оказался в Сивелле проездом и хотел повидаться, – небрежно бросил я, прекрасно осознавая, что мне не поверят.
– И ты решил его поискать… в моем кабинете? Я что, похож на секретаря для какого-то вшивого дроу?
Пламенный Закат явно стал закипать. Оправдывая свое имя, глаза дракона начали светиться жидким янтарем, медленно разгораясь все ярче.
  
– Ну ты же сам спросил «какое у меня к нему дело», словно его секре… – Я оборвал свою издевательскую реплику. Хорошего понемногу. – Как бы там ни было, переход из Пустоши в твою академию ты бы заметил, не так ли?
– Верно, – кивнул Закат. – Такое сложно не заметить и до́лжно наказать.
– Ну и как? Наказал?
«Бездна, как же раздражает это хождение вокруг да около!»
– Было бы кого – наказал бы.
– Слушай, Закат. – Я подался чуть вперед. – У тебя свои дела, и в них я не лезу, а у меня – свои. Так что давай опустим на время наши разногласия. Вопрос с дроу для меня личный. Где Ноар Коулдан?
Ректор медленно выпустил удлиняющиеся когти и задумчиво побарабанил по столешнице:
– Ты зря пришел, одноглазый, – наконец сообщил он. – Из Пустоши не было прорывов.
– Уверен? – Я пропустил мимо ушей его колкое обращение. – Сегодня утром, в районе десяти часов…
Закат хмыкнул, выпуская из носа облачко пара, свидетельствующее о его раздражении. Меня этот пафосный хмырь бесил не меньше. Но мне нужны были ответы.
– Я же сказал, не было прорывов.
– Большая аудитория, на задней стене огромный гобелен с красным драконом, – решил я освежить ему память. – Золотистый гребень до самого хвоста. Ничего не напоминает?
Пламенный Закат перестал источать дымные клубы из ноздрей и довольно улыбнулся, демонстрируя мощные клыки.
– Был такой. Да сплыл. В Рогрант. Пару лет назад отдан в дар в знак дружбы академий. – Он не сдержал ехидного смешка. – Похоже, старик, ты ошибся учебным заведением. Другой вопрос, как же ты так хорошо разглядел гобелен, если говоришь, прорыв создавался из Пустоши – земель, запрещенных к посещению.
Ректор Райдонс Пламенный Закат тоже дураком не был.
  
6. Фабиана
 
Академия магических искусств. Сивелла. Владения драконов
Или скамья перед самым главным кабинетом академии была слишком жесткой, или нервы были натянуты до предела, но я сидела как на иголках. Потом и вовсе вскочила, стала мерить коридор торопливыми шагами и прокручивать в голове варианты фраз, которые скажу ректору. Шансов на одобрение почти не было. Но попытать судьбу стоило.
«Той, кто недавно собирался сделать шаг с моста, бояться нечего».
Дверь ректората резко распахнулась, едва не сшибая меня. Я охнула и вжалась в стену, придавленная тяжелой аурой вышедшего из кабинета мужчины. Один только его вид мог заставить благородных девиц рухнуть в обморок: высокий, мощный, изрядно потрепанный, словно не спал пару суток, и с повязкой, пересекающей левый глаз. Взгляд другого глаза сверкнул льдом и оценивающе прошелся по моей фигуре, вызывая холодные мурашки.
– Изви-ните? – ляпнула вдруг я.
Хотела произнести это с вызовом: мол, хватит пялиться на меня, где ваши манеры? Но голос дрогнул, и прозвучало как-то жалко.
– Извиняться стоит лишь за свои ошибки, – рявкнул он.
От его тяжелого голоса у меня дрогнули колени, но я устояла.
– Маи́ра Сотье! Войдите! – гаркнула изнутри кабинета секретарь ректората так, что я вздрогнула и выронила учебник по теории артефакторики, который прихватила с собой для храбрости, чтобы было чем занять руки во время серьезного разговора.
Мужчина и бровью не повел, хмыкнул разве что.
«Да с манерами у него явно проблемы».
Я сама подняла учебник, обогнула отнюдь не благородного маи́ра, больше смахивающего на пирата, и юркнула в кабинет.
Приемная ректора славилась уютом. Приятный аромат ванильного какао и запах бумажных свитков наполняли помещение. Сквозь огромные мозаичные витражи струился мягкий свет, золотистые шнуры элегантно опоясывали портьеры глубокого зеленого оттенка, большой стол из темного дерева был украшен искусной резьбой… Одно выбивалось из теплой атмосферы – секретарь. Строгая пожилая дроу… я даже представить не могла, сколько ей было лет. Но сетка мелких морщин придавала ее смуглому лицу еще большую суровость. Да и каркающий хриплый голос не добавлял миловидности. Говорили, в детстве она перенесла жуткую хворь, которая едва не забрала жизнь и оставила подарочек в виде поврежденных голосовых связок.