Невеста Лесовика (СИ)

— Да как же? — всплеснул батюшка руками. А матушка так на пол и осела. Понимают ведь, что к царю лесному навсегда отправляют. Не свидеться нам уже, как прежде.
Ну, тут русалка им снисходительно рассказала про жертвенник-то и про встречу мою с царём. И говорит, мол, счастлива ваша Агнешка, хорошо у неё всё. Но для замужества истребовала, чтобы по чести всё было, со сватовством.
— Отдадите ли её за жениха нашего? — и поклонилась, испрашивая. Расстаралась прямо, хотя поначалу-то заданию не обрадовалась.
Отец, матушку успокоив, принял судьбу мою и поклонился в ответ.
— Наша дочь и красавица, и умница, и мастерица, — ну, здесь слукавил немного. Мастерица из меня никудышная. — Тоже невеста хоть куда. Но за такого жениха не жалко её отдать. Передайте, что благословляем мы их.
— А передавать им ничего не надобно, — улыбнулась русалка и кивнула девице с мешком.
Та руку в мешок запустила и как давай муку над нами рассыпать. Что рисом в людей сыплют, то я видала. Но чтобы муку… Да только родители мои, как мука-то посыпалась, ахнули и прямо на нас с царём посмотрели. Увидели силуэты-то наши.
Матушка разрыдалась, а отец держался.
— Благословляем мы вас, — говорит, — на счастливую жизнь. Только наведывайтесь к нам хоть иногда.
Через русалку пообещали мы им приходить. Поговорить толком не сможем, так хоть посмотрим друг на друга. По велению царя также передали родителям моим, что не надобно больше невест на жертвенник отводить. Потому что царь наконец-то изволил остепениться.
Постояли мы ещё немного в сенях, поглядели друг на друга, да и отправились обратно. В лесной край.
Иду я, под ноги смотрю, о своём думаю.
— Не горюй, — говорит мне царь. — Я тебя так любить буду, что ты о замужестве нашем ни дня не пожалеешь.
Оно, может, и так, но всё же таки волнительно это. Когда судьба так радикально меняется. Ему-то не понять. Он как жил у себя в хоромах, так и продолжит жить. А мне о прошлом только вспоминать теперь можно. И то со временем замылится всё.
— Ты мне вот что скажи. У Лесовиков, мы уж поняли, век долгий. А у жён у ихних?
Только сейчас вопрос-то этот в голову мне пришёл. Не получится ли так, что я у него на глазах стареть и крючиться буду, а он всё таким же молодцем продолжит оставаться?
— И у жён такой же, — ответил Лесовик, усмехнувшись. — У нас с женой одна на двоих судьба. Как свяжут, не развязать уже.
— Так это судьбу нашу, что ли, тот дедок завязывал? И что, успел он?
— Успел, да не успел, — улыбнулся царь. — Если бы не сбежала ты, всё бы у него получилось. Хотя я и не рассчитывал. Всё ждал, когда ты в лоб мне опять заедешь. Ну, ты и не подвела, в общем-то.
— Потому что по порядку всё надо было делать, — укорила его, а сама от стыда покраснела. Я же не нарочно ему заехала. Оно само у меня вышло, как обычно.
— По порядку я не верил, что получится, — рассмеялся Лесовик. — У тебя же что ни день, то происшествие. Поэтому такое ответственное дело, как свадьба, надо было отрепетировать.
— То есть это для пробы было, что ли? — сообразила я. — Ну, даже о пробах стоило бы предупреждать. Видишь, оно как всё вышло.
— Вижу, — кивнул царь. — Прекрасно оно вышло. Мир с Болотницей у нас есть, согласие невесты тоже, благословение её родителей и то получили. Всё, по-моему, на месте. Осталось только свадьбу сыграть и жить не тужить.
— Так-то оно так, — согласилась я. — Но всё-таки кое-что пока не на месте. Хотя о том я тебе говорить не буду.
— О чём о том? — напрягся царь. — Нет уж, ты лучше мне скажи. А то после таких намёков я сна окончательно лишусь.
Я помялась-помялась, вроде как нехорошо самой-то рассказывать. А с другой стороны, если меня Лесовик не послушает, то и никого другого не станет. Так лучше уж я ему эту весть и сообщу. Для верности.
— Дело тут такое случилось… странное, — оглянулась я на шедшего позади Степана да голос-то свой понизила. Тихо в лесу, и он, конечно, мог и так расслышать. Но всё же таки попробовать стоило без него это дело решить. Чтобы он лишний раз не изводился. — В общем, озазнобился наш Стёпа.
