Рубиновый маяк дракона
– Немного, – вздохнула я и быстро отогнала всплывшее воспоминание об Ильсире, о том, как он вытягивал губы, произнося «u-u-uria». – Котел – это артефакт?
– Немного, – эхом отозвался Анарендил, хотел добавить разъяснений, взмахнул рукой, но так и не закончил жест – скривился от боли.
– Нужно быстрее сварить зелье, – констатировала я очевидное и снова тяжело вздохнула. Меня пугали неизвестность и сам корабль, те мертвецы, что лежали внизу, и пираты, конечно же. Но больше всего тревожило состояние Анарендила, ведь если он…
«Даже думать об этом не сметь! Приготовлю отвар, ему станет лучше. Он разберется с пиратами, и мы уплывем домой. Вот так!»
Я собрала подготовленную смесь и осторожно стала спускаться в камбуз. Спину обожгло чужим взглядом, но я не обернулась, лишь мысленно повторила, словно заклинание:
«Приготовлю отвар… Уплывем домой».
Искомый котел обнаружился на полу среди попадавшей с полок утвари. Он сиял эльфийскими рунами на пузатом боку.
– Всего лишь зачарованный, – поняла я и потерла пальцами вязь нанесенного заклинания.
При других обстоятельствах я бы испытала азарт, ведь на факультет артефакторики я поступила по собственному желанию и искренно увлекалась этим предметом. Раньше я бы с удовольствием разложила эльфийский артефакт на составляющие, но теперь…
«Как будто все это было в прошлой жизни».
Я выволокла тяжелый котел в центр комнаты, высыпала в него травяную смесь. Бочек с пресной водой на привычном месте не нашла. Вспомнила, как посол упоминал о том, что все ценное забрали пираты – и воду в том числе. Оставалось только порадоваться, что и блокирующий магию артефакт они тоже прихватили.
– Ничего, ничего. Вокруг море – тонны воды, – тихонечко бормотала себе под нос, – я же маг. Что мне стоит отделить соль от воды? Ерунда. Анарендил сказал, что огненная магия опасна. Оно и понятно. А водная?
Я подняла невысокий кувшин, привязала к его ручке найденную в разрухе тесьму и спустила в пролом корабельного корпуса, где блестела лазурная гладь. Добыв воды, я расставила в ряд деревянные кружки и медленно переливала жидкость из одной в другую, магией фильтруя соленость. Получалось долго, кончики пальцев нещадно кололо.
«Такое простое действие, а столько сил отнимает! Кошмар!»
А потом новая неудача: воду слить в котел не получилось – корабль внезапно покачнулся, я дернулась и отвлеклась, взбрыкнули магические потоки, и вода разлилась по полу. Я едва не выругалась, как наш конюх Ухиль. Но все же стиснула зубы и принялась за новую попытку.
– Драный плавник! – вдруг громыхнуло сзади.
Я подскочила от неожиданности, снова расплескала воду и сжалась в пространстве между сломанным столом и перевернутым стулом. Казалось, Джоел занимал весь дверной проем, хоть и не был таким здоровяком, как Берти. Но здесь, в тусклом свете единственного подрагивающего люмена, выглядел устрашающе.
– Что ты здесь возишься?
– Я… я… Вот котел. З-з-зелье варить б-буду.
Джоел окинул взглядом приготовления и сделал собственные выводы:
– Последнюю воду нам потравить решил, гаденыш? – он с угрожающим видом направился ко мне.
– Нет, нет… Это для эльфа…
Но Джоел и слушать не стал. Резко вздернул меня вверх, ухватив левой рукой за горло, и прижал к стене. Глухой звук – боль расцвела в затылке, а в нос ударил запах его вспотевшего тела.
– Боишься? И правильно. – Он ухмыльнулся, с наслаждением слушая мои беспомощные хрипы.
Я же заскребла пятками о стену, ногтями впилась в его руку, но силы были неравны.
– А это я заберу себе.
Он резким движением свободной руки сорвал с меня шляпу, вместе с клоками волос и шпильками. Те, падая, застучали по полу, и мои каштановые локоны рассыпались по плечам.
– Якорь трухлявый в глотку! Баба! Э, не-е-т, цыпа, в бездну тебе пока рано. Сначала мы повеселимся.
– Отпусти! Отпусти! – захрипела я и замолотила кулаками по спине, на которую была закинута.
