Санька-умник (СИ)
Мужчины застегнули свои полушубки и вышли из избы.
Я сидел на лавке и не знал, что мне теперь делать?
Глава 25
Глава 25 Воробей спасает Саньку
Кадры решают всё…
Самим Иосифом Виссарионовичем это сказано. Словно в бронзе на века отлито.
Главный врач лагеря бросил недовольный взгляд на прокурора.
— Погоди. Не пугай парня.
Медицинского персонала катастрофически не хватает, а тут он может фельдшера лишиться.
Конечно, сейчас это ещё не фельдшер, а только заготовка. Фельдшером он станет после года-двух практики. Здесь, в лагере — даже быстрее.
Выпускник фельдшерско-акушерской школы, это как недостроенный дом. Фундамент — имеется. Стены — возведены. Оконные блоки и двери — установлены. Крыша… В данном вопросе — по-разному может быть. Но! Недоделок ещё вагон и маленькая тележка. Жить в таком доме формально уже можно, но…
Практика, практика и ещё раз практика. Только тогда, по мнению главного врача лагеря, из этих пятерых ребятишек с дипломами фельдшеры получатся.
Сейчас ему несказанно повезло. Выпускников фельдшерско-акушерских школ почти всех на фронт отправляют или в тыловые эвакогоспитали, а тут Кировский облздравотдел в его хозяйство сразу пятерых фельдшеров распределил! Пятерых! Это надо же!
А из-за прокурора он может сейчас одного из фельдшеров лишиться!
Спасать надо парня, срочно спасать…
— А ты, будь внимательней в выражении своих мыслей и эмоций. Смотри, с кем и как разговариваешь.
Парнишка-то побледнел даже… Понял, что дров наломал и сейчас дело для него может совсем плохо кончиться…
Ну, он далеко не один такой…
Сколько подобных сейчас за свой длинный язык в их лагере находится! Десятки и десятки! Может, даже и сотни. Не так и не в том месте, не при тех людях что-то сказал и пошла писать контора…
Этот, ладно, малолетка, а ведь и взрослых мужиков теперь сколько за проволокой оказалось за свои неосторожные слова.
— Ладно. Живи. Но! На заметочку я тебя взял… — прокурор покачал пальцем в воздухе.
Так, похоже — обошлось… На этот раз. Прокурор — мужик злопамятный. Парнишке теперь надо ходить и оглядываться, за языком своим следить.
— Смотри, у нас незаменимых нет!
Опять прокурор парнишке грозит! Надо скорее его отсюда уводить…
Умный какой… Жозефа Лебона цитирует…
Ну, тут главный врач излишне хорошо про прокурора Теслю подумал. Не читал Тесля Жозефа Лебона. Даже не подозревал о его существовании.
Александр же Аркадьевич, а для всех остальных — фельдшер Александр Котов, он же — Санька-умник, сам себя в мыслях матом крыл… Язык свой длинный готов был откусить.
— Куда его поставишь? — уже на улице прокурор у главного врача опять про фельдшера Котова поинтересовался.
— В хирургическое отделение к Нарвусу…
— Во-во, туда ему и дорога. — ухмыльнулся прокурор.
Доктора Нарвуса, мягко сказать, не любили ни в администрации лагеря, ни заключенные. Не потому, что он был из «политических». «Политические», они были разные. К тому же «политическому» из отделения Нарвуса санитару Карапетяну никаких претензий и нелюбви не было. А Нарвуса главный врач Воробей, так бы своими руками и задушил…
Нарвус был человеком исключительной жестокости, с пациентами он обращался грубо, даже бил их. Пинал своим грязным ботинком по обмороженным культям стоп, первичную хирургическую обработку часто делал на живую, без местной анестезии.
Главный врач уже предупреждал его о недопустимости такой работы, но тому — что о стенку горох… Воробей бы заменил его, но сделать это было просто некем.
Гости ушли, а мы тихо, как мыши под веником, сидели в избе бабки Варвары.
— Ну, ты, Санька, дурак… — тяжело вздохнула Раиса. — Разве так можно…
Что — можно, она не уточнила.
Тут и остальные ребята набросились на меня.
