Хроники американского убийцы. Доминик (СИ)
— Да ладно тебе, Дик, — Доминик, покинувший машину следом за братом, легонько хлопнул того по плечу, — Карл на нашей стороне, ты же видишь это сам, тебе нет резона арестовывать его… Тем более, что связей у него больше, чем у полиции и средств тоже, он выяснит, что надо, а ты потом схватишь и Альфу, и Красного Билла. Неплохой ведь улов, не так ли?
Дерек, выбравшийся наконец из автомобиля, услышав слова друга, нахмурился и быстро переглянулся с Карлом. Им двоим о Красном Билле было известно несколько больше, чем братьям Конте, но говорить об этом сейчас, похоже, время было не самое подходящее.
— Идем в дом, — Еж огляделся, не то прикидывая, насколько холодно на улице, не то проверяя, нет ли за ними слежки, — Побеседуем там. Да, к слову, капитан… В отличие от полиции, я уже обладаю более полной информацией, должен вам сказать. Я знаю, кто и каким образом попал в квартиру к Нику.
Ричард, мигом посерьезнев, выглянул из-за плеча брата, сдвигая брови и подозрительно глядя на хозяина особняка.
— Я боюсь даже себе представить, каким способом ты получил эту информацию, Карл, — он тяжело вздохнул и, покачав головой, еле слышно прибавил, — А я опять не могу ничего сделать… Ладно, идем. Если я буду на твоей территории, мне будет не так обидно, что я не могу арестовать тебя.
Они поднялись по расположенным красивым и четким полукругом ступенькам, миновали несколько колонн, поддерживающих украшенную изысканной лепниной, тонущей сейчас во мраке, крышу и, наконец, остановились возле тяжелой деревянной двери. Дерек удивленно моргнул. Ему почему-то представлялось, что двери в особняке такого человека, как Еж должны быть железными, а не деревянными — из соображений безопасности, да и просто, чтобы подтвердить и упрочить статус хозяина дома. Хотя, с другой стороны, если вспомнить кабинет, становилось ясно, что деревянная дверь соответствует интерьеру особняка значительно больше.
Дверь Карл отпер своим ключом, никаких условных стуков на этот раз не было — они заходили не как пленники или преступники, а как гости, приведенные хозяином и, надо признать, это было довольно приятно.
В холле было светло. Массивная люстра под потолком озаряла помещение мягким, уютным светом, два торшера на высоких ножках с левой и с правой стороны подчеркивали общее его домашнее умиротворение. На полу лежал приятного цвета пушистый ковер, он же устилал собою высокую, уводящую куда-то на верхние этажи лестницу, чьи ступени внизу расходились таким же веерным полукругом, как и снаружи. На стенах висели картины — все больше абстракции, не задерживающие взгляд, но создающие и подчеркивающие общий облик; возле самого входа стояла высокая вешалка для верхней одежды.
После прохладного воздуха улицы здесь было как-то особенно тепло, очень приятно и спокойно и Дерек, пораженно озираясь вокруг, неожиданно подумал, что более безопасного места, чтобы укрыть Доминика и дать ему в полной мере восстановиться, придумать было нельзя. Единственным, по-прежнему смущающим его фактором, оставалась входная дверь, однако, оглянувшись на нее, парень ощутил успокоение. За спиною его чернела массивная железная створка, видимо, просто отделанная под дерево снаружи, а в верхнем левом углу ее красноречиво мигал огонек сигнализации.
Да, надежнее места и в самом деле нельзя было и придумать.
Карл спокойно, с небрежностью хозяина, снял элегантный плащ и, оставаясь в тонком, дорогом даже на вид кашемировом свитере, повесил первый на вешалку. Туда же отправилась и шляпа; перчатки же мужчина, сняв, положил на специальную тумбочку, определенно стоящую здесь исключительно для этих целей.
— Не стесняйтесь, — он оглянулся через плечо на своих мнущихся у входа гостей и, широко улыбнувшись, приветливо указал на вешалку, — Верхнюю одежду сюда, и следуйте за мной. Нам предстоит встреча с врачом…
Доминик, больницу покинувший в одной пижаме, с накинутой на плечи курткой брата, слегка поморщился и, стянув ее, осторожно устроил рядом с плащом Ежа. Дерек, следуя его примеру, поспешно скинул легкую куртку и, тоже повесив ее, неловко переступил с ноги на ногу. Ковер на полу выглядел чистым, и ходить по нему в обуви было стыдно.
