Ее темное желание. Царство теней. Книга 1
Вокруг их лагеря сгущалась тьма, а ветра, каждый из которых носил в Немии собственное имя, шумели и гудели в ветвях, словно затаившиеся в логове звери. Аларик заметил, что и Калейя подвинулась поближе к согревающему их костру. Ночевки под открытым небом по-прежнему оставались для них чем-то необычным и волнующим.
– Ты боишься? – спросил он. – Хоть чуть-чуть?
Сестра гордо посмотрела ему в глаза.
– А чего нам здесь с тобой бояться, тебе и мне?
Он пожал плечами:
– Мы путешествовали два года, и ты до сих пор не знаешь ответа?
Она улыбнулась.
– У меня есть план: я просто не хочу узнавать этот ответ. Никогда.
В этот момент кеппоханская огненная песня смолкла, сорвавшись в громкое шипение. Дети тут же застыли, а вместе с ними замерли и звери, и даже сами ветра, словно все они задержали дыхание.
– Что это было? – Аларику стало стыдно, что его голос прозвучал высоко, выдавая страх, но это продлилось недолго, потому что его взгляд обратился на Бовена, который все еще сидел, прислонившись к дереву. Рог упал на колени воина, а в следующее мгновение за ним соскользнула и рука. Из лба телохранителя торчала стрела. Тонкая струйка крови стекала с переносицы на щеку Бовена, словно слезы. Красная кровь мерцала в свете костра.
– Аларик! – во весь голос выкрикнула Калейя. – Аларик!
Но что ему было делать?
Разумеется, он схватился за меч, разумеется, он заслонил сестру собой, когда появились разбойники. Разумеется, он призывал огонь, просил его, умолял. Пламя разгорелось, но ему не хватило силы, чтобы сжечь врагов. Аларик был недостаточно силен. Разумеется, он без колебаний атаковал нападавших.
Это была короткая, жестокая схватка – Бовен мог бы им гордиться, – и в конце нападавший был тяжело ранен, а Аларик еще дышал – в итоге важно именно это. Но появились новые противники, и, пока Аларик размахивал тяжелым мечом, не зная, сколько еще продержится, они успели схватить Калейю. Один из нападавших еще раз обернулся и сбил Аларика с ног ударом кулака, словно теперь он был недостоин ничего, кроме оплеухи.
Теряя сознание, он думал лишь о своей сестре, и, словно само собой, в нем росло понимание: жизнь, которую он знал, теперь окончена. Аларику Кольясу из Кеппоха исполнилось двенадцать лет. И теперь его больше не существовало.
Аларик пришел в себя и со стоном потер лоб. Каждый раз, когда ему снился этот сон, он просыпался с гудящей головной болью, словно это случилось вчера, – какие-то люди оглушили его и похитили сестру. На самом деле прошло уже десять лет.
Ему было дурно, и он не мог понять, какова причина.
Пойло, которое ему щедро предлагали немийцы в своих кабаках, пока принимали его за гостя из Лиаскай, и которое ему пришлось пить вчера вечером, чтобы заснуть, явно имело к этому некоторое отношение.
Потом он вспомнил старого доброго Бовена. Эта картина так глубоко въелась в память Аларика, что неделями не выходила из головы после того, как ему снился этот сон. Куда бы он ни смотрел, перед глазами стояла тонкая струйка крови на почти что удивленном лице. Он уже сбился со счета, сколько трупов ему довелось увидеть с той ночи. У некоторых из них он сам отнял жизнь – это были люди, которых он едва знал, или вообще незнакомцы, которые ему ничего не сделали. И хотя Аларик нес на себе вину, их лица стерлись из памяти, где-то затерявшись, – все, кроме Бовена.
Еще большую дурноту вызывал у него тот факт, что его сны были плохим предзнаменованием, как он когда-то и боялся. Они никогда не приходили без причины. Каждый раз, когда он видел этот сон – об огненной песне, о похищении Калейи и смерти Бовена, – это означало, что его разыскивает посланник. Посланник его хозяина, человека, которому Аларик заложил свою жизнь. Когда-то этот человек приказал своим вассалам похитить Калейю, и до сегодняшнего дня для Аларика оставалось загадкой, почему этот незнакомец, который всегда общался с ним исключительно через посланников, требовал выкуп не у ее родителей, а у него.
