Сын маминой подруги (СИ)
Коля несколько раз предлагал переехать к нему. Но что это значит – что он готов к дальнейшему развитию наших отношений или только что так удобнее в бытовом плане? Эти мысли мне частенько не давали покоя в последнее время. А сегодня почему-то они меня не хотели отпускать совсем.
Я сидела на диване с книгой. Фоном тихо служит сериал на Нетфликсе. Но ни фолиант, ни остроумные фразы американского ситкома меня сейчас совсем не отвлекают. На часах двенадцать, Николая до сих пор нет. Телефон не отвечает, только загадочная смска «Буду через час» ситуации не проясняет. И как прикажете это понимать? Появился у него кто-то что ли? Почему тогда мне прямо об этом не скажет? Боится, что обидит? Блин, я устала от этих вопросов в своей голове.
Набираю опять. Пять гудков, он наконец-то берет трубку. На заднем плане какой-то непонятный шум. Короткая фраза: «Солнышко, я сейчас занят. Скоро буду.» и короткие гудки.
Я в ступоре уставилась на экран телефона. Думать, не хочется ни о чем. Просто пялюсь на заставку с любимым Санторини. И так мне горько смотреть на эту белую красоту, что я отбрасываю телефон на диван. Иду на кухню, достаю бутылку вина. «Вот дожилась, уже становлюсь алкоголиком» - пролетают грустные мысли в моей голове, и с печальной усмешкой наливаю себе полный бокал. Залпом выпиваю и наливаю еще один. Да пошло оно все к черту. Накидываю пальто поверх короткой пижамки, я выхожу на балкон и сажусь в плетеное кресло.
Далекие огни многоэтажек в центре, яркие отблески фонарей на водной глади широкой реки, мерно несущей свои волны посреди каменных джунглей, подсвеченные купола старинных церквей. Что я вообще забыла в этой столице? Зачем я приехала сюда? Захотела поменять обстановку, повелась на красивую фигуру Николая или вообще зачем?
Дура, думала, что он не изменился, что он остался прежним, что ему есть дело до тебя. У него тут была своя жизнь. Нельзя же просто так ворваться в жизнь другого человека и перевернуть ее с ног на голову, ожидая, что все подстроится под тебя. Или можно? Нет, наверное, все-таки нельзя. Сколько я тут нахожусь? Пару месяцев каких-то, а он уже гулять начал. Нет, пора с этим всем заканчивать. Хрен тебе, Маша, а не счастье. Не на твоей улице праздник. Хотела быть любимой? Ан, нет, обломись. Это мне, видимо, за то, что Стасика за нос водила. А ведь любил же меня парень. Давно и беззаветно. А мне скучно было, видите ли, и никого на примете не было. Вот и согласилась на его ухаживания. Нет, конечно, он симпатичный был и замуж даже звал, но я не спешила. А может зря? Хотя нет. Столько лет давала парню надежду, потом начала встречаться с ним, а потом через три года бросила его. И когда, блин? В день начала наших отношений. Решила прикольнуться – день начала и окончания, ровная дата. Вот по ходу и поплатилась. Горько было растоптать его надежды и мечты, но не могла я так больше. Симпатичная мордашка – это же не повод выходить замуж. Да, знаю, что надо было сразу отшить, а не обнадеживать. Но прошлого не вернуть.
Вино закончилось, пошла на кухню, налила еще бокальчик, вновь переместилась на балкон, немного подумала и вернулась на кухню за бутылкой. После третьего бокала мне себя так жалко стало, что я даже слезу пустила. А что есть же на свете всякие люди, которые еще хуже меня, а им ничего за их поступки не бывает. Вот девки всякие продажные или вешалки для миллионеров живут и припевают. А мне тут тридцать, нормальной семьи нет, и Колька по ходу все-таки загулял.
Четвертый бокал напомнил про сегодняшний разговор с мамой. Она интересовалась моим жильем тут, спрашивала, как мы общаемся с Колей. С мамой у меня всегда были отношения немного «на вытянутую руку». Да, наверное, именно так бы я их и назвала. Я не делилась с ней доверительно всякими девчачьими секретами как некоторые мои сверстницы. И не потому, что она со мной как-то не так себя вела или не ответила бы на мои вопросы. Нет, она бы как раз и рада была, если бы я была к ней ближе. Но я сама никогда не хотела делиться с ней самым сокровенным. Предпочитала держать все в себе. Вот и про Николая ничего ей не сказала. Да и что тут скажешь – мы ведь только спим вместе.
