Санька-умник (СИ)

Как так? Уже?
Да, занятия начались на месяц раньше, но сейчас только ещё декабрь! Декабрь! Не июнь сорок второго года!
Получается, что за четыре месяца мы годовую программу освоили? Практики у нас почти и не было, или за неё можно дежурства в госпиталях считать?
Долго с нами не разговаривали, объяснять никто никому ничего не собирался. Война! Одним этим коротким словом всё обуславливается.
Ну, понятно…
Экзамены у нас приняли полуформально и объявили, что через день-два будет распределение.
— Куда нас, интересно, распределят? — это был сейчас самый частый вопрос, который мы задавали друг-другу.
Куда-куда? Куда потребуется…
Мне восемнадцати лет ещё не было, поэтому на фронт пока не отправят. Могут куда-то в Кировскую область распределить, в сельский район, а могут и в самом Кирове оставить. В госпитале. Их сейчас в областном центре ой как много…
Впрочем, чего гадать — тут как облздравотдел решит. Всем найдут место, никто без работы не останется.
Через два дня, как и было объявлено, в нашу фельдшерско-акушерскую школу прибыла комиссия из облздравотдела. Она разместилась в одном из классов, а мы все в коридоре остались толпиться.
— Ведите себя тихо. По одному всех вызовем, — так было нам сказано.
Минут десять комиссия о чем-то совещалась, а потом и нас начали вызывать. Начали с отличников.
— Куда? — налетели мы на Таню, когда она вышла из класса, где заседала распределительная комиссия.
— Тысяча триста двадцать второй эвакогоспиталь, — отчиталась та перед нами.
Тысяча триста двадцать второй… Значит — Северный. Он сразу в трёх школах размещен — шестой, пятнадцатой и семнадцатой. Приходилось мне там дежурить…
— Куда? — окружили мы очередного распределенного.
— Тысяча семьсот тридцать третий…
Это — Южный эвакогоспиталь. В первой, второй и двадцать второй школах.
Вызвали следующего. Вышел — снова госпиталь. Что, всех нас по эвакогоспиталям распределят?
— Котов!
А, вот и меня вызывают! Сейчас решится моя судьба.
Санькино сердечко быстро-быстро забилось. Пусть и не первое это распределение у Александра Аркадьевича, но всё равно как-то переживательно.
— Котов Александр. Результаты обучения…
Я стоял перед комиссией и про меня рассказывали. Хорошо так говорили, объективно. Что даже могу я работать самостоятельно…
Хорошо, это? Плохо? Как на распределение повлияет? Если способен работать самостоятельно, то могут и куда подальше заслать…
— Севдвинлаг НКВД ГУЛЖДС, город Котлас, — прозвучало совсем как приговор.
Севдвинлаг!
НКВД!
А, ГУЛЖДС, это что такое?
ГУЛАГ — Главное управление исправительно-трудовых лагерей. Это я знал. А что такое ГУЛЖДС?
В прошлой жизни Александр Аркадьевич всегда спрашивал, если чего не знал. Тут, в теле Саньки, он тоже этому правилу не изменял. Не знаешь — спроси. За спрос в лоб не всегда ударяют…
Спросил.
Удостоился хмурого взгляда от председателя комиссии и разъяснения.
ГУЛЖДС — Главное управление лагерей железнодорожного строительства.
Впрочем, мог бы и сам догадаться, но сейчас сильно волновался, а когда человек волнуется, то — глупеет. Заволнуешься, к примеру, на экзамене, и всё, что даже знал из головы вылетит. Посидишь, успокоишься — всё нужное в памяти всплывет.
— Куда? — это уже меня в коридоре тормошат.
Куда? Могу я ответить или это тайна? ГУЛЖДС, это тебе не эвакогоспиталь в Кирове…
— В Котлас, — отвечаю любопытным товарищам.
— В Котлас? — звучит с некоторым удивлением. Всех до меня в эвакогоспитали Кирова распределяли, а тут — Котлас!
— Куда? — это уже Володю Русакова спрашивают, его сразу после меня на распределительную комиссию вызвали.
— Котлас, — отвечает он, а сам на меня поглядывает.
Ага, и его в Севдвинлаг! В ГУЛЖДС! Не один я туда еду!
Кроме меня и Володи Русакова, такое распределение получили ещё Володя Штин, Алеша Лопаткин и Раиса Телицина. Получалось, пятерых нас в Севдвинлаг отправляют. Ну, не отправляют, а направляют на работу.
Радости на лицах однокурсников, распределенных в ГУЛЖДС что-то не было. Особенно расстроенной выглядела Раиса. Её, девочку-подростка, и к заключенным! К врагам народа и государства! Ладно, парней, а её-то за что⁈
  
