Несгибаемый (СИ)

Я осторожно потрепал старуху за плечо. Недоволк, почуяв мои движения, тут же вскочил на ноги и показал свой звериный оскал. Я осуждающе посмотрел на зверя. Тот, будто смутившись, отвернулся, усаживая свою пятую точку на землю. Рана от моего меча затянулась, оставив лишь белую полосу на его груди. Такой способности можно только позавидовать. Сладко зевнув, зверь снова уставился на меня. Хмыкнув ему в ответ, я попробовал вернуться к своему первоначальному плану.
Старуха не реагировала на мои прикосновения, зато проснулся парнишка:
— Разбуди её, — обратился я к мальчику.
Сначала он с минуту недоверчиво смотрел на меня. А потом аккуратно приподнял дряхлое тело, бережно укладывая на землю:
— Её уже не разбудить, — печально сообщил мне парень.
Освободившись от лежащих на мне тел, я с удивлением стал разглядывать себя. Кожа была гладкой, без следов ожогов. Три глубоких раны, оставленные когтями гарпий, затянулись без намёка на шрамы. Волосы хоть и были короткими, но всё же имелись на моей голове. Единственный свежий шрам, белевший на загорелой коже, был в области сердца. Я осторожно дотронулся до шрама пальцами и в замешательстве уставился на мальчишку.
— Она отдала тебе свою жизнь, — промолвил мальчик, видя моё недоумение.
Старуха была мертва. Я вгляделся в её лицо. Чем-то она напоминала мне сумасшедшую старуху из Тарнонда, что отправила меня в храм Хаоса. Видимо, время смазывает лица, делая их похожими в старости. Мальчик вытащил кинжал из её тела и протянул его мне. Я не собирался брать его, что явно раздражало парня: он стал пихать кинжал мне в руки:
— Она сказала, чтобы ты его забрал! — не унимался парнишка.
— Тише, тише! — сказал я и взял предложенное оружие, боясь, что мальчик ненароком поранит себя. Кинжал был двухклинковый с деревянной рукояткой посередине и прочным кожаным шнурком для ношения на шее. Лезвие со всех сторон было украшено незнакомыми рунами. Несмотря на то что его только что вынули из тела старухи, на нём не было и следа крови. Мальчик всё это время внимательно наблюдал за мной, будто чего-то ждал.
Немного покрутив в руках предсмертный подарок, я стал оглядываться по сторонам. Всё, что было на мне, почти уничтожено огнём. Одежда выглядела как лохмотья. Других вещей рядом не оказалось, кроме меча, с которым я никогда не расставался. Скинув с себя остатки рубахи и оторвав более-менее чистый клочок ткани, я завернул кинжал.
То и дело в голове всплывали воспоминания ночи. Старуха, проводившая странный обряд, слёзы мальчика и эта вечная боль, что шла за мной по пятам. Я так и не понял, смог ли я пройти через врата Хаоса? Удалось ли мне убежать от Теней в другой мир?
— Как это произошло? — спросил я мальца, кивком указывая на мёртвое тело старухи.
— Она ждала тебя, — только и смог произнести пацан, разрыдавшись во весь голос. Склонившись над мёртвым телом, мальчик нежно поглаживал её седые волосы, растирая по грязному лицу душившие слёзы. Я молча смотрел на него, отметив, что меня уже давно не трогают чужие переживания, и содрогнулся от собственного безразличия.
— Как её зовут? — спросил я мальца, дождавшись, когда он снова сможет говорить.
— Аника.
Я вздрогнул, услышав знакомое имя и ещё раз посмотрев на лицо старухи. Что я хотел увидеть? Знакомое лицо? Это разные миры, и той Анике еще три года. Отмахнувшись от странных мыслей, я похлопал пацана по плечу:
— Если расскажешь, как тут хоронят, я её похороню.
Паренёк встрепенулся.
— Ты правда поможешь мне её похоронить? — со странным недоверием спросил он.
— Да, если ты расскажешь, как это принято.
— А как ещё можно похоронить? — с удивлением спросил малец, — только завалить умершего камнями, чтобы звери не растащили тело! — со знанием дела заявил он.
— Всякое может быть, — ответил я, пожав плечами, и начал сваливать большие валуны возле тела старухи. Паренёк, бросив свои пожитки, кинулся мне помогать. — Там, где я вырос, хоронили по-разному. Где-то сжигали умерших на костре. Где-то закапывали в глубокую яму. Иногда строили большие каменные пирамиды размером со скалу и замуровывали умерших в ней. А иногда разрывали тело на куски, чтобы звери его потом съели. Бывало, даже вбивали осиновый кол, чтобы мёртвые не воскресли.
