Король-Предатель
Вечность. Казалось, целая вечность минула с тех пор, как он покинул Оплот.
О чём он думал тогда?! Как дал столь легко себя убедить?! Отправиться в самоубийственный поход ради мести какой-то бабе и её никчёмному жениху… Глупость, очевидная страшная глупость! Которую не исправишь, ведь обратно пути давно нет.
Из всей группы таких же безумцев, вписавшихся по неведенью в «экспедицию», в живых осталось менее половины ребят. И это при том, что им на удивление раз за разом везло. О том, что случилось с менее удачливыми отрядами горнопроходцев, Трясун старался не думать.
Как старался не думать и о другом. О том, чего не мог знать наверняка, но каким-то образом без тени сомнения чувствовал: их группа — последняя.
— Нужно двигаться дальше, — голос разведчика вывел его из задумчивости. — Мы уже слишком долго торчим здесь, а стражи навряд ли потеряли наш след.
Трясун с сожалением обвёл взглядом пещерку, где остановился отряд. Прислушался к журчанию хрустально чистого ручейка. Провёл ладонью по мягкому мху, покрывавшему стены.
Тут было хорошо. Рядом была вода, вполне себе съедобная живность и самое главное — ничто не пыталось их убить, по меньшей мере, два дня!
Уходить не хотелось. Ни ему, ни всем остальным.
— Двигаться дальше? Куда?! И зачем? Мы видели достаточно, чтобы понять — Кременькан ошибался. Вся эта авантюра была с самого начала обречена на провал! Жизнетворцы… а, ладно. Чего говорить об этом теперь. Нет никакого смысла продолжать путешествие, ибо исход что так, что этак будет один. Вопрос лишь в том, насколько мучительной будет смерть. Насколько быстро окончатся наши страдания…
— Стражи…
— Да знаю я, знаю! У них нет приказа взять нас живьём. Но и терзать нас они вряд ли станут. Голова с плеч и дело с концом! Не худший способ покинуть сей мир, учитывая в какой жопе мы оказались. А вы как считаете, хлопцы?
«Хлопцы» угрюмо молчали, но судя по тому, что никто кроме остолопа-разведчика не рвался в путь, Трясун сделал вывод об обоснованности своих рассуждений:
— Ну чего трясешься, это моя привилегия, — он великодушно похлопал наивного гнома по плечу. — Ты, правда, всё ещё веришь, будто впереди есть шанс на спасение? Смирись, друг. Смирись и насладись последними часами в покое и тишине. Приляг на мягкий тёплый мох, расслабься…
— Стражи…
— Хватит! Ублюдки всё едино нагонят нас. В этой пещере им, по крайней мере, не удастся застать нас врасплох. Мы сможем подготовиться и с честью сразиться…
— …они… уже здесь.
В тот же миг что-то с невероятной силой ударило Трясуна по плечу. Перед глазами всё поплыло, в ушах зазвенело, мир сузился до очага чудовищной боли в руке. Лишь малая часть сознания отстранено отметила, что пещера почему-то перевернулась на девяносто градусов, а какие-то гномы методично расстреливают из арбалетов его сотоварищей.
«Похоже, стражи не потеряют ни единого бойца со своей стороны», — мелькнула наконец первая, весьма обидная мысль.
Пара ребят, кто успел-таки схватиться за топоры, не сумели вступить в ближний бой. Те, кто попытался в последний момент убежать, прожили не сильно дольше.
«Вот так вот, даже помереть нормально не вышло. Какое уж тут сражение, какая там честь…»
Не раз призывавший двигаться вперёд разведчик лежал рядом с ним. Глаза бедолаги были широко раскрыты, прямо из груди торчал болт. Трясун осторожно повернул голову, дабы убедиться, что из его плеча торчит точно такой же. Вся правая половина туловища онемела, он мог лишь беспомощно наблюдать, как стражи не торопясь добивают ребят, вся вина коих заключалась в наивной вере во что-то большее, нежели ежедневная борьба за насущные грибокартошку и хлеб.
Один из стражей склонился над ним:
— Веришь в Праотца и лучший мир?
Трясун утвердительно кивнул головой.