Прибыть в Котлас мы должны были в январе сорок второго года, то есть совсем уже скоро. Поедем мы организованно, а не сами по себе. Когда и где собраться нам сказали и предупредили, что опаздывать нельзя. Сами, мол понимаете, где вам работать предстоит…
  
Глава 23
 
Глава 23 В Котлас и ещё дальше
— Здорово, Санька!
— Привет, Володь!
Как большие мужики мы жмем друг другу руки. А как? Так и есть. Мы же на работу едем, а ещё и куда…
На перроне что-то пока никого больше из наших нет. Опаздывают? Не то время сейчас опаздывать. Поезд без них уйдет, никого ждать не будет.
А, вот и Раиса.
— Здравствуйте, мальчики.
Что-то не очень весело она с нами здоровается, да и глаза припухшие. Ну, её понять можно. Мне самому не по себе, хоть я и мужик взрослый, пусть и в теле Саньки-умника.
Тут и второй Володя и Алеша в дальнем конце перрона показались. Идут, не торопятся…
— Всем привет! — Штин нас поприветствовал.
Алексей Лопатин только кивнул. Такой он и есть. Из него лишнее слово клещами тянуть надо.
Вот и все собрались. Можно и в поезд садиться. Где же наш сопровождающий? Вроде, говорили, что не одни мы поедем, а группой с сопровождающим.
Сейчас мы не на том вокзале, где все последние месяцы раненых помогали из вагонов выгружать, а потом на специально оборудованные автобусы грузить. В Кирове два вокзала. На первый поезда из Москвы и Ленинграда прибывают-убывают, а с того, где мы сейчас — в сторону Котласа отправляются. Этот вокзал более старый. Тот, где раненые — позже построен. Они, вокзалы эти, в разных концах города.
— Вы в Севдвинлаг? Фельдшера?
К нашей группе подошел военный в новеньком белом полушубке. В таком любой мороз нипочем. Не то, что мне сейчас в стареньком пальтишке…
— Да. Мы, — отвечаю военному. Кто он по званию мне не видно из-за его полушубка. Вот бы мне такой… Как он угадал? У нас, что красные кресты на лбах нарисованы?
— За мной.
Военный зашагал к составу. На ходу даже ни разу не повернулся, не посмотрел — идем ли мы за ним.
Идем, конечно. Куда мы денемся. Раиса не идет, а плетется. Словно на эшафот, где ей голову большим ржавым топором отрубать собираются.
Почему топором большим и ржавым? Откуда мне такая мысль пришла? Кто знает… Подумалось так и всё.
В вагоне было ничуть не теплее, чем на улице. Одно хорошо — ветра нет. Полки деревянные, матрасы и подушки — отсутствуют. Про одеяла и разговор заводить нечего. Ладно, хоть места нам всем хватило. Не очень популярное, судя по всему, это направление железнодорожного движения. По своей воле мало кто в Котлас едет.
Двигались мы — в час по чайной ложке. Часто стояли по неизвестной причине. Ели, что у кого было. Вагон-ресторан в составе на Котлас не предусмотрен, да если бы он и был, деньгами мы были не богаты. Это ещё мягко сказано.
— Выходим! — скомандовал нам наконец военный. Я уже думал, что дорога никогда не кончится.
Мы встали, как цыплята за курицей на выход за ним потянулись.
Оказалось, что Котлас — не конечный пункт нашего назначения. На распределении сказали нам — в Котлас, можно сказать, что ввели в заблуждение.
— Куда едем дальше? — спросил я военного, который нас сопровождал, когда нас по двум саням распределяли. Меня и Раису — на одни, Русакова, Штина и Лопаткина — на другие. С нами ещё и сам военный сел. Получилось по три пассажира на одни сани.
Я и Раиса — худенькие, вот сопровождающий к нам в сани и определился для равномерности загрузки гужевого транспорта.
— Лишние вопросы задаешь. Куда надо — туда и едем.