Открой свое сердце (СИ)
— Уж я-то какой, — вот так легко и просто признавая очевидное, он все же решает выпустить Пенни из объятий. Пусть останутся в его памяти такими. Не просто прелюдией к хорошему сексу. Пусть будет у него ещё что-то, что вспомнить о ней. Тепло, щемящее, без обещания палавких ласк. И руки. Нежные, обволакивающие стягивающие кровоостанавливающий жгут на пульсирующем, развороченном нутре.
Прохладная вода из крана помогает сморгнуть это наваждение. Перестать крутить в голове бесконечное "может всё-таки". Нельзя позволить себе даже допущений. Она просто не знает. В этом все дело. Поэтому такая невозможно ласковая, открытая и глаза такие светлые, теплые, без страха, ненависти и презрения. Просто обезоруживающие. Какой уж тут бронежилет. Гол как сокол под этим взглядом.
Как легко пробить тебе в печень, Лестер. Раз-два и шатает, как былинку. Теряешь хватку, майор.
Нарезая мясо и кальмаров (терпеть их не мог, кстати) Алек пытался слушать щебет Пенни, но мысли сами уплывали к другому. Этот незапланированный вечер был будто сюрреалистичным приветом из прошлого. Из тех времён, когда у него была совсем другая жизнь. Семья, друзья, такие вот беззаботные вечера наедине с женщиной, которую он, мать ее, любил. Поддразнивания, мимолетные ласки за обычными, бытовыми занятиями. Нормальная, человеческая жизнь. Можно было сколько угодно себя убеждать, что ему всего этого не надо и не хочется. Успешно убеждать. А потом один вот такой вечер и вся эта теория, подкрепленная годами практики в пике срывается в самое пекло недр земли.
Бросив вопросительный взгляд на Пенни, Алек вспоминает, что даже будучи злым в то утро, на нее и на себя тоже, думал после отъезда, как они добрались. Пенни ведь боится машин, ещё авария эта недавно…
Ему должно было бы наплевать, а не было.
— Майк хороший мужик. Рукастый. — Не раздолбай и даже не алкаш. Один тоже. Жена завела роман с богатым туристом и свалила за лучшей жизнью, оставив бедолаге сына и кислое послевкусие. Что вам бабам надо, а?
Пенни все что-то болтала, летая по кухне вольной птицей. Алек любовался ей открыто, с лёгким туманом задумчивости в глазах. Вот ей, например, что надо? Вспомнились ее наивные разговоры про любовь и все вот это. Но на деле Лестер ещё не встречал женщин, согласных на рай в шалаше. Согласилась бы Пенни, вздумай он предложить бросить все это: магазин, друзей, красивую городскую жизнь. Ради глухой Ирландской непогоды, без горячей воды и магазинов, без кино и интернетов. Зато с ним. Да ну, конечно нет.
— Иногда приходится выезжать решать бумажные дела. Мы живём в бюрократическом мире, Пенни, — расплывчато отзывается он. И недавние горькие мысли оттеняют горечью тона эти слова, очень органично вписываясь в контекст.
— Ну что там? Сколько до готовности? — открыв холодильник, Алек просматривает оставшееся вино, рассчитывая, что друг этот прикупил не только в паэлью, но и к ней тоже. Найдя, что искал, разливаетпо бокалом холодное Вердехо. Сухое, с цитрусовым послевкусием. Хороший вкус у этого друга, чего уж.
Протянув Пенни бокал, любуется ее небрежной прической, простым нарядом, без присущего красивым женщинам пафоса и кричащей сексуальности. Ее притягательность в том и была. Ей не нужно было всех этих уловок, чтобы от одного взгляда на нее мышцы сводило томительным напряжением. Простая, непосредственная и открытая миру. Поразительно для женщины 30 лет. К этому времени уже обычно успеваешь распробовать все сомнительные прелести взрослой жизни и вот этот весёлый блеск сереет, отполированный пережитым. А она такая чистая и искренняя. Будто никакой херни в ее жизни и не случалось.
ПЕННИ
Не сказать, что Пенни чувствовала себя слишком расслабленной, ей нравилось присутствие Алека рядом, но в то же время немного напрягал его загруженный вид. Мужчина будто то и дело уходил в себя, вспоминая что-то или размышляя над чем-то. Она прямо таки боролась с любопытством. Вот теперь это точно было любопытство — спрашивать “А что ты тут делаешь?” было немного неэтично и Алек красиво ушел от прямого ответа.
Нечего совать нос в чужие дела, Льюис.
Кажется, она даже покраснела. Что ж, в этот раз он хотя бы не вышел из себя. Уже лучше. Всё же Пенни решила, что пора прекращать эти неудобные вопросы и попытаться просто приятно провести время.
