Легионы - вперед!
Они были друзьями с детства, приняв эту дружбу по наследству от отцов, и Сидоний всегда гордился тем, что его шурин и в пятьдесят лет не утратил юношеской отваги и силы, чего нельзя было сказать о самом отце Аполлинарии. Сделавшись епископом Августонемета, он обзавелся брюшком, погрузнел и уже много лет предпочитал охоте и упражнениям долгие пиры с неспешной беседой.
Сидоний знал, Экдиций позволил себе минуту слабости только потому, что они были здесь вдвоем. Трое солдат и молодой Рул, который и привел их сюда, остались при лошадях. Так распорядился Экдиций.
Они стояли среди развалин старого римского форта, помнившего еще времена Юлия Цезаря. Форт был давно заброшен, от некогда внушительных укреплений остались одни руины, но стены упрямо сопротивлялись времени. Остовы двух каменных башен все еще стояли на перевале безмолвными часовыми. Когда-то этот форт охранял римские поселения в только что завоеванной, непокорной и постоянно восстававшей Галлии, но те времена прошли. Давно уже нет диких галлов, теперь все они римляне, и вот им самим угрожает опасность.
Тихий предрассветный час — время призраков. В звенящей тишине, когда все вокруг замирает, ожидая первых лучей солнца, тени давно умерших людей могут слегка приоткрыть дверь между мирами, и, если прислушаться, в таких местах можно услышать их легкие шаги, отзвуки их голосов, шелест одежд. Голос давно ушедшего прошлого…
Что это? Сидоний повернул голову, прислушался. Шаги? Не патруль ли вышагивает по стене, зорко вглядываясь в долину? На краткий миг епископа охватило странное чувство. Он слышал резкие команды центурионов, звон оружия и топот легионеров, спешащих занять места на стене. Там был враг, враг вновь угрожал римской Галлии, и воины Шестого Железного, пять столетий назад построившие этот форт, готовились исполнить свой долг, отразить удар вражеских полчищ, заслонив собой римских граждан.
Но нет. Наваждение тотчас рассеялось. Это всего лишь очередной камешек вывалился из древней стены и покатился вниз, шурша по песчанику. Незачем обманываться, призраки не встают из могил. Нет здесь легионеров, а от Шестого Железного осталось лишь имя, его солдаты не встанут на перевале несокрушимой стеной. Некому остановить безжалостных варваров, через пару часов они пройдут здесь, и тогда… Страшно было подумать о цветущих виллах Арвернии, ее богатых городах и мирном трудолюбивом народе.
— Их слишком много, — сказал Экдиций. — Я не поверил Рулу, но он был прав. Это не набег, как в прошлом году. Тогда мы справились, но что делать теперь?
Сидоний не ответил. Он смотрел вниз и видел долину, заполненную военными палатками, насколько хватало глаз. Лагерь готов раскинулся на несколько миль. Всюду дымились костры, огромная армия просыпалась, готовясь броситься на беззащитную Арвернию.
Да, год назад они отразили первый удар. Впрочем, удар ли то был? Скорее набег. Отряды готов грабили виллы, появлялись возле городов, требовали признать власть короля Эвриха. Растерявшиеся римляне готовы были согласиться, лишь бы сохранить жизни и имущество. Тогда Экдиций на свои средства нанял буругндов и франков, пламенными речами поднял по виллам молодежь. В нескольких стычках он уничтожил шайки грабителей, а уцелевшие бежали из Арвернии не чуя ног. Как они праздновали тогда! Молебны за избавление от готов и во здравие Экдиция звучали во всех церквях.
Но Экдиций не успокоился. Знал — пройдет зима, и готы придут опять. Знал и готовился. Сидоний сам помогал ему. Вербовались наемники, сыновья аристократов и простых куриалов учились владеть мечом и луком, создавались отряды, способные отстоять обширные поместья патрициев, под руководством опытных ветеранов они учились нападать из засад и отступать, скрываясь в лесах и горах. На деньги Экдиция, слывшего богатейшим землевладельцем Арвернии, закупались большие запасы хлеба и свозились в города на случай осады. Горожане чинили стены, копали рвы, строили укрепления. Арверния готовилась к бою, но никто не предполагал, что Эврих решит обрушить на них всю свою мощь.
— Их там десятки тысяч. Одним нам не выстоять. Мы должны просить помощи.
— И у кого же, Сидоний? Кто придет нам на помощь?
