Король-Предатель
Ох… Дед, я ведь действительно не знаю, что делать. Мне, мне очень нужна твоя помощь.
Над садом надолго повисло молчание. Два гнома, пожилой и не очень, дошли до края пещеры, развернулись, также безмолвно зашагали обратно. Каждый пребывал в своих думах.
Зевая во весь рот, Ганин высунул голову из-за двери, ведущей во внутренний двор. Долго щурился, вглядываясь в темноту так называемой «ночи», пока наконец не разглядел силуэты неспешно шествующих взад-вперёд местных мудрил. Постоял так пару минут, прислушиваясь к шарканью и пыхтению тучного гнома, но, не услышав более ничего интересного, пожал плечами и отправился спать.
— Знаешь, Лех, не могу сказать, что твоя история так уж меня озадачила. Не так давно я сам начал подозревать подобного рода расклад, — прервал затянувшееся молчание Пастырь. — Признаюсь, меня больше удивила твоя роль во всей этой каше. Не думал, что именно ты стоял у истоков всех нынешних треволнений. Ты первый, а вовсе не Дорки со своими идеями, ввязался в страшные игры за власть.
— Если б я тогда знал, чем в итоге всё обернётся… — сейчас Лех и правда выглядел подавленным и виноватым. — Как оказалось, могущество Покровителя вовсе не безгранично. Почему он так долго не приходит к нам на подмогу?! Мы сделали всё как он велел! — голос торговца дрогнул: — Мне невыносимо даже рассматривать саму такую возможность, но… но что если замыслы Покровителя провалились? Что если его более нет в живых?! С начала блокады контакт ведь полностью прекратился… Да, он предупреждал, что так и произойдёт, но одно дело уведомление и совсем другое непосредственно происходящие перед твоим носом события. Которые, к тому же, самым прямым образом грозят твоей шкуре! И каковые невозможно ни контролировать, ни хотя бы предвидеть на один шаг вперёд. А вдруг всё напрасно?! Если Он мёртв, усилия наши тщетны, мы обречены на голодную смерть или казнь от рук стражей…
— Лех, прекрати! — строго выговорил пророк собеседнику. — Ты ведёшь сейчас себя как ребёнок. Напрасно оно или нет, надо было обдумать заранее, а не когда дороги назад больше нет! «Сомневайся всяк раз и не спеши говорить ничего или действовать, но коли выбор твой сделан, свершай труд свой решительно и впредь не думай над сим!»
Пристыженный торговец, казалось, сгорбился пуще прежнего:
— Прости, Пастырь… — толстяк уныло плёлся за стариком, низко опустив голову и шаркая так громко, словно был вдвое старше пророка. — Конечно, ты прав, я сам сделал выбор и теперь должен нести ответственность до конца. Каковой похоже вовсе не за горами…
— Да хватит уже! Ты пришёл ко мне затем, чтобы поплакаться?! Нет. Ты искал помощи, жаждал совета и оный есть у меня! — Пастырь важно погладил седую бородку, изрядно поредевшую в свете последних событий. — Завет мой будет простым, вполне ожидаемым и очевидным. Сложность в том, дабы воплотить его в жизнь.
Лех терпеливо ждал, пока мудрец выдержит паузу.
— Ты сам назвал мне проблему и имя ей Дорки. Отбрось сомнения насчёт своего покровителя: жив, мёртв, почему он бездействует — на то повлиять ты не властен. Но если надежда на удачный исход ещё есть, ты, нет, мы должны помешать недовождю броситься на рожон, губя себя и других. Остановить безумца любой ценой! Любой, я излагаюсь достаточно ясно?
Торгаш нервно сглотнул:
— Я, я думал об этом, пророк. Поверь, злоумышлял против ближнего не раз и не два… Проблема, помимо того, что Дорки нынче редко бывает один, усугубляется тем, что невозможно предугадать, как поведут себя гномы, лишившись Вождя. Как ни крути, для рядовых голодранцев Дорки действительно символ. Символ победы, успеха, завоевания стратегических позиций! Ты считаешь, получится объяснить, хм, «черни», — видно было, что Леху неприятно произносить это слово, — что подоплёка триумфа вовсе не достижения и личные качества лидера банды мерзавцев, а продукт тщательного планирования власть имущего? Многие ли продолжат стоять до конца, лишившись веры в главнокомандующего или, тем паче, узнав, за кого на самом деле льют кровь?