  
— Оза… что?
— Зазнобу свою встретил. Души в ней не чает, жить без неё не может. Даже когда она крючковатеет и злится.
Царь, до этого спокойный, вдруг оступился.
— И что же это за зазноба такая? — спросил он подозрительно.
— Ну… — вздохнула я, — девушка она непростая. С характером. Тебе бы по вкусу не пришлась, а Степану, видишь ли, нравится. О такой, говорит, и мечтал. И её зелёная кожа не смущает его, и волосы тинистые. И даже вредность её Стёпе по душе пришлась. Говорит, что хорошая она. Просто во всех разочарованная.
— Слушаю я и не нравится мне уже зазноба эта. О-ой не нравится, — протянул Лесовик и на Стёпу-то оглянулся. — То-то ходит он весь в думах тяжёлых, как с болот вернулся. Ещё бы не тяжело ему было.
— Да вот и дело-то, что тяжело. Говорит, нужно ему благословение твоё. Без него никак. Так что ты уж, не обессудь, благослови Степана нашего на счастье.
— Да какое ж там счастье? — изумился Лесовик.
— Ну… какое получилось, такое счастье. Нам ли с тобой судить? Ты вон меня с жертвенника вниз головой пёр, и ничего тебя не смущало. Так что каждому своё отведено. Благословляй его, говорю, пока он совсем не закручинился.
— А после благословения что? — спросил Лесовик с грустью. И ведь сам догадывался что, а всё равно спрашивал, надеялся, опровергну.
— Ну, что-что, свадебку они вслед за нами сыграют. И заживут.
— На болотах, что ли?
Вздохнула я, но сказала, как было:
— На них. Где ж им ещё жить-то? Там у Болотницы всё хозяйство. Кто ж без неё русалок да водяных в узде держать будет? Да и не надо нам её, Болотницы этой, в городе. Она ж всю речку позапрудит и все поля позаболотит. Нет уж, пусть в своих землях лучше остаётся. Там у неё уже и так всё запружено.
В том Лесовик спорить со мной не стал. До дома шёл он задумчиво, я бы сказала, тоскливо. А после, когда мы до хором дошли, позвал он Степана к себе на разговор. А меня вроде как в опочивальню отправил, но я ж не из усидчивых. Стану, что ли, утра дожидаться, чтобы исход узнать?
Сделала вид, что в опочивальню ушла, а сама, дождавшись, когда за царём и Степаном дверь закроется, юрк обратно в коридор. И к двери этой ухо приложила. А то про Болотницу-то Лесовик всё понял, а решение своё мне так и не сказал. Может, удумает он Степана в городе силой оставить.
Стою, значит, прислушиваюсь. И вроде бы слышно, но не каждое слово.
— Передали мне, что зазнобу ты свою встретил, — начал царь, а у меня на этих словах сердце от волнения затрепыхалось. Ведь понятно же сразу, кто ему это передал. Не мог он, что ли, как-то похитрее сказать? Всему его учить надобно.
Степан там за дверью что-то замялся. Промямлил непонятное. Но ясное дело, про Болотницу пытался объяснить. На таком каждый стушуется. Лесовику-то она вон сколько проблем доставила.
— Знаю я, — отмахнулся царь. — Что за зазноба у тебя. Удивлён я был, Степан. Но что уж, сердцу не прикажешь.
Здесь и добавить было нечего.
— Благословишь ли, царь-батюшка? — завопил Степан никак от облегчения, что про Болотницу-то не надо ему рассказывать и объяснять.
И хоть не видела я самой картины, знала наверняка, что в пол он поклонился и так в поклоне и остался стоять. Ответа ждал.
— Тяжко мне без тебя будет, — начал царь, а мне его сразу огреть чем-нибудь захотелось. Ну, кто же так людей-то мучает? Просят у тебя благословения, так и дай его. Что вредничать-то? На Болотницу говорит, а сам не лучше. — Но против воли держать я тебя не буду. Условие только поставлю одно.
— Какое? — встрепенулся Степан.
— Найдёшь достойную себе замену. Найдёшь и обучишь. А уж как ты это устроишь, до свадьбы своей иль после, мне всё равно. Главное, чтобы дела по уму все передал.
— Так это я передам, конечно! — обрадовался Стёпа. — А на смену себе я уже Прокопа присмотрел. Он малый шустрый и смышлёный, быстро обучится.