Флинг

– Я понимаю, почему люди хотят обвинить меня в своих проблемах. Но обвинять приложение в романе на стороне – все равно что обвинять балаклаву в ограблении банка, – самодовольно возразил Ричард.
– Тебя беспокоит негативная реакция на приложение? – спросил Джо.
– Ни в коем случае! Любая реклама – это хорошая реклама. Я еще ни цента не потратил на маркетинг. Но гарантирую, что люди, осуждающие «Флинг», пользуются им больше других. Лицемерие – основа общества, – заключил Ричард.
– Ты почувствовал бы себя виноватым, если бы ваше приложение привело к росту числа разводов? – спросил Джо.
– Причина развода всегда одна, Джо.
– Какая же?
– Брак.
– Что ж, Ричард, большое спасибо, что уделил нам время! – вежливо сказал Джо.
– Не за что, – сказал Ричард, прежде чем дать отбой.
– Итак, что вы, наши слушатели, думаете об этом приложении? Завели бы вы анонимный роман, если бы это могло остаться в тайне? Это плохо – или моногамия ушла в прошлое? Сообщите нам свое мнение в социальных сетях с помощью хештегов #ПоддержимМэри или #ПоддержимДжима, – подвел итог Джо.
«Интересно», – подумала Тара. Тема определенно заинтриговала ее. Бедняжку Мэри, конечно, выставили полной дурой, но она действительно говорила как ужасная старая ханжа. Ей было жаль, что Джима публично унизили по радио, но ведь он и в самом деле пытался обмануть жену! И если Ричард получил четверть миллиона загрузок, значит, сумел нащупать что-то в глубине людских душ. И дело, наверное, не столько в желании сделать что-то плохое, запретное, сколько в возможности избежать наказания за нарушение правил.
Тара высунула голову из окна и увидела впереди растянувшуюся на мили очередь. В этот момент что-то вдруг нашло на нее, или, точнее, она преодолела что-то в себе. Она посмотрела в левое боковое зеркало и не увидела ни одного автобуса. Просигналив, Тара выехала на выделенную для них полосу, вдавила педаль газа и устремилась вперед – к центру города.
  
Глава 3
 
Впервые за много лет Тара явилась на работу вовремя. Ладони ее вспотели, сердце колотилось как бешеное, и, припарковав машину на подземной автостоянке офисного здания, она ощутила небывалый прилив сил. Получилось! Она перешла черту, и это сошло ей с рук. В лифт она вошла с дерзкой улыбкой, готовая к предстоящей неделе.
Она уже не первый год работала старшим консультантом по маркетингу в фирме «Инсайт». Это было одно из тех ультрасовременных маркетинговых агентств, руководство которых одержимо такими словами, как «дисрапция» и «гроус-хакинг»  [5], а сотрудники имеют такие должности, как «data-ниндзя» и «бренд-рок-стар». Временами этот жаргон казался Таре глупым, но фирма имела хорошую репутацию за счет инновационности и проведения кампаний, становившихся, как правило, вирусными.
Однако, несмотря на все это, Тара по-прежнему считала «Инсайт» клубом для мальчиков. Она упорно боролась за свое место под солнцем и, хотя ее коллеги-мужчины никогда не проявляли к ней открытого неуважения, знала, что, как бы сильно ни старалась, одной из них ей не стать никогда. Совет директоров состоял исключительно из мужчин, и именно он был источником просачивающегося наружу легкого, но все же ощутимого сексизма. Невидимый невооруженным глазом, он был спрятан у всех на виду.
Тара работала только с теми клиентами, которые хотели продавать товары для женщин. Все, что имело какое-либо отношение к прекрасному полу, считалось ее территорией. Как в том старом глупом изречении: синий – для мальчиков, розовый – для девочек. Таре хотелось бы продавать больше мужских товаров, просто чтобы доказать, что это ей по силам. Она получала ту же базовую зарплату, что и коллеги-мужчины, но они всегда привлекали крупные спортивные и алкогольные фирмы, где были самые большие комиссионные.
Чтобы устранить это препятствие, Тара постаралась дефеминизировать себя в офисе. Платья, юбки-карандаши и блузки – то, что ей нравилось и что она носила раньше, – постепенно сменились брюками и блейзерами. Вот и сейчас на ней был серый брючный костюм, придававший слегка старомодный вид. Предпринятые усилия не дали желаемого результата, но она надеялась, что ей хотя бы не будут назначать клиентов и продукты исключительно на основе пола. До сих пор избранная стратегия не доказала своей эффективности.
  
