Король-Предатель
Скалозуб на всякий случай вытащил из-за пояса нож, вернее, настоящий тесак, что извлёк из спины предыдущего вождя бедняков. Безропотно принимать данную свыше судьбу он категорически не желал:
— Достаточно с меня Твоей воли Отец! Пусть смирением пудрят мозги трусам и дармоедам, я же беру всю ответственность на себя! — озвучил не самый богобоязненный манифест Безбородый пророк.
Из прихожей долетел грохот падающей мебели, грубая ругань. На пару мучительно долгих секунд наступило затишье. Затем из дверного прохода осторожно высунулась перевязанная грязными тряпками голова.
— Торк! — никогда прежде вид преданного, но раненого на всю черепушку, товарища не вызывал у Скалозуба столь бурный восторг. — Хвала Праотцу, это ты!
— Верующие — такие верующие… — скептически прокомментировал непоследовательную реакцию Безбородого, помрачневший враз Кременькан.
Во все глаза таращась то на рунический круг, то на боготворимого им пророка, то на Норина, что по-прежнему не подавая признаков жизни сидел у стены, Торк нерешительно вошёл в кабинет. Вслед за ним, примерно с такой же реакцией, заходили один за другим остальные.
— Пророк, мы захватили поместье! — отчитался о ситуации безымянный «король», вошедший последним.
— Ну что ж, Кремень, пришло время прощаться. Скажу честно, не от тебя ожидал я предательства! Истину говорят, «кто прикидывается безумцем, легко одурачит всех прочих», — Скалозуб грустно вздохнул: — Что, собственно, ты и сделал.
Лицо Кременькана исказила гримаса обиды и горечи:
— Вам никогда не понять всю глубину лжи, коей опоясал нас Маронон! Знаю, я не святой, но цели мои и вправду были благи. Я страстно желал освободить наш народ от внушаемых с самого раннего возраста предрассудков!
В голосе «спасителя» послышалась ярость:
— А что хорошего сделал для них, — хозяин имения мотнул в сторону Торка и остальных головой, — ты, Скалозуб? Хочешь сказать, не плёл им всякую чушь, не давал пустых обещаний? Ради большой любви к твоей женоподобной физиономии попёрлись они через охваченный смутой район? Сражались с моими бойцами и гибли удовольствия ради?! Ты такой же проклятый уродец, как я, Скалозуб. Такой же «Предатель», как все, кто дорвался до власти.
Очередной «Предатель» с невозмутимым лицом начал переносить утварь из кабинета, складируя оную вокруг круга. Не понимая, что происходит, но свято веруя в пророка без бороды, Торк принялся активно в том ему помогать. Другие, пожав плечами, не стали вдаваться в раздумья, но последовали примеру мудрых товарищей. Скоро в ход пошли вещи из соседних покоев.
— Да, вижу, как следует ты их обработал! Выдрессировал как собачонок! Браво, мой друг. По сравненью с тобой, я просто жалкий червяк. Сколь долго я убеждал, вынуждал, запугивал, подкупал… А надо-то было сбрить бороду и заделаться новым пророком! — Кременькан плюнул на оказавшегося более удачливым визави. Не достигнув цели, слюна стекла по прозрачной стене. — Однако, старания ваши напрасны. Руны не одолеть грубой силой! Вам не достать меня, тупые фанатики! Слышите?! Не достать!!!
Удовлетворённо оглядев наваленную вокруг круга груду хлама, что достигала почти потолка, Скалозуб хлопнул в ладоши:
— Дайка мне свой кремень, Торк. Хех, забавно: Кременькан от кремня и погибнет!
После нескольких неудачных попыток, пророку удалось высечь искру. Добропорядочный гном бережно обносил сымпровизированный из подручных средств факел, поджигая кучу мусора с разных сторон. В комнате стало действительно жарко.