— Сам в лагерь попадешь и нас за собой утянешь…
Я чувствовал себя виноватым. Да, совсем нехорошо получилось… Могли из-за меня и мои бывшие сокурсники пострадать.
— Всё, всё, больше такое не повториться, — заверил я ребят.
— Смотри. — погрозил мне кулаком Алеша Лопаткин.
Что тут смотреть… Конечно, осторожней быть мне надо.
— Спать ложитесь. Завтра вам работать. Нечего керосин жечь.
Бабка Варвара показала, кому где на ночь укладываться. Раису забрала к себе за перегородку, а нам были предоставлены полати. Хорошо, не просто место на полу. Холодно на полу-то, если честно сказать.
Я долго ворочался, не мог заснуть. Вот, вроде всё у меня налаживаться стало, а тут… Сам бы Санька сейчас в колхозе хвосты коровам крутил, а я сумел в его теле семилетку закончить, на фельдшера выучиться. Думаете, просто всё это? Ой ли… Не в сына московского профессора я попал, там бы у меня был совсем другой стартовый уровень. Но, ничего, ещё побарахтаемся… Определенные планы у меня имелись, но вот местная жизнь была для их реализации не очень благоприятна.
Глава 26
Глава 26 Танк под крылом бабочки
Там, дома, у Александра Аркадьевича осталось две шкатулочки. Про одну, и сын, и супруга знали. В ней у Александра Аркадьевича награды хранились, которые он за свои научные достижения получил. Ему их в торжественной обстановке вручали, а он их домой приносил и в шкатулочку складывал. В ней они и год за годом копились. На люди Александр Аркадьевич знаки своих научных свершений не являл.
Была ещё одна шкатулочка…
Про неё даже Клара Александровна не знала. Не верите? А — зря. Так на самом деле и было. Она же не в квартире Александра Аркадьевича имела своё место нахождения, а в его институтском рабочем кабинете. К тому же — в сейфе, а в него кроме профессора никто доступа не имел.
Там — тоже награды ученого лежали, но уже за совершенно другую сторону его профессиональной деятельности.
Их он получал не прилюдно, за закрытыми дверьми неприметных кабинетов. Цеплять их на парадный пиджак было строго запрещено. Как бы были они, но не всем об этом знать положено.
Думаете, один такой Александр Аркадьевич? Три раза ха-ха. Много их. Впрочем, замнем данный вопрос. Не стоит его обсуждать.
Как-то клюнул жареный петух в одно место и вдруг очень нужен стал Александр Аркадьевич. Он же лепидоптеролог. Причем, светило и авторитет, уже при жизни — классик и так далее.
Проснулись… Вспомнили…
Ну, а как?
В природе всё живое стремится пожрать друг друга. Очень уж кушать хочется…
Как же бабочки выживать умудряются? Ни клыков, ни когтей у них нет, габаритами и весом они тоже не могут похвастаться.
Они — гении маскировки. Такой камуфляж имеют, что позавидуешь.
По этому поводу лепидоптеролог Александр Аркадьевич и потребовался. Камуфляж нужен российской армии, да такой, что… Позвольте и здесь в подробности не вдаваться.
Перед Александром Аркадьевичем была поставлена четко сформулированная задача и он её успешно решил. Ещё одна — то же самое. Так и пошло… Лепидоптерология оказалась очень полезной для укрепления обороноспособности Российской Федерации.
На профессора никто и подумать не мог, что он подобными делами занимается. Бабочник, что с него взять… Более мирной профессии и придумать трудно.
Чтобы стать выше, нужно взгромоздиться на плечи предшественников. После того, как Александр Аркадьевич дал своё согласие чуть изменить направление своих исследований, сделать их более прикладными и актуальными для текущего момента, перед ним на стол легли уже несколько пожелтевшие папочки. Ни в каких архивах они не числились, для научного оборота не существовали, а хранились в нужном месте.
— Так, это всё правда про Бориса Николаевича Шванвича? — Александр Аркадьевич поднял глаза от бумаг на товарища, который их ему и предоставил для ознакомления.
Ответа не последовало.
Ну, понятно…
У лепидоптерологов, как и в любой другой профессии, если можно так выразиться, тоже имеются свои мифы, легенды и сказания.