Думала, что что-то изменится, если разрешу Николаю предать огласке наши отношения. Но нет, ничего не изменилось. За ручку мы не начали ходить, на людях не целуемся, на обед как обычно ходим вчетвером – Николай, Роман, Люба и я. Все общение исключительно деловое. Раз он продолжил вести себя, как и раньше, то я тоже не стала вешаться на шею.
Полбутылки осталось, а легче не становится. И что я, скажите на милость, буду делать, когда допью? Еще за одной что ли сходить придется?
Что это там за шорох в квартире. Мышей вроде нет. В сериале что ли такие странные звуки?
- Машуля, ты что тут делаешь?
Поднимаю глаза, стоит передо мной мой ненаглядный.
- Солнышко, пойдем в комнату. Ты совсем замерзла, - нежно берет мои замерзшие руки.
Я вырываю свою ладонь.
- К черту пошел, Круглов. Или к шлюхам своим.
Николай удивленно смотрит на меня.
- К каким шлюхам, Маша?
Николай
Захожу я в Машкину квартиру. Уставший и злой как черт. Есть хочу так, что слона бы съел и добавки попросил. А Машки нигде нет. Ноут работает, свет горит, обошел все комнаты - в доме никого. В ванную зашел, тоже пусто. Что за фигня? Позвал - не отзывается. Прислушался. Слышу какие-то звуки странные на балконе. Выхожу и вижу, мою принцессу в слезах и соплях с бокалом вина и вселенской скорбью на лице. Не полностью застегнутое пальто неприлично открывает почти всю точеную Машкину фигурку. Вряд ли ее пижамка – маленький топ и короткие шортики – греет. Хорошо хоть погода довольно теплая как для декабря. Смотрю ниже. Ах, вот оно что – возле кресла стоит переполовиненая бутылка вина.
- Солнышко, пойдем в комнату. Ты совсем замерзла, - говорю ей и беру ее ледышки в свои руки.
Она вырывает руку.
- К черту пошел, Круглов. Или к шлюхам своим.
Я ошарашенно смотрю на нее.
- К каким шлюхам, Маша?
Она мне что-то начинает бормотать про девочек, по которым я хожу, задерживаясь якобы на работе. Не слушаю ее, закидываю на плечо и заношу в комнату. Блин, а она реально замерзла. Значит, несу прямиком в ванную. Не слушая ее возмущений, раздеваю и кладу в ванную, открываю горячую воду.
Не хватало, чтобы она еще заболела. Особенно завтра мне этого точно не надо. Знала бы ты, Машка, по каким шлюхам я последние пару дней хожу, что бы ты мне тогда сказала?
Столько усилий мне стоило, чтобы на работе сдерживаться, даже после того, как она мне зеленый свет дала.
Я же хочу сделать все красиво. Ну, и, конечно, показать всем самцам в округе, что эта красотка уже занята. Раз уж я решил, что буду делать ей предложение, все должно быть именно так, как она этого хотела.
А как она хотела, я точно знал. Все-таки хорошо, что мы с ней знакомы не один десяток лет. Знаю, я что в этой миленькой головке за мысли обитают. Это с виду она такая, что сама за себя постоять может. Все детство со мной и с пацанами через заборы лазила и яблоки воровала, а в глубине души она такая девочка-девочка. И когда-то одноклассница Лейла, дочь обеспеченных родителей, задирала Машку, что та мол замуж выйдет за какого-то замухрыжку (еще и в сторону мою махнула) и будет на заводе спину гнуть. А Машка ей тогда так резко сказала, что мол предложение ей сделает ее будущий муж-красавец и не где-нибудь, а именно на Санторини, а свадьба у нее будет в Нью-Йорке в Централ парке. Меня, конечно, Лейлын жест тогда не тронул. Я не рассматривал Машку тогда в качестве объекта воздыхания совсем.
Почему именно Нью-Йорк и Санторини я знал наверняка. Нью-Йорк звучал так необычно в нашем детстве, когда только начали показывать заграничные фильмы. А Санторини? Санторини был в одном из красочных туристических проспектов, которые откуда-то принес Машкин отец. Она в тайне ото всех спрятала этот журнал и постоянно рассматривала. Не раз заставал ее за этим занятием. Зная Машку, скорее всего у нее тот журнал еще где-то среди старых сокровищ надежно припрятан.