— И снова ты не сумел учесть всё, руноплёт. Твой сраный круг не пропускает предметов, но воздух через него ведь проходит! Не знаю, что добьёт тебя раньше, жар или дым, но желаю, чтобы смерть твоя была как можно мучительней! Не думай, что я такой злой, просто есть присказка: «боль душу очищает в грехах тёмных погрязшую!». Передавай привет на том свете Дорки, Леху и прочим мерзавцам! — выходя из комнаты, Скалозуб на секунду застыл на пороге. — Как знать, может скоро и я присоединюсь к вашей компании…
Глава 25. Такой же предатель как все
У меня самые мирные намерения. Мои желания: скромная хижина, крыша из соломы, но хорошая кровать и еда, очень свежее молоко и масло, цветы перед окном, несколько красивых деревьев перед домом, а если милостивый Бог пожелает осчастливить меня до конца, то доставит мне радость, повесив на этих деревьях шесть или семь моих врагов. Перед их смертью я с умилением прощу им все обиды, что они причинили мне в жизни, — да, своих врагов надо прощать, но не раньше, чем их повесят.
Кирчим без всякого снисхождения подталкивал гнома вперёд, понукая указывать путь. Несмотря на тихий скулёж и вжатую в плечи многострадальную голову, идти хоть немного быстрее пленник упорно отказывался. Едва волоча ноги, он словно стремился как можно дольше оттягивать неизбежное. Терпение капитана было почти на исходе:
— Живее, падла, живее! Шевели своими копытами! У нас тут, драная борода, не прогулка!
Крепкий подзатыльник на короткое время ускорил бунтаря-неудачника, что угодил в лапы разведчиков. Однако всего через десяток шагов Кирчиму вновь пришлось форсировать темп. Пинок под зад окованным сапогом также оказался вполне подходящим инструментом для мотивации.
Нерадивый проводник внезапно остановился как вкопанный. Капитан, уже всерьёз задумавшийся над применением более действенных методов принуждения, в последний момент опустил занесённый для удара кулак. Они наконец-то дошли.
Грубо оттолкнув ненужное более существо на обочину, Кирчим отдал приказ строиться.
Уставшие гномы с тяжёлыми вздохами поднимали щиты. Арбалетчики, грязно бранясь, заряжали верные самострелы. Несколько разведчиков осторожно приблизились к открытым воротам, какое-то время изучали самым внимательным образом обстановку, после чего как-то странно расслабились и призывными жестами стали подзывать остальных.
Отряд двинулся на штурм логова бунтарей.
* * *— Стражи! Стражи идут! Прямо сюда! — совсем ещё юный гном, красный как помидор от волнения, тряс склонившегося над Норином Скалозуба. — Много! Строем идут! Нам конец!!!
Вздрогнув, пророк оторвался от великана. Несмотря на страшные раны, жизнь продолжала теплиться в могучем теле бойца, что в одиночку убил несколько дюжин мятежников. Отбросив извлечённый из плеча переростка болт в сторону, Скалозуб распрямился. Обвёл взглядом уцелевших ребят. Посмотрел на убитых. Оценил количество раненных. Грустно вздохнул. Шансов на победу в ещё одной битве у них не было никаких.
— Братья мои! Счастлив я, что имел честь сражаться плечом к плечу с каждым из вас!
В отдалении показались первые стражи. Спорым маршем те двигались прямо во внутренний двор имения Кременькана, где собрались остатки воинства бедняков. Сомнений в их намерениях быть не могло.
— Поверьте, вы самые лучшие из нашего рода! В сердцах ваших настоящее мужество, в душах — свет, что ярче тысячи солнц! Братья мои, я всех вас люблю!!! — на глазах пророка заблестели слезинки. — Позвольте же и мне отблагодарить вас за краткую, но верную службу. Воздать за столь бескорыстную веру в меня!
Опустите оружие, сопротивление бесполезно. Слишком многие пали в бою со злодеем. Сидите, молчите и не говорите никому ничего. Всю вину я возьму на себя!
Нет, Торк, прошу, не перечь и не иди вслед за мной. Знаю, знаю, я всё понимаю, мой самый преданный друг. И я тебя тоже люблю. Прости меня, если сможешь. Прощай…
* * *Навстречу им, широко разведя руки в стороны, словно желая обнять, шёл самый странный гном, которого Кирчим когда-либо видел. А надо сказать, за свою жизнь странностей капитан повидал, и немало. Потерявшие всякий страх законоотступники, неадекватные новобранцы, перебравшие грибной водки бойцы-ветераны. Упивающиеся своим положением командиры, испытывающие пределы его терпения бюрократы. Казарменные шлюхи и беспризорная малышня. Отклонений от нормы в окружении бывалого стража хватало всегда. Но тут дело было в ином.