Впрочем, стыдно здесь было, видимо, лишь ему одному. Карл, не обращая внимания на пушистое покрытие, уверенно шагнул вперед и, не оглядываясь, махнул рукой, предлагая гостям следовать за ним, а дождавшись их реакции — нестройного звука шагов, — хладнокровно направился куда-то направо, к двери, немного утопающей в тени за торшером.
Дерек, опасаясь отстать и заблудиться среди огромного холла, заторопился, пытаясь идти в ногу с Ричардом, поглощенным заботой о брате. Последний, впрочем, шагал довольно твердо, и в особенной опеке не нуждался.
Он и в самом деле уже вполне мог полагаться здоровым и единственным, что представляло беспокойство, был вопрос его психического состояния. Вспомнив о произошедшей чуть больше часа назад драке, Дерек непроизвольно вновь схватился за напомнившие о себе ребра.
Карл подошел к большой, на сей раз действительно деревянной, довольно массивной двери и, легко распахнув ее, замер у входа, пропуская гостей вперед. За дверью скрывалась гостиная его особняка, место, куда всегда попадали гости, миновав холл, одно из первых помещений, что они видели в этом доме.
Здесь было светло, еще светлее, чем в холле; свет был более ярким, освещение максимально приближено к дневному, и здесь их должен был ожидать человек, которого Еж велел вызвать. Он и в самом деле был тут и, изнывая в ожидании своих пациентов от скуки, расхаживал из стороны в сторону, огибая стулья и большой стол.
Никаких отличительных врачебных признаков, вроде белого халата или стетоскопа на шее, на нем не было, однако почему-то с первого взгляда становилось понятно, что человек этот — медик.
Ричард, зашедший вместе с Домиником в гостиную первым, остановился, вопросительно оглядываясь через плечо, ища взглядом Карла. Первым почему-то попался слабо охающий Дерек, и капитан, поморщившись, аккуратно отодвинул его, одновременно заталкивая внутрь.
— Итак? — он вопросительно приподнял бровь. Еж, тонко улыбнувшись, легким движением раздвинул гостей и, зайдя в гостиную сам, спокойно приблизился к созерцающему их с видимым интересом доктору, пожимая тому руку.
— Добрый вечер, — голос его звучал спокойно, даже где-то официально, — Я вызвал вас, чтобы вы помогли двум моим друзьям — у одного что-то с ребрами, у другого… с головой.
— Для того, чтобы определить точно, что с ребрами у этого юноши, — опытный взгляд медика моментально выхватил из троицы парня, прижимающего ладонь к груди, — Мне, несомненно, потребуется сделать рентген. Сейчас я могу лишь поверхностно осмотреть его… Присаживайтесь, господа, — он приглашающе указал на обилие стульев, окружающих овальный стол, — Как бы там ни было, а стоять вам, я полагаю, сейчас нелегко.
Гости запереглядывались, испытывая какое-то странное, не до конца обоснованное смущение, и недружно потянулись вперед, рассаживаясь вокруг стола в порядке строгой очередности — ближе к врачу Доминик, за ним Дерек и, наконец, полностью здоровый капитан Ричард.
— Что же, не будем терять времени, — врач, чье имя по-прежнему оставалось в тайне от большинства присутствующих, приблизился к Нику и, не мудрствуя лукаво, присел на краешек стола, сцепляя руки в замок, — Что с вами, сэр?
— Видения, — Доминик закусил губу и тяжело выдохнул через нос, — Мне каждую ночь… вечер, чудится человек, который давно уже на том свете. Он требует, чтобы я покончил с собой, и сегодня я… если бы не Дерек…
— Этому что-нибудь предшествует? — врач немного склонил голову набок, изучая пациента взглядом, — Вам делают какие-то уколы, дают таблетки?
— Уколы, — Конте пожал плечами, — В вену, каждый раз во время обхода. Я не знаю, что мне вводят, но… — он поморщился и слегка махнул рукой. Врач, задумчиво кивнув, легко соскользнул со стола и, приблизившись к пациенту, неожиданно немного запрокинул его голову, оттягивая нижнее веко и рассматривая глаз. Затем повторил ту же процедуру с другим глазом, покачал головой, хмурясь и попросил: