Хроники американского убийцы. Доминик (СИ)

Слушатель задумчиво кивнул, предпочитая продолжить вместо него.
— Уже бы не проснулся. Видимо, ты прав, и расчет был именно на это — тебя бросили истекать кровью, надеясь, что, уснув, ты уснешь навеки. Мои тоже так иногда поступают, но только в особенных случаях — если требуется не только убить, но и наказать. Ты знаешь, кто покушался на тебя?
— Не имею ни малейшего понятия, — Доминик с некоторым трудом пожал правым плечом и, медленно выдохнув, коснулся ладонью груди. Раны все еще неприятно тянуло, и каждую секунду мужчина опасался, что от неловкого движения они откроются.
— Я поэтому и просил Дерека найти тебя, чтобы попросить… Кстати, а где он? — на ум внезапно пришло воспоминание о тесном кошмаре, и Конте нахмурился, — Я надеюсь, ты ничего с ним не сделал?
— Ничего, — Еж безмятежно повел плечом и спокойно улыбнулся, — Мальчик жив и здоров, ожидает моего решения в карцере. Убивать без моего приказа его не станут.
— В карцере?? — Ник на мгновение задохнулся, — Ты совсем рехнулся, Хеджхог?! Знаю я твой карцер — там уже не один свихнулся, хотя его и пальцем не тронули! Выпусти его!
— Я подумаю об этом после нашей беседы, — Карл, внезапно названный настоящей фамилией, фамилией, которую из ныне живущих знал, наверное, только Доминик Конте, равнодушно кивнул, — Итак, ты просил найти меня, чтобы я помог выяснить, кто на тебя опять напал… Хорошо. Но я не поверю, что у тебя нет ни малейшего подозрения, Ник. На кого ты думаешь?
Конте куснул себя за губу и упрямо склонил голову, становясь в эти секунды похож на барана.
— Альфа, — коротко бросил он, — Уверен, это его рук дело, опять! И мне, говоря откровенно, уже надоело это. Прошу, найди его, узнай, кто…
— Да, к слову! — Карл неожиданно поднялся на ноги и, сунув руку за пазуху, извлек на свет мобильный телефон последней модели, в котором Доминик не без удивления узнал свой собственный, — Уж прости мне мое любопытство, Ник, но я позволил себе поинтересоваться, нет ли чего важного в твоем телефоне… Скажи, откуда у тебя номер Альфы?
Конте, совершенно не ожидавший ни таких вопросов, ни такой информации, едва не упал с кровати.
— Альфы?.. — медленно повторил он, недоверчиво глядя на собеседника, — Номер?? У меня??? Да ты шутишь, Карл! У меня в жизни не было его номера телефона, я с ним как-то никогда дружбу не водил!
— Но, тем не менее, номер здесь есть, — Карл быстро провел по экрану мобильного пальцем, снимая блокировку и, открыв список контактов, продемонстрировал хозяину телефона первое имя в нем, — А в списке вызовов имеется информация о том, что Альфа звонил тебе не далее, как… — он быстро подсчитал в уме время, — Позавчера ночью.
— Позавчера ночью телефона у меня не было, — замороженным голосом отозвался Доминик, тупо созерцая несколько букв на экране собственного телефона, — Нет, я, конечно, иногда бросаю телефон на столах или подоконниках… Мне мог кто-нибудь забить в него номер этого… типа?
— Запросто, — Еж отодвинул телефон от лица собеседника и безразлично нажал на кнопку блокировки, — Если ты не против, твой мобильный я пока оставлю у себя. Альфа прокололся, забив свой номер в твой телефон, по нему его можно будет найти… Кстати, я побеседую с Тедериком, попробую выяснить, о чем он говорил с Альфой. Как знать, Ник, может быть, мальчик не так-то прост…
— Тедериком?.. — Конте мимолетно нахмурился, но затем облегченно кивнул, — Ах, да, Дик упоминал, что Дерека по паспорту зовут иначе. Карл, выпусти его. Я убежден, что парень не имеет отношения к Альфе, убежден настолько же, насколько уверен в тебе!
— Это сильная вера, — Карл задумчиво кивнул и, убирая телефон в карман, мотнул головой, — Но ты просишь меня помочь, Доминик. И знаешь — для тебя я сделаю все, задействую все свои ресурсы и, поверь, меня не остановит даже необходимость отнять чью-нибудь жизнь. Я вернусь через несколько дней, сообщу о результатах… Когда ты планируешь поправиться?
— Судя по тому, как быстро затягиваются раны и как активно я прихожу в себя, думаю, где-то через неделю, — Ник слегка пожал плечами, — Но все-таки, я…
 
— До встречи, Доминик, — Еж широко улыбнулся и, не слушая собеседника, зашагал к дверям. Последний нахмурился.
— Карл!
Посетитель вопросительно оглянулся через плечо, и Доминик быстро улыбнулся.
— Парня моего выпусти.
С губ мужчины слетел тяжелый вздох.
— Он спрашивал обо мне, Ник. Спрашивал излишне много и не в тех местах, а ты знаешь, как я не люблю привлекать к себе внимание. В моем деле излишний интерес равносилен гибели.
— Он мой друг, — Конте немного подался вперед, — О тебе он не расскажет никому, кроме меня, поверь. Он спрашивал о тебе исключительно по моей просьбе, Карл, выпусти его, я прошу тебя! Я не прощу себе, если из-за меня с Дереком что-то случиться.
Хеджхог замер, в раздумье покачиваясь с мыска на пятку и не отвечая собеседнику. Он размышлял, прикидывал и, вне всякого сомнения, сравнивал, что для него важнее — жизнь какого-то мальчишки или дружба Доминика Конте.
— Ты только что сказал, что для меня сделаешь все, — Доминик скрипнул зубами, — Отпусти Дерека.
— Хорошо, — Еж легко всплеснул руками и, недовольно поморщившись, кивнул, — Ладно. Уже завтра мальчишка придет к тебе в палату, я обещаю. Но насчет Альфы… я все-таки с ним побеседую.
***
Ужасная ночь, завершившаяся общением с Карлом Ежом, обернулась не менее ужасным днем. В карцере было относительно светло, оконце наверху давало довольно освещения, чтобы рассмотреть маленькое помещение более или менее подробно, однако, Дерек, не заинтересованный его изучением, почти не замечал этого.
Он носился по своей тесной клетке, как зверь, из угла в угол, он стучал в дверь, он кричал, ругался и сам понимал, что сходит с ума, теряет человеческий облик. Он чувствовал подкрадывающееся безумие, приказывал самому себе взять себя в руки, но не находил в себе для этого сил
Добрых полдня он метался по карцеру, пока, наконец, силы не оставили его окончательно.
Когда дверь вновь распахнулась, пропуская тюремщика, парень сидел на полке возле стены, обняв колени руками и уткнувшись в них лицом.
Он не плакал, не умолял и не злился. Он просто сидел, погруженный с головою в свое отчаяние, готовый даже умереть, лишь бы покинуть это место.
Стены давили на него, не давали свободно дышать; он понимал, что у него развивается клаустрофобия, и от осознания этого ему становилось только хуже. Он пытался говорить себе, что воздуха здесь достаточно, что все не так страшно, но сам не верил в собственные убеждения и лишь сильнее обнимал колени, не желая открывать глаза.
Когда тюремщик, схватив за шиворот, рывком сдернул парня с полки, ставя на ноги, бледностью тот мог бы поспорить с покойником. Здоровая психика под влиянием происходящего пошатнулась; во взгляде юноши сквозило зарождающееся безумие, и похоже было, что в благополучный исход он уже не верит совершенно.
Тюремщик не стал ничего говорить ему. Он уже видел такое раньше, видел не один, и не два раза — карцер неспроста считался одним из самых суровых наказаний, неспроста развязывал язык многим до этого парня. Люди здесь сходили с ума, бесновались, теряли рассудок, а безумие их, казалось, оставляло следы среди этих стен, чтобы повлиять на следующего пленника.
Он поволок Дерека вперед, перехватывая возле двери за руку и вновь стискивая ее, как клещами. Парень не сопротивлялся. Он даже не охнул, хотя хватка у тюремщика была по-прежнему сильной, не попытался как-то возразить или что-то сказать. Он просто покорно пошел вперед, отчаявшийся, обреченный и потерявший всякую надежду.
 
Замелькали бесконечные коридоры, лестницы и повороты. Дерек шел, механически переставляя ноги и даже не пытаясь понять, куда его опять волокут.
Лишь остановившись возле знакомой с утра двери в конце короткого коридора, он со слабым отголоском изумления подумал, что, видимо, босс вновь решил допросить его. Странно, вроде бы он уже рассказал все, что знал…