Спасти дракона, или как влюбить истинную (СИ)

Энтони стоит позади матери, даже не удостаиваю его взглядом, но чувствую, как он смотрит на меня. Как же противно.
Но сохраняю хладнокровное и высокомерное выражение лица. Держусь отстранённо.
– Благодарю, что провожаете в последний путь герцогиню, графиня.
– Ну что ты, мы же были подругами. Бедная герцогиня, – Мюриель отворачивается и, глядя на гроб, наигранно всхлипывает.
  
Мерзавка!
Едва сдерживаюсь, чтобы не схватить её за волосы и не оттащить от бабушки.
– Кстати, Маргарет как-то одолжила мне фамильный браслет. Я хочу вернуть.
Меня коробит от такой фамильярности. Раньше она не позволяла себе такого. Да и бабушка не могла змеюке Мюриель что-то одолжить. Отношение герцогини к соседям было очевидным – вежливо холодным.
– Тони, отдай Андреа браслет.
Вперёд выходит кошмар моего детства. Меня всю передёргивает от отвращения. Я хочу лишь одного: вцепиться ему в горло и разорвать на части.
Энтони достаёт из кармана небольшую бархатную коробку и открывает её. Вижу золотой браслет, усыпанный изумрудами. Что-то похожее мне встречалось среди украшений бабушки. Неужели она, и правда, дала на время Мюриель?
– Я считаю, что ты вправе его надеть, – подойдя, говорит графиня.
Это украшение бабушки, частичка её.
Энтони берёт браслет и протягивает ко мне руки. Хочу отступить, но стоявшая рядом его мать не даёт это сделать.
– Ну же, – молвит она.
Берёт мою кисть и протягивает к сыну. Касание рук Энтони обжигает меня хуже кипятка. Так мерзко, чувствую себя грязной. Сдержав рвотные позывы, смотрю на браслет.
В глазах мутнеет. Меня шатает.
– Осторожнее, дорогая. – Он хватает меня и смотрит в глаза.
Я задыхаюсь…
К горлу подкрадывается тошнота. Откуда такой смрад? Воняет жжёнными перьями. От этого дурного запаха я и просыпаюсь.
Лежу в кровати, ничего не готовлю. Так откуда вонь?
«Я ухожу готовить ужин» – вспоминаю слова Эйдена.
Готовить ужин? Он ведь даже картошку не знает, как почистить! Да этот чешуйчатый сейчас нас без крыши оставит.
Превозмогая боль, пытаюсь сесть. Надо как-то добраться до кухни, пока не поздно. Собираюсь с силами, как вдруг дверь моей комнаты открывается.
– А вот и еда, – вижу довольное лицо дракона. – Угадай, что у нас на ужин?
– Поджаренные перья? – скептически смотрю на Эйдена.
– Ну нет, – закатывает тот глаза. – Куриный бульон.
Это уже новый уровень, конечно.
– Ты живьём её, что ли, сварил или предварительно поджарил, чтобы помучилась? – Кажется, я перегибаю палку, это последствия моего кошмара.
Глубоко вздохнув, улыбаюсь дракону.
– Спасибо за заботу, с удовольствием попробую. – Надеюсь, это не будет моей последней едой.
Дракон ставит тарелку на стол, который находится рядом с кроватью. Зачерпывает ложкой суп и подносит к моему рту.
– У меня сломаны рёбра, а не руки, – говорю ему.
– Может, я хочу позаботиться о тебе? Не будь такой злюкой, – обиженно сопит Эйден.
Ладно, один раз позволю ему такую вольность. Пробую суп и с изумлением смотрю на дракона.
– Что? Невкусно? – Эйден наблюдает за моей реакцией.
– Напротив. Ты сам приготовил? – Тянусь за добавкой.
Если не считать, что бульон чуточку пересолен, он вполне съедобен. Так что мой булькающий желудок пляшет в экстазе.
– Скажи, где ты взял курицу? И почему так странно пахнет в доме?
– Ну, это не совсем курица, – ложка застывает перед моим ртом. – Очень надеюсь, что это мясо съедобное?
Заметив мой затравленный вид, дракон спешит меня успокоить.
– Это обычный тетерев.
Выдыхаю.
Хоть птицу жалко, но жить хочется больше.
– А перья?
Эйден смущается.
– Ну, я думал, что так правильно. Поэтому сначала обжёг его на плите.
– Надеюсь, неживого?
– Что ты! – возмущается Эйден. – Мне его уже мёртвым принесли.