В фирме она стала чем-то вроде восходящей звезды после того, как добилась успеха с True U Cosmetics. Рекламная кампания по продвижению их новой палетки для макияжа строилась на идее подчеркнуть естественную красоту женщины, не меняя то, как она выглядит. Женщины, опробовавшие палетку впервые, записывали свои впечатления на камеру. Реклама мгновенно стала вирусной, пользователи оставляли отзывы в социальных сетях, а Тара связала всю кампанию воедино простым, но эффективным слоганом и хэштегом #СтаньСобой.
Хотя кампанию широко хвалили за межсекторальное феминистское достижение, сама Тара чувствовала себя в некотором смысле обманщицей. Отстояв идею женского самовыражения, она подавила ее в себе. Она в буквальном смысле помогла тысячам женщин стать самими собой, но ей не хватало уверенности, чтобы практиковать то, что она проповедовала. Тара завидовала женщинам, которым помогла расширить их возможности. Она сказала себе, что это мир мужчин, а она просто играет в нем ради победы. Но почему после стольких лет стараний ее не оставляло ощущение, что она постоянно проигрывает?
Выйдя из лифта, Тара окунулась в обычные для утра понедельника суету и гам. Хотя, по общему признанию, офисное помещение отличалось красивым оформлением, Таре никогда по-настоящему не нравилась странная идея с бинбэгами  [6], видеоиграми и столами для пинг-понга в офисе. Из старших консультантов по маркетингу она была самой взрослой. Маркетинг – игра молодых, и, чтобы выжить в «Инсайте», нужно было постоянно держать руку на пульсе времени. В свои тридцать семь Тара часто чувствовала себя намного старше. Формально она принадлежала к поколению миллениалов, но, к стыду своему, сильно отстала в том, что касалось технологий и поп-культуры. В результате у нее развился ужасный синдром самозванки: она боялась, что кто-нибудь назовет ее динозавром.
У нее не было босса в традиционном смысле этого слова, но когда она ежеквартально отчитывалась перед правлением, ей совершенно ясно давали понять, что пора бы уже поймать еще одну крупную рыбу. Она бы и хотела доказать, что не утратила былых навыков, но возможность для этого никак не подворачивалась.
Войдя в офис, Тара обнаружила, что ее стажера Эмили еще нет на месте. Поскольку сама Тара всегда опаздывала, это был первый случай, когда Эмили не встречала ее со вторым утренним кофе. Тара села за свой стол и включила компьютер. Ее кабинет был ультрасовременным и даже с ноткой театральности; она никак не могла понять, как минимализм может быть таким ярким. Дизайн из стекла и хрома словно кричал: «СМОТРИТЕ, КАКОЙ Я СДЕРЖАННЫЙ!» Забавный оксюморон.
Тем не менее ей нравился потрясающий вид из офиса на встречающуюся с морем реку Лиффи. Она завидовала реке, которая никогда не останавливалась, озадаченная вопросом «Куда и зачем я теку?». Река полагалась исключительно на природный инстинкт, ее путь был предопределен от начала до конца. Раньше Тара частенько чувствовала, что и ее жизнь подчиняется тем же законам природы. Теперь же жизнь представлялась ей океаном. Она могла плыть в любом направлении, но не знала, какой путь ведет к берегу.
Ровно в 9:05 утра появилась Эмили с кофе для Тары.
– Ты рано! – удивилась Эмили.
– А ты опоздала, – сказала Тара полушутя.
Эмили протянула ей кофе.
– Откуда же мне было знать, что в этот раз ты придешь вовремя?
– Туше! – рассмеялась Тара, беря чашку.
Эмили было двадцать три года, и она недавно получила степень бакалавра психологии в Тринити-колледже. У нее были черные постриженные в каре волосы, пирсинг гвоздиком в носу, а одежду она носила исключительно винтажную – из секонд-хэнда. Ее повседневные наряды бывали довольно провокационными для офиса, но Тара не осмеливалась ущемлять ее право на самовыражение.