Король-Предатель
Сразу за разлагающейся стеной давешних мертвецов валялась плоть свежая. До самого противоположного конца площади пространство было усеяно телами стражей и бедняков. Беспорядочно разбросанные, в самых неожиданных позах, те лежали везде. Гномы старые и молодые. Храбрые и не очень. Сильные умелые воины и голодные доходяги. Что ж, по крайней мере, столь желанное многими равенство было достигнуто, ибо небытие одинаково трагично для всех.
Убитых было столь много, что «Стена смерти» казалась детской забавой по сравнению с огромным «Покрывалом погибших за правое дело».
— Упокой Праотец несчастные души… — пробормотал Торк, истово верящий в лучшую долю опосля земного пути.
Скалозуб не был уверен, получат ли утешение за последней дверью павшие в этом или в каком ином бою гномы, но свои сомнения по поводу загробного существования решил не высказывать. Сейчас был явно неподходящий момент для философских дискуссий. Да и пророка, что усомнился в собственной вере, общество вряд ли сумеет понять.
— Вам не кажется это странным? — задал, словно бы риторически, вопрос Скалозуб.
— Странным? Да сие же просто чудовищно! — возмутился стоявший слева от него мужчина в летах.
Безбородый пророк обернулся к столпившимся позади него нищим. Узкий проход был под завязку забит желающими воочию узреть «славную победу», о которой говаривал Зерк. Гномы в задних рядах вытягивали шеи, вставали на цыпочки и подпрыгивали, стремясь хотя бы мельком взглянуть, что же такого увидели их товарищи впереди. Те, кому «посчастливилось» разглядеть все подробности, наоборот, с округлёнными глазами пятились от жуткого зрелища, шепча все известные им молитвы.
— Я не про то. Стражи. Их, считай, что и нет.
Действительно, на площади практически не было заметно движения. Лишь горстка бойцов оттаскивала покалеченных соратников в сторону. Ещё двое мерзавцев неспешно прогуливались по полю сражения, иногда тыкая в лежащих копьём.
— Это совсем, поверьте, совсем не в духе стражей, оставлять своих раненных без лекарей и защиты. Бросать на произвол судьбы кучу оружия, ценнейших доспехов! Да и просто оставлять вот так трупы. Разводить санитарию, как делал ваш Дорки… — Скалозуб зажал нос рукой. — Праотец милостивый, как вы вообще несли столько времени караул у этой смердящей стены мертвецов?!
Гномы смущенно пожимали плечами, уставившись в пол.
— Нам давали повязки, смоченные в мухоморной настойке, — ответил за всех тот же мужик, что поначалу не понял пространные рассуждения Скалозуба. — Но ты совершенно прав, Безбородый… хм, пророк?
Говоривший словно бы пожевал непривычное слово. Не все могли быстро переключиться и признать над собой новую власть. Изменить отношение к тому, кто так долго был узником, посмешищем, «украшением площади», а затем в одночасье стал лидером, было непросто.
— Чтоб эти ублюдки вот так побросали товарищей, своё драгоценное обмундирование и умчались невесть куда, должна имеется ну прямо-таки крутая причина! — нищеброд почесал плешивый затылок. — Что будем делать… пророк?
Скалозуб обвёл взглядом притихших жителей злосчастных трущоб. Немногие уцелели сегодня в боях. Ещё меньше осталось тех, кто был способен стоять на ногах и сражаться. Не за свободу и равенство. Но пусть хотя бы за справедливость и месть. Личную месть одного изрядно пострадавшего гнома.
Взвалив на плечи тяжёлую ношу ответственности, лжепророк печально вздохнул. Конечно, он не имел ни малейшего права так рисковать подопечными, но другого шанса у него не будет уже никогда:
— Есть только один способ выяснить ВСЁ, — новый вождь черни выделил интонацией последнее слово. — Дети мои, мы выдвигаемся в последний поход! Оберите тела стражей и экипируйтесь самым лучшим оружием и бронёй! Раненных и иже с ними взять в плен, отвести в Лагерь. Вреда не причинять, пусть станут заложниками!
Так, повторяю ещё раз. Чтоб ни один волосок с бороды тяжелораненых не упал! Понимаю, вы жаждите мести, но живыми стражи послужат нам лучше. Мы выменяем их на гарантию безопасности наших жён и детей! — бедняки, хотя и без особого энтузиазма, но всё-таки утвердительно закивали. — Тех двоих палачей поймайте и приведите ко мне.
