Массимо (ЛП)

Это Лучия. Оставь сообщение… СУЧКА.
Честно говоря, я был в полном замешательстве.
Голос девушки был молодым, язвительным и неуважительным ― совершенно не похожим на голос ее бабушки.
Ну… может быть, немного.
По части язвительности у них было много общего.
La Vedova посмотрела на меня с усталым выражением лица.
― Моя внучка, ― сказала она с отвращением в голосе. Затем она снова повернулась к телефону. ― Лучия, это бабушка ― позвони мне СРОЧНО. На палаццо совершено нападение. Со мной все в порядке, но я беспокоюсь за твою безопасность. Я посылаю Родериго и нескольких моих людей за тобой…
― Я пойду с ними, ― предложил я.
― И джентльмена по имени Массимо Розолини. Позвони мне, как только получишь мое сообщение.
Затем она кивнула Родериго, и он завершил звонок.
― Напиши ей то, что я сказала, ― приказала она.
Родериго начал набирать сообщение большим пальцем.
La Vedova повернулась ко мне.
― Спасибо за твое любезное предложение. Учитывая совершенное ранее, я рада, что ты пойдешь с моими людьми.
― С удовольствием сделаю это, синьора.
Она сжала мои руки своими маленькими холодными пальчиками ― и впервые я увидел в ее глазах настоящий страх.
― Я умоляю тебя, синьор, верни мне ее в целости и сохранности, и я заплачу любую цену, которую ты запросишь. Она ― все, что у меня осталось в этом мире.
Обращение «синьор» было еще более удивительным, чем когда она назвала меня по имени.
«Синьор» означает ― господин, когда его называют по имени, например, ― синьор Розолини.
Но просто «синьор» гораздо более уважительно, когда используется как непосредственное обращение.
Оно может означать все, вплоть до ― господин.
Для великой Донны Cosa Nostra обратиться ко мне таким образом…
Это была редкая честь, действительно.
― Единственное, о чем я прошу, ― это ваша дружба, синьора, ― сказал я с уважением.
― Ты уже получил ее за то, что спас мне жизнь, ― заверила она меня. ― А теперь иди ― верни мне мою внучку в целости и сохранности!
Глава 8
Массимо
Когда люди думают о Венеции, они обычно представляют себе мужчину в полосатой рубашке, который с помощью шеста толкает гондолу по каналам города.
В наши дни катание на гондоле ― это развлечение для романтики и миллионов селфи.
Что не сразу бросается в глаза, так это то, что гондолы были единственным средством передвижения по городу на протяжении тысячи лет.
Венеция ― по-итальянски Venezia ― состоит из 118 островов разного размера, пересекаемых 150 каналами. Единственный способ передвижения ― пешком или на лодке.
Автомобилей здесь нет. Пешеходные улицы, конечно, есть, но все автомобили запрещены ― как и велосипеды, мотоциклы, скейтборды и роликовые коньки. Улицы слишком узкие для всего, кроме пешеходного движения.
Вот так я оказался на моторной лодке, мчась по каналу Венеции в середине дня.
Дом la Vedova находился на самой северной оконечности города, университет Лучии ― в центре. Мы с Родериго и еще четырьмя мужчинами отчалили от пристани у палаццо.
Через тридцать секунд после отправления мы уже ехали гораздо медленнее, чем мне хотелось бы.
― Неужели эта штука не может плыть быстрее? ― Спросил я Родериго, который управлял лодкой. Это был крепкий парень с черными волосами и легкой сединой на висках.
― Может, ― ответил он, ― но ограничение скорости на этих небольших каналах ― 7 километров в час.
Три мили в час.
Господи Иисусе.
― Послушай, нам нужно срочно туда попасть, ― сказал я напряженно, но вежливо.
Родериго покачал головой.
― Копы здесь довольно строгие. Если нас остановит полицейский катер, мы будем 15 минут ждать, пока этот мудак выпишет нам штраф.
Я изумленно уставился на него.
― Ты не откупаешься от них?