Пастырь остановился как вкопанный:
— Про союз с сильными мира сего народ не должен узнать никогда! Пока простодушные граждане верят, что борются за свободу и равенство, большинство будет готово отдать всё, в том числе свою жизнь. Ничто так не мотивирует идти голой жопой на смерть как наивные идеалы, грёзы о светлом будущем и вера в лучшую долю для следующих поколений. Но стоит открыть им глаза, развеять иллюзии и… — последовала недолгая пауза, — о самопожертвовании можно забыть. А в нынешней ситуации без жертвы, множества жертв, обойтись, к сожалению, уже не удастся.
Голос пророка стал мрачней окружающей темноты:
— Слишком глубоко мы втянулись в конфликт, если отступим сейчас — переговоров не будет. Остаётся либо свергнуть Предателя, либо вынудить его пойти на уступки. Пущай хоть и за счёт подставы наших так называемых союзников, законнорожденных то бишь. Себя Маронон-то, уж вряд ли ущемит.
Лех вздрогнул, в очередной раз промокнул платком потный лоб:
— Прости, Дед, но я по-прежнему не понимаю, что же нам тогда делать. Ты говоришь, война должна продолжаться, народ должен верить во всякую чепуху, но как в таком случае обойтись без Дорки с его искренней ненавистью ко всем власть имущим? Чернь молится на него, слепо следует любым его указаниям, ждёт чуда от одного лишь присутствия этого выродка! Как мы сможем…
— Как, как — жопой об верстак! Нужно срочно найти нового лидера! Или создать такового, если найти не получится. Тогда отход старого главаря на вечный покой не превратится в трагедию.
Толстяк выдавил сдавленный смешок, возвёл очи к своду:
— Пастырь, ты хоть понимаешь, насколько невыполнима твоя рекомендация? Где среди этих баранов сыскать того, кто способен подумать хотя бы на шаг-два вперёд?! К тому же, чтобы тот был достаточно известен и популярен, дабы за ним шёл народ. Чтобы имел адекватное представление о том, с чем мы столкнулись. Мог воодушевить толпу примером и речью! В конце концов, много ли тех, кто вообще готов противопоставить себя всеми любимому вожаку?!
Теперь пришла очередь усмехнуться пророку:
— Не стоит так уж переоценивать значимость Дорки и недооценивать бедняков. Много, ох много, поверь мне, таких, кто вынужденно присоединился к шайке бандитов, дабы тупо не отбросить копыта от голода. Ещё больше тех, кто того и гляди разочаруется, поняв, что быстрой и уж тем более лёгкой победы над стражами не видать.
Пастырь лихо пнул камешек, попавшийся на пути. Подпрыгивая по неровностям, тот угодил прямехонько в ручеек, текущий поодаль. Характерное «бульк» заставило пророка широко улыбнуться:
— Кстати, насчёт качеств, которые ты только что перечислил. Кажется, я знаю одного весьма перспективного гнома, обладающего всеми необходимыми данными.
* * *— А вы не слушайте лжи, что льётся со всех сторон в уши, но откройте глаза и смотрите! Что видите? Ближнего кровь, целые реки в цвет красный окрашены! Трупы горою лежат меж народом прежде единым! Гляди, брата брат проклинает, и отец с сыном грызутся!
Неужто сообразить не можете, где ложь, а где правда? Неужели радеете сыскать благодать Праотца всеведущего, преступления творя богохульные?! Иль сами себе оправдания ищите?
Снимите повязку предвзятости с очей замутнённых, воспользуйтесь разумом, пропаганде легко столь поддавшимся! Кто враг ваш, кто друг? Вождь, к насилию призывающий, иль миротворец, веры священной придерживающийся? За веру жестоко же и наказанный, беззаконно на муки голодные обречённый.
Не сомневайся во мне маловер, ибо раскаялся я в колодках в тот раз, принёс клятву служения пророку великому! Исчез власть имущий, сгинул законнорожденный! Переродился я заново, в премудрости Пастыря вникши! Яко знаю теперь священную истину, вещаю речи Праотцу угодные! Им свыше через сосуд сего тела народу дарованные!
Чего лепечешь ты, друг, о свободе? Зачем управлять собою даёшь чрез обман? Не за свободу сия война, не за равенство, но за интересы обществу чуждые!