И, самое главное. Никто из стражей не должен сбежать!
— А если живым схватить кого-нибудь не получится?
Скалозуб долго смотрел на задавшего вопрос бандюгана, что с нехорошей ухмылкой поигрывал в руке самодельной пращей.
— Они… не должны… убежать.
Странное дело, но он совершенно не испытывал положительных эмоций и чувств, рассматривая труп одного из заклятых врагов. Не было ни радости, ни злорадства. Осознание справедливой расплаты не согревало изувеченную душу пророка. Скорее наоборот, смотря на бледное лицо Дорки, сердце его переполнялось печалью. Хотелось бы верить, что пройдя испытания он изменился, стал выше низменной мести. Но если быть честным, причина, конечно, не имела никакого отношения к нравственности. Скалозуб ощущал разочарование от того, что у него отобрали возможность отомстить самому. Посмотреть напоследок убийце в глаза, сообщить, за какой именно грех того ждут вечные муки в аду…
Сгрудившаяся вокруг тела Вождя голытьба выражала эмоции гораздо более интенсивно. И противоречиво. Кто-то тихонечко всхлипывал, кто-то осуждающе смотрел на недавнего лидера, кто-то опять впал в отчаяние. Несколько особенно отмороженных юношей начали плевать на гнома, коего ещё пару часов назад почитали как Бога. Чуть было не вспыхнула драка. Дабы не дать накалу страстей посеять раздор в и без того поредевших рядах, Скалозуб взашей отогнал всех от трупа, велев заняться поиском пригодной брони. Невозможно предсказать, что ждёт впереди, но когда на тебе хороший доспех, шансы на выживание существенно повышаются. А Дорки как раз был экипирован в превосходное снаряжение…
Ослабленный продолжительным заключением Скалозуб поморщился, сделав в тяжёлых доспехах пару шагов. Долгий период малоподвижности давал знать своё. Тем не менее, нынешнее лишение всех свобод было не чета предыдущему, когда до дома его буквально несли на себе Фомлин и Бойл. Несмотря на голод, охвативший блокадный Квартал, он неплохо питался, периодически, насколько позволяли колодки, разминал конечности и что самое главное — чувствовал себя королём ситуации. Рука, ушибленная пинком Норина, практически зажила, а потому, если не принимать в расчёт лёгкого головокружения, вырвавшийся на волю гном был полон решимости творить ход истории. Эксцентричный пророк усмехнулся собственным мыслям. Вероятно, сейчас его бы не испугала даже возможность в третий раз оказаться в колодках.
От стражей, коих не всех, к сожалению, удалось захватить в плен живьём — к вящей радости пращников несколько воинов всё же предприняли попытку сбежать, — удалось вызнать весьма скудную информацию. Бунт законнорожденных и осада дворца, конечно, проясняли стремительный отход стражей, но ничего не сообщали о текущем соотношении сил. Сколько было мятежников, насколько серьёзную угрозу они представляли, и как быстро солдатам Короля удастся справиться с новой бедой оставалось загадкой. В такой ситуации терять время было нельзя.
— Дети мои, торопитесь! — воззвал Скалозуб к подопечным. — Я всей душой скорблю по погибшим, но сейчас у нас нет возможности хоронить мертвецов! Знаю, здесь полегли ваши родственники и близкие сердцу друзья, но отдавать честь храбрецам мы будем потом!
Вокруг пророка без бороды медленно собирался теперь уже тяжеловооруженный отряд. Задумавший крайне рисковую операцию гном задумчиво почесал подбородок, обдумывая очередную публичную речь. Почувствовал гладкую кожу лица. Даже находясь в заточении, он оставался верным принципу и не давал отрасти щетине. Была какая-то ирония судьбы в том, что роль его брадобрея досталась именно тому пареньку, из-за которого Скалозуб порой забывал своё настоящее имя…
— Глядя на вас, моё сердце наполняется гордостью! Дети мои, вы прошли суровые, неимоверные испытания, но не сдались! Напротив, ваша сила утроилась! Посмотрите на себя и друг друга, разве такими вы были ещё полдня назад? Нет. Тогда вы были обычными нищими, бедняками, но сейчас передо мной стоят настоящие воины! Я вижу решимость в ваших глазах, чувствую пыл и жар ваших душ! Сегодня, вместе, мы повернём ход истории вспять!