― Да, но это не Флоренция. Мы должны поддерживать видимость ― мы не можем носиться по городу, как нам вздумается.
Я проигнорировал намек на мою семью.
― Сейчас не совсем обычная ситуация.
 
Родериго указал на берег канала, который находился почти на расстоянии вытянутой руки.
― Если хочешь, можешь выйти и пройтись, ― ехидно сказал он.
При той скорости, с которой плыл катер, это будет быстрее.
Но я этого не сказал.
И я ничего не сказал, когда остальные четверо в лодке начали хихикать.
Я знаю, что я ― мафиози Cosa Nostra, но обычно веду себя как терпеливый человек с приятной манерой общения.
Когда в тебе 2 метра роста и 120 кг веса, само твое присутствие заставляет многих людей бояться. Особенно женщин.
Поэтому я научился быть мягким…
Вежливым…
Тихим.
Что соответствует моему природному темпераменту. Я обычно очень уравновешен.
Пока люди не начинают в меня стрелять.
Чаще всего единственным человеком, который меня действительно достает, является мой брат Адриано. Он ― моя полная противоположность, вспыльчивый человек, который не думает, а говорит.
У него доброе сердце, но он также обладает природным талантом выводить меня из себя. Всегда, с тех пор как мы были маленькими детьми.
К Дарио я отношусь спокойно.
Никколо и Роберто ― без проблем.
Валентино ― как щенок.
Ларс по темпераменту очень похож на меня. Мы отлично ладим.
А вот Адриано…
С тех пор как я себя помню, он меня бесит.
Я уже сбился со счета, сколько раз мне хотелось его убить.
Если говорить о том, чтобы просто разозлиться на него, то это тысячи. Может быть, десятки тысяч.
Поэтому, когда Родериго начал вести себя как мудак, он не знал, что я вырос с мудаком мирового класса. Адриано обучил меня искусству сохранять хладнокровие.
Это было все равно, что иметь Майка Тайсона в качестве спарринг-партнера по боксу. Да, он мог регулярно надирать мне задницу, но со всеми остальными я был просто мастером.
Поэтому я оставался спокоен и ответил:
― Мне нужно, чтобы ты удвоил скорость, сейчас же.
Родериго говорил со мной так, словно я был не очень умным десятилетним ребенком.
― Если копы нас заметят, мы потеряем больше времени…
― Именно поэтому, если копы заметят, ты не остановишься.
― Эта лодка не сможет уйти от них! ― сказал он, как будто эта идея была абсурдной.
― Это и не нужно ― ты просто должен доставить меня поближе к университету. Тогда ты сможешь остаться на лодке и позволить копам выписать тебе штраф, а остальные пойдут за внучкой.
― Но…
― Почему бы нам не позвонить твоему боссу и не узнать, что она скажет? ― спросил я любезным тоном.
Это возымело желаемый эффект.
Может быть, la Vedova была права, когда стреляла в Джотто и ― как она это назвала? ― хотела продемонстрировать устрашающий пример.
Родериго, в конце концов, сидел в первом ряду.
Он знал, что старуха не потерпит, если мы не сделаем для безопасности ее внучки все возможное.
Родериго поворчал, но тут же нажал на газ и удвоил скорость.
― Если нас остановят по дороге, то это будет твоей проблемой, а не моей, ― язвительно сказал он.
― Ладно, ― ответил я, но сдержал сарказм в голосе. ― Спасибо.
Он не ответил.
Я проигнорировал это.
Родериго вел себя как полный тупица. Худший человек в отряде пехотинцев моей семьи был лучше него.
Но мне казалось, я знаю, почему.
Режим la Vedova оставался непоколебимым на протяжении десятилетий. Ее власть в Венеции была настолько абсолютной, а ситуация настолько спокойной, что ее люди стали самодовольными и ленивыми.
Да, в то утро во время нападения на la Vedova произошло нечто беспрецедентное ― но Родериго мог списать это на предательство одного из своих.
А вот мысль о том, что ситуация могла сложиться иначе?
Им не приходила в голову.