  
На минуту остановившись, чтобы передохнуть, я посмотрел на мальчугана. Тот стоял неподвижно и смотрел на меня огромными глазами. Поняв, что сболтнул лишнего для неокрепшего разума, я попробовал реабилитироваться.
— Конечно же, так поступают только варвары! — объявил я мальчугану.
Видимо, это не помогло, так как мальчишка даже не шелохнулся. Решив сменить тему, я спросил:
— А зовут-то тебя как?
Вот теперь паренёк двинулся с места, кладя небольшой камень на уже сформировавшуюся небольшую кучку.
— Дирк, — стараясь выглядеть безразлично, ответил он.
— Скажи мне, Дирк, почему этот зверь ещё жив?
— Его вчера задело бабушкиным заклинанием.
Значит, всё-таки это был обряд и всё, что я видел, пока метался в бреду, было правдой? Оглядев рану старухи, я отметил, что кинжал вошёл в сердце. Перед глазами вновь всплыло её лицо и кинжал, занесённый надо мной. Шрам на груди противно заныл. Отгоняя нахлынувшее виднее, я снова обратился к мальцу:
— А почему он не уходит?
— Не знаю, — пожал плечами Дирк, — может, когда мы похороним бабушку, гримби уйдёт?
— Гримби?
— Да, гримби.
Я промолчал, с подозрением посматривая на недоволка. Солнце уже приближалось к зениту, когда тело старухи было погребено под камнями. Выполнив долг перед умершей, сунув обмотанный тканью кинжал за пояс и прихватив свой меч я обратился к Дирку:
— Где ты живёшь?
— В Тарнонде, — ответил мальчик, неопределённо махнув рукой.
Я уже ничего не понимал. Либо я остался в своем мире, либо он просто повторяет мой.
— Отведёшь меня туда?
Мальчик согласно кивнул, собирая свои вещи в мешок. Через некоторое время мы отправились в сторону выхода из ущелья. Гринби, или как его там, молча наблюдавший за нами, двинулся следом. Пройдя несколько шагов и убедившись, что животное не отстаёт, я спросил Дирка:
— И почему он идёт за нами?
Дирк оглянулся на зверя, продолжая идти вперёд.
— Вообще, если гримби после рождения в первом, кого увидит, признает хозяина, то будет предан ему всю жизнь, — зачем-то сообщил мне Дирк, — может, из-за того, что он заново родился, гримби выбрал хозяином тебя?
Я недоверчиво оглянулся на недоволка:
— А почему не тебя?
Мальчик спокойно свернул в сторону, жестом показывая, чтобы я шёл дальше. Зверь на мгновение остановился, а потом чётко последовал за мной.
— Нет уж, — проворчал я, отгоняя от себя мысли о возможном питомце.
Дирк, снова поравнявшись со мной, ехидно заулыбался. Дальше мы шли молча. Спустя некоторое время мы свернули в сторону, преодолевая крутой склон. Дневное светило следовало за нами, и я постепенно отметил для себя расположение востока и запада. Также я отмечал абсолютно незнакомые мне растения и диковинных насекомых. С каждым шагом я всё больше убеждался, что эта местность совершенно отличается от той, к которой я привык. Меня напрягало жгучее солнце и жаркий воздух. Очень хотелось пить. Да ещё и этот гризби шёл по пятам.
Внезапно Дирк, шедший всё это время впереди меня, остановился, а потом медленно попятился назад. Первое, что меня насторожило — это до боли знакомое стрекотание, звук которого вводил в отчаянье от собственного бессилия. Тени?! Я взглянул на ясное небо — солнце только-только перевалило за полдень. Какого чёрта?
Я схватил мальчика и потянул его назад, стараясь укрыть за собой в чахлых кустах. Звук повторился, заставляя кровь стынуть в жилах. Я пытался рассмотреть источник звука, но Дирк схватил меня за руку, отрицательно покачивая головой. Прикрываясь скудной листвой, мы принялись ждать в надежде, что опасность пройдёт стороной.
Но гримби, шедший за нами, внезапно зарычал и с яростным лаем бросился в сторону звука. Следом за ним, пытаясь остановить зверя, выскочил Дирк. Зло сжав зубы и мысленно посылая проклятья в их сторону, я кинулся вдогонку. То, что я увидел, заставило сердце ухнуть куда-то вниз.