Джоел прошел в ближайшую каюту и бесцеремонно бросил меня на жесткую койку. Казалось, будто кто-то невидимый вытянул из каюты весь воздух. Сердце сбилось с ритма и неровно отстукивало то в висках, то в ребрах. Перед глазами все плыло от шока и слез, а в носу застыл запах мужского потного тела.
Грубая хватка за бедро отрезвила, вернула в реальность. Я шумно вздохнула:
– О, хранители! Прошу, помогите! Не оставьте!
Призвав весь свой магический резерв, я с перепугу швырнула в Джоела боевым пульсаром. Тем самым, которому меня, адептку факультета артефакторики, тайно обучил Ильсир во время одного из свиданий.
Вложив в удар всю силу, я отдала весь магический резерв и тотчас осознала, что такой пульсар сожжет на своем пути не только Джоела, половину кают, а может и весь корабль…
Я знала, что и меня он тоже сожжет. Ну и пусть! Смерть была милее истязания и поруганной части.
Я инстинктивно зажмурилась, не хотелось, чтобы уродивое лицо пирата было последним, что я запомню в жизни. Поэтому воскресила в памяти образ бывшего жениха. На его бледном эльфийском лице застыла печальная улыбка, а в глазах теплилась нежность… Или жалость?
«Жалость? Из-за тебя я поехала в заморский край!»
Боль всколыхнула все страхи, обиды, несправедливости. Но Ильсир продолжал стоять совсем рядом. Вокруг кружились лепестки липовых цветов, жужжали пчелы, а дивный сладковатый аромат цветущего сада заставлял улыбаться. В тот день он поцеловал меня. Первый раз из всего лишь четырех. Я поплатилась за это презрением семьи, но это было хорошее воспоминание.
Однако Ильсир опять все испортил. Протянул руку и прикоснулся к моей щеке. И ладони его вдруг обожгли диким холодом. Я хотела отшатнуться, но в воспоминании ведь так нельзя. Я стояла безвольной куклой, а он медленно скользил ладонями по моей шее, а затем и по плечам. Холод терзал кожу даже сквозь ткань платья.
«Не смей меня трогать! – беззвучно кричала я, не сумев разомкнуть губы. – Не разрешала до свадьбы, не позволю и теперь! Ни тебе, ни Джоелу! Никому! Лучше умру!»
Ледяные иглы пронзали меня, рвали вены, прошивали насквозь. Я наконец смогла закричать. Громко, пронзительно. Крик мой разметал липовый цвет, спугнул пчел и унес образ заиндевевшего Ильсира, возвращая меня в каюту.
Но и она дрогнула, растворяясь и являя очертания другой комнаты, где знакомо пахло бумагой и горячим какао. Ректор академии только что сжег какой-то документ. Не успел пепел осесть на стол, а Райдонс уже избавился от одежды, и на коже стала проявляться его золотистая чешуя. Она медленно, крайне медленно проступала на жилистом торсе, неторопливо скрывала рельефный пресс, ползла ниже… Мне хотелось прикрыть глаза ладонями, но тело не слушалось, не позволяло даже моргнуть. А дракон входил в оборот. Я знала, помнила, что сейчас он повернется, выйдет на балкон и взлетит. Его когтистая лапа уже открыла дверь. В кабинет влетел штормовой порыв ветра, предвещающий грозу. Запахло озоном.
«Но ведь было солнечно? Какая гроза?»
Я не успела додумать эту мысль, как вмиг Райдонс оказался подле меня и царапал когтем уже не дверную ручку балкона, а тесемки моего платья, туго зашнурованного на груди.
«Что?»
Тин-нь – лопнула первая.
Тин-нь – поддалась вторая.
«Что происходит? Не надо! Не трогайте меня!»
Я не понимала. Воображение не могло дать мне того воспоминания, которого не было! Но я видела перед собой горящий желанием взгляд. Груди́, более не стянутой корсетом, стало легче дышать. Но воздуха все равно не хватало.
Тин-нь…
«Этого не было! Это не по-настоящему! Такое мне уготовано посмертие? За что?! О, хранители, смилуйтесь!»
Желтые драконьи глаза горели янтарным солнцем, чешуйки исчезли, снова растворились в человеческой коже. Изнутри меня рвали ледяные иглы, но кожа будто плавилась от нестерпимого зноя.
– Иди ко мне. – Дыханье горячей волной обожгло щеку.