— Шли гонцов в Рим, в Арелат, зови на помощь бургундов, зови Сиагрия.
Экдиций горько усмехнулся.
— Риму нет дела до нас. Если бы мой отец оставался императором… Он-то понимал, что Галлию нельзя отдавать. Здесь сердце Рима, здесь, а не в насквозь прогнившей Италии! Но они убили его.
Глядя вниз, Экдиций сжимал и разжимал кулаки.
— Довольно я перед ними унижался! Ты помнишь, когда мы были в Риме, я улыбался им всем, сидел за одним столом с теми, кто приговорил отца к смерти. И даже этой твари, Рицимеру, не сказал и слова. Я готов был забыть личные счеты, ради единства Империи. И что из этого вышло? Ты был префектом Города, но ничего не смог изменить. И не ты ли говорил мне тогда, что сенаторы готовы выкупить свои шкуры, отдав Галлию готам?
— Антемий не таков.
— Антемий ничего не решает. Всем заправляет Рицимер. Нет, брат, помощи из Рима не будет. В Арелат я, конечно, гонца отправлю. Но что может сделать Полемий? Армии у него нет. Да и тамошний Сенат… Каждый дрожит за свои земли, половина готова сговориться с Эврихом, лишь бы сохранить свои доходы. Там предатель на предателе! Такие, как твой Арванд, которого ты спас от заслуженной смерти…
Сидоний покраснел. Он не любил, когда Экдиций вспоминал о деле Арванда. Префект Галлии был виновен в измене, он связался с готами, выдал им планы Антемия, его стараниями армия Рима и союзных бретонцев была разгромлена два года назад. Сидоний тяжело переживал этот позор, ведь Арванд был его другом. Но Сидоний не мог забыть чудесных вечеров в его обществе, проведенных за бокалом вина и нескончаемыми беседами о поэзии, философии и истории. Весельчак и балагур, Арванд обладал огромным обаянием, и Сидоний не избежал его. И он сделал все, чтобы упросить императора заменить смертную казнь на изгнание.
«Где-то ты сейчас, друг Арванд? — невесело подумал епископ. — Может, ты сейчас здесь, рядом с Эврихом, идешь покорять родную Галлию?»
— Нам помогут бургунды, — сказал он, чтобы отвлечь Экдиция от неприятной темы. — И Сиагрий.
— Гундиох, может, и поможет… Но только если готы перейдут Родан, как в прошлом году. Однако нас это не спасет. А Сиагрий замкнулся в своих владениях. Узнав, что Эврих идет в Арвернию, он примется укреплять границу по Лигеру, но сам реку не перейдет. Нет, Сидоний, как всегда, мы одни. И рассчитывать можем только лишь на себя. Будешь ли ты со мной в этой битве?
— Я буду с тобой, — ответил Сидоний. — И благословлю тебя именем Божьим.
«Я буду с тобой, — подумал он, глядя сквозь утренний туман, как, подобно огромному зверю, просыпается лагерь готов. — Но что ты сможешь против силы, которая поднимается ныне? Что сможешь ты, последний защитник Галлии?»
Далеко внизу затрубили рога.
Словно стряхнув наваждение, Экдиций поднял голову. Ветер трепал его волосы, в черных глазах вновь загорелась решимость.
— Здесь больше нечего делать, — сказал он. — Идем. Надо подумать, как лучше встретить гостей!
И, развернувшись, легко сбежал вниз по разбитым ступеням.
Рим ликовал. Весть о победе Красса при Нарни привела всех в восторг. Вечный город давно отвык от триумфов, да и жизнь последнее время не давала поводов веселиться, но в эти дни всем, от императора до последнего нищего, казалось, что звезда Рима восходит вновь.
Два триумфа римского оружия, возвращение победоносных легионов и торжества по случаю свадьбы Публия и Алипии вылились в нескончаемый праздник. Праздновали шумно и весело. В Рим стекались жители окрестных деревушек и городков. Привлеченные удивительными вестями, собирались и граждане других городов Италии. Из Капуи и Неаполя, Брундизия и Медиолана ехали люди в надежде увидеть легендарных воинов прошлого. Улицы заполняли толпы народа, всюду взгляд встречал веселые лица. Больше всех радовались дети. Захваченные всеобщим весельем, они стайками носились по улицам, всюду совали свой нос, распевали подхваченные у взрослых веселые песенки. Рим оживал на глазах и, стряхивая вековой сон, вновь возвращался к жизни.