После всего что он видел, как-то не слишком верилось в существование Бога, но умирать было страшно. Хотелось жить. Дышать, чувствовать, осознавать, и неважно, что двумя минутами ранее он говорил совершенно обратное. Хотелось…
— Тогда помолись.
Из глаз хлынули слёзы. Только не сейчас, только не сегодня, только…
Шея хрустнула, голова отделилась от тела. Мир схлопнулся до узкого тёмного туннеля перед немигающим взором.
И лишь два красно-огненных глаза виднелись на том конце.
* * *Скалозуб разогнул затёкшую спину, оттёр со лба пот. Вздохнул полной грудью пахнущий сырой землёй воздух. И широко улыбнулся.
Скажи ему кто месяц назад, что он будет счастлив, живя в сих трущобах, Скалозуб решил бы, что собеседник издевается либо спятил. И тем не менее, сейчас он действительно чувствовал себя если уж не счастливчиком, то вполне удовлетворённым собой.
Вокруг кипела работа. Одни копали, другие поливали, третьи несли со всех концов Квартала светлокамни и «удобрения». Стоявший на валуне Бойл с несвойственной ему уверенностью отдавал указания, координируя разношёрстную толпу бедняков. Вспыхивающие ссоры и недопонимания быстро сводил на нет Норин. Оба гнома практически полностью оправились от полученных ран и оба почему-то считали себя обязанными жизнью не только вылечившему их Пастырю, но и ему.
По образу и подобию сада Фомлина они обустраивали уже третий двор. Скрываться более смысла не было, и Скалозуб твёрдо решил превратить опустевшие задворки Квартала в огороды. Да, не все жители хотели работать и ждать урожай. Да, им остро не хватало ресурсов, в первую очередь плодов и семян. Но жёсткие методы «убеждения» Торка и золото, вырученное на продаже «конфискованного» имущества Рыжеруба, помогали в решении неурядиц.
Сам рыжебородый спекулянт, к несчастью, скончался в колодках до возвращения Скалозуба. В отличие от ситуации с Безбородым, его, конечно же, никто и не думал подкармливать.
Немногочисленные головорезы, сумевшие пережить битвы со стражами и взаимную резню во время анархии после гибели Короля, теперь зорко следили, чтобы никто кроме «фермеров» и иных «поливальщиков» не подходил к растениям, пока те не дадут урожай. Руководство над не самыми дружелюбными ребятами взял на себя тот самый кающийся палач Жизнетворцев, а именно Хог. Несмотря на всю свою отмороженность, вкусившие крови подонки слушались бывшего стража беспрекословно.
К компании новоиспечённых охранников, к немалому удивлению Скалозуба, также примкнул довольно колоритный «страж, который не страж», коего они повстречали во время похода в логово Кременькана. Странный гном утверждал, что по части охраны у него имеется большой опыт, но возвращаться обратно к законнорожденным почему-то категорически не хотел. Что ж, стража в гноме Хог действительно не признал, но и причин отказывать добровольцу не видел:
— Видывал я таких как твой Глирик, и не раз, уж поверь. Не возьмут в стражи — подастся в охранники. Выгонят из охраны — пойдёт вышибалой в трактир. Закроют трактир… В общем, нормально работать такой тип не будет. Так хоть какой-то прок будет от остолопа, авось ту же беспризорную малышню от ростков отпугнёт…
Пастырь по большей части выхаживал раненных и калек, а Безбородый пророк неустанно научал заблудшую паству, в том числе и примером, как вот сейчас. Когда каждый занят посильным трудом и получает за это награду, беспорядков и глупостей становится в разы меньше. Жаль, что столь очевидная мысль ускользала столь долго от прежнего короля.
С новым владыкой Оплота тоже всё было пока не так однозначно. С одной стороны, жителей Квартала больше не изолировали от остальной части города, с другой, те были никому особенно не нужны. Законнорожденные продолжали тихую грызню и передел собственности. Король, да, Велер всё же устроил себе формальную коронацию, занимался наведением порядка исключительно у себя во дворце. Несмотря на все слова и критику в адрес предыдущего повелителя гномов, каких-то кардинальных реформ им предпринято не было.
Все были предоставлены сами себе, и каждый использовал эту свободу по-своему. Большинство, конечно, не слишком разумно. Стоило ради этого гибнуть сотням, и даже тысячам, гномов? — Скалозуб весьма сомневался.