И все же, если подумать, в этом можно было увидеть некоторую логику. Тот, кто хотя бы отчасти имел представление об обычаях кеппоханских княжеских родов, знал об их слабых местах, но кеппоханцы уж точно не поддавались шантажу. Их невозможно было шантажировать никем и ничем, и тому неудачнику, который оказался достаточно слаб и глуп, чтобы дать себя похитить и не суметь освободиться, было попросту не место в Кеппохе.
А это еще раз подтверждало: Аларик не был достойным наследником своего отца. Хотя он смотрел на это иначе. Он должен был вернуть сестру.
Похититель предложил оплатить жизнь Калейи десятикратно, и Аларик – глупый мальчишка, которым он тогда был – согласился, позволил наложить на себя магические путы, едва ли надеясь, что сможет выполнить обязательство. Пока не будет разбита десятая долговая печать, Калейя принадлежала похитителю. Но еще раньше, чем первая долговая печать, разбились наивные надежды Аларика, что он сможет выполнить задания за несколько недель или месяцев.
Вплоть до сегодняшнего дня сердце Аларика неизменно разрывали мысли о том, что он не знает, где его сестра, что с ней происходит и каково ей сейчас.
Тем временем девять долговых печатей были уже сломаны. Он перестал торговаться и задавать вопросы, и ему довелось убивать людей по поручению хозяина почти в каждой стране западного континента. За это время Аларик превратился из юноши в мужчину, и все телесные изменения, которые происходили с ним, в некотором роде пугали его. Он стал шире в плечах, его ноги и руки стали длинными и сильными, а черты его лица за прошедшие годы уже давно потеряли детскость. Он был симпатичен другим, и это было особенно хорошо заметно здесь, в Немии, где его темные волосы в сочетании с синими глазами были чем-то необычным. Он ненавидел это ощущение до глубины своей пропитанной отвращением души. Потому что он и Калейя были рождены в одном и том же пламени. И если он теперь выглядел привлекательным мужчиной, вряд ли можно было сомневаться в том, что его сестра, с ее огненными волосами и глазами цвета льда, стала по меньшей мере настолько же привлекательной женщиной. Аларик уже достаточно повзрослел, чтобы понимать, как мужчины поступают с прекрасными женщинами, которые принадлежат только им и никому больше.
Осталось одна, последняя долговая печать, и Калейя обретет свободу. Калейя или то, что осталось от нее после стольких лет.
Что они оба будут тогда делать? Вернутся назад? Вернутся… домой? Мысль об этом казалась близкой и одновременно далекой, такими старыми и бесцветными стали за это время воспоминания о Кеппохе. За все эти годы он ни разу не бывал на родине и, как и его сестра, уже давно считался мертвым и был забыт, так что вряд ли во дворце его встретят с распростертыми объятиями. Решат, что он не оправдал ожиданий. Ему не удалось даже простить тех, из-за кого он отправился в это опасное путешествие. Свою семью.
Глава 4
Лэйра
Я казалась себе курицей, которая пытается незаметно прокрасться мимо лисьей норы. Чувствуя себя беззащитной, я держалась как можно ближе к Волариану, горе, в которой был построен неприступный замок рода эс-Ретнея. Замок, в котором я когда-то жила и – если смогу спасти Десмонда – буду жить снова. Замку было уже несколько сотен лет, но он постоянно перестраивался и непрерывно рос, словно древнее дерево, с каждым годом становясь больше и больше. Темно-серые стены, которые было не охватить взглядом, возвышались над светло-серыми скалами, и небо над замком эс-Ретнея всегда казалось особенно ярко-синим, словно приветствовало его.
Нельзя было, чтобы меня заметили на дороге в сторону замка. Люди начнут задавать вопросы и задержат меня. По-прежнему считается, что я принадлежу князю, так что его извещают обо всех моих действиях. При этом любой другой путь к моей цели, за исключением прямой дороги через Разрушенный мост, занял бы слишком много времени. Мне нужно успеть добраться до Повелителя до новолуния. Опоздаю на одно утро – и Десмонд будет потерян навсегда, превратится в дэма и станет рабом своего господина. Так писали в книгах. Как и о том, что у человека, который просит за проклятого с любовью в сердце, больше шансов, чем у лучших воителей, которые пытались противостоять Повелителю дэмов, руководствуясь ложными мотивами: потому я и направлялась туда.