Значит, Джайдайское чудовище не даст нам умереть от голода. Это радует.
– Как ты сам? Дай посмотрю твои раны, – тянусь к дракону.
– Всё нормально. Перевязал.
Ткань и правда чистая. Эйден без рубашки. Её попросту нет у меня. Так как весь живот перевязан, его нагота не смущает.
– Ты что-нибудь вспомнил? – затаив дыхание, ожидаю ответа от дракона.
В голове всплывает образ светловолосой девушки. Я ведь даже не задумывалась: может, дома его ждёт жена-драконица с драконятами? И сколько ему лет?
Молодой внешностью Эйдена не стоит обманываться. Где-то читала, что они живут около пяти тысяч лет. Драконы – вообще скрытная раса.
– Так, какие-то обрывки воспоминаний, – пожимая плечами, говорит Эйден.
– Даже семьи не помнишь?
Прищурившись, он смотрит на меня.
– Не помню, но я не встретил свою истинную.
– Истинная? Кто это? – Не знаю, кто такая «истинная», но то, что дракон её не встретил, меня радует.
Кажется, Эйден начинает мне нравиться.
– Пара, суженая дракона. Та, с которой он разделяет свою судьбу.
– Почему ты в этом так уверен? Ведь ничего не помнишь.
Эйден приближает ко мне своё лицо и, опуская взгляд на мои губы, отвечает:
– Не помню, но уверен. Никакая потеря памяти не способна стереть из сердца истинную дракона.
– Понятно. – Становится трудно дышать от близости Эйдена.
– Знаешь, какой первый признак истинности?
Мотаю головой.
– Притяжение.
Дракон приближается, он неотрывно смотрит на мои губы – мои ресницы трепещут, а сердце гулко стучит.
Мой первый поцелуй…, которому не суждено сбыться.
На улице раздаётся оглушающий взрыв.
Дёрнувшись, я морщусь от боли в рёбрах.
– Что это было? – спрашиваю у Эйдена.
Дракон поднимается и подходит к окну. Не оборачиваясь, он отвечает:
– Кажется, в горах произошёл обвал.
Что, если это магу Энтони удалось перейти границу, и совсем скоро он будет здесь?
От страха сердце замирает. Нервно мну руками простынь и кусаю губы.
– Что с тобой? – интересуется Эйден, увидев мой отрешённый вид.
Ну вот, сейчас дракону себя выдам.
– Всё хорошо, – нервно улыбаюсь ему. – Просто испугалась громкого звука.
– Да? – с сомнением произносит Эйден. – Тогда скажи мне вот что: от кого ты убегала, когда провалилась в лабиринт?
Молчу. Судорожно пытаюсь придумать правдоподобное объяснение. Но, как по закону подлости, ничего на ум не приходит.
– Мне показалось, что за мной кто-то гонится, – несу какой-то бред.
– Допустим. А от кого ты прячешься здесь, Андреа?
Он будто насквозь меня видит. Под пристальным взглядом дракона я решаюсь сказать полуправду.
– Моя бабушка недавно умерла. – Воспоминание о бабуле сдавливает горло тисками.
– Мне жаль. – Эйден смотрит на меня с сочувствием.
– Состояние бабушки перешло ко мне, а некоторые люди против этого. Несколько раз было совершено покушение.
Вижу, что на лице дракона играют желваки.
– Кто это сделал? – глаза дракона наливаются неистовым пламенем. Хорошо, что его злость направлена не на меня.
– Другие члены семьи хотят оспорить завещание, но это невозможно. Бабушка всё предусмотрела. И тогда они задумали меня устранить. Вот поэтому я и прячусь здесь.
Эйден хмурится, внимательно вглядывается в меня, словно решая: вру или говорю правду.
Он же всё еще не чувствует дракона?
– От кого ты на самом деле убегала? Тебя нашли родственники?
Я уже сказала дракону полуправду, поэтому не вижу смысла врать ему дальше.
– Да, они меня нашли и пригрозили расправой.
Ноздри дракона начинают трепетать, а руки сжимаются. Сквозь стиснутые зубы дракон рычит:
– Никто не причинит тебе вред! Слово дракона!
От его клятвы теплеет на душе. Чувствую, будто перед всеми невзгодами вырастает нерушимая гора.
Вот только радость вмиг улетучивается, стоит мне вспомнить правду. Что будет, если Эйден узнает, от кого я на самом деле бегу.
С удовольствием отдаст на растерзание Энтони?
Одного взгляда на внушительного, уверенного дракона хватает, чтобы поверить в его искренность.