Вид и движения Алека её завораживали. Она опять ловила себя на том, что рассматривает его. О, конечно она не забыла, как он прекрасен без рубашки. Скорее, она почти забыла как он привлекателен в ней. Руки его быстро справились с бутылкой какого-то вина. Наверняка, Алек в них разбирался. Во всяком случае, он выглядел так, будто разбирается абсолютно во всём. Льюис снова поймала себя на мысли, что ей бы хотелось узнать, а есть ли что-то, в чем Алек не разбирается? Вот с танцами у него всё плохо. И вообще, как он расслабляется? Умеет ли радоваться? Как ребенок. Говорят, что мужчины как дети… Но суровый вид Лестера никак с этим высказыванием не вязался. Ей стало интересно, умеет ли он, скажем, змея воздушного запускать? Может ли она его представить таким беззаботным? Почему-то ей казалось, что запустить змея, может только очень веселый и свободный человек. Алек ей таким не казался… Он выглядел слишком серьезным, зажатым, отгородившимся от всего мира. Пенни понимала почему так. Ей было горько, а еще стыдно. Стыдно, что она вела себя так в их прошлую встречу.
Пенни приняла бокал с вином из рук Алека и снова залилась краской поймав на себе его взгляд. И чего она перед ним так робеет? Он ведь видел её всю. Но всё же взгляд его будто ощущался на теле. Он скользим по волосам, по её лицу, шее, груди, переходил к талии и бедрам. Но, как ни странно, в этом не было ничего похотливого. Он будто поглаживал её вот так на расстоянии. Нежно. Хотя, может это всё её личные выдумки и он с бОльшей охотой уволок бы её в спальню, чем болтал о жизни на кухне.
Пенни вздохнула и посмотрела на часы.
— У нас есть еще минут двадцать, — с этими словами она заметила маленький огонек в окне и ей в голову пришла совершенно безумная мысль. То есть, то, что она хотела сделать, было вполне привычным, но вовлечь в это Алека… Хмм…
Оценивающим взглядом Пенни быстро пробежалась по фигуре мужчины. Интересно, ему при встрече девчонки не присвистывают? Это ж надо быть таким привлекательным!
Пенни поставила нетронутый бокал с вином на стол и подошла к Лестеру. Она протянула ему руку сначала скромно, будто опасаясь — да черт возьми! Не убьет же он её за это! — затем довольно уверенно взяла его ладонь и потянула за собой.
— Хочешь, что-то покажу? — она улыбнулась и не дожидаясь ответа бодрым шагом направлялась к выходу из квартиры, по пути прихватив его куртку со стула, — возьми, это тебе пригодится, — Льюис обернулась, и не расцепляя рук вручила Алеку его куртку.
Пенни было очень приятно ощущать тепло руки Алека в своей ладони. Она закусывала губу, чтобы не улыбаться, как дурная, пока шагала к двери. Льюис обулась и взяла себе тоже куртку.
— Только тс-с-с-с, — перед тем как открыть дверь, Пенни резко повернулась лицом к Алеку и приставила палец к своим губам, — миссис Джонс с шестого этажа не любит, когда шумят.
Она всё так же не отпускала руки Алека и тянула его вверх по лестнице, смотря в окна подъезда, боясь опоздать. На шестом этаже была небольшая лестница, которая вела на крышу. Пенни еще раз взглянула на Алека.
— Давай! Отказы не принимаются. Мы лезем на крышу. Представь, что тебе шестнадцать, — Льюис шептала и задорно улыбалась. Она бы очень хотела, чтобы её настроение передалось и Алеку тоже. Не помешало бы ему немного расслабиться. А то сидит в своем лесу, кроме чудесных деревьев ничего и не видит.
Пенни первая взялась за металлические перекладины свисающей с потолка лестницы и забралась к люку. Стараясь не шуметь, она открыла дверцу люка и ловко пробралась на крышу.
— Смотри, — когда Алек поднялся тоже, она подошла к нему и указала пальцем на крышу дома напротив, — этого мальчика зовут Нил. А рядом с ним его отец — мистер Уинник, — Пенни куталась в своей куртке и прижалась к плечу Алека, указывая на силуэты, — а там, — Пенни указала на крышу рядом стоящего дома, — это Одри. Эти двое учатся в одном классе. Их окна находятся напротив, и примерно раз в неделю Нил подает сигнал фонариком в окно Одри, чтобы та смотрела на небо. Раньше Одри не выходила на крышу и наблюдала из окна, но теперь они с отцом поднимаются. Её отец стоит вон там, чуть поодаль. Видимо, чтобы не смущать этих двух романтиков, — Пенни хихикнула и взяла за руку Алека, переплетая пальцы. Ей показалось, что они горячие, тогда как её руки превратились в ледышки.