Империя Искушения (ЛП)

— Они потрясающие. Роберто вносит предложения о том, как мы можем улучшиться и вырасти. А Джованни — динамо-машина на кухне. Я одновременно впечатлена и напугана им.
— Он не причинит тебе вреда.
— Нет, я знаю. Я имею в виду, что я боюсь встать у него на пути.
— Это твой ресторан, синьорина. Не позволяй никому запугивать себя.
— Даже тебе?
Я поборол улыбку и посмотрел ей в глаза. Я протянул ей кусочек пасты.
— Я тебя пугаю?
Опустив голову, она приняла укус. — Да, — сказала она с полным ртом пасты.
— Почему? — Мне было искренне любопытно. Я ничего не сделал, только приготовил ей ужин и поел с ней. Она не видела меня в худшем состоянии, даже близко.
— Твои часы.
Я вскинул голову. — Мои часы?
Она закрыла лицо руками. — Это звучит так глупо. Не могу поверить, что я это сказала.
Я взглянул на титановые часы на запястье. Дорогостоящая покупка, но я почти никогда об этом не задумывался. Я использовал этот аксессуар, чтобы знать время, потому что не всегда носил с собой телефон. — Объясни.
— Это дорого и сексуально.
Сексуально?
Мой разум споткнулся об это слово. Я не знал, что делать, речь покидала меня, пока тикали секунды. Женщины были легко доступны мне с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать. Не было времени, когда я хотел одну и не мог ее получить.
До настоящего времени.
Черт, это было несправедливо. Меня тянуло к этой девушке по какой-то причине, даже когда не должно было. И это чувство было взаимным. В любых других обстоятельствах я бы сейчас пытался затащить ее в постель наверху.
Но я не мог.
Я сделал большой глоток, чтобы прочистить голову. — Ты думаешь, что мои часы сексуальны.
— Это безумие? Это просто металл и шестеренки. Но каким-то образом это элегантно и зрело. Как запонки. Или очки для чтения. — Она сморщила нос. — Ой…Не обращай на меня внимания, я лучше пойду.
Мои манжеты в тот момент были закатаны, а очки лежали в кабинете, но я носил все эти вещи.
Она вскочила со своего места прежде, чем я успел ее остановить. — Еще раз спасибо за помощь, Лука. Я очень ценю это.
Мне так много хотелось сказать, но в голове был полный беспорядок. — Пожалуйста, Валентина.
Она врезалась в табурет, ее руки немного замахали, когда она потеряла равновесие. Я схватил ее за запястье, чтобы удержать ее, и мои пальцы гладили ее теплую, мягкую кожу в течение нескольких секунд, прежде чем я отпустил ее.
— Ладно, пока. — Она неловко помахала мне рукой и направилась к задней двери.
— Ciao, bella, — тихо сказал я, не сводя с нее глаз.
Она ушла, и я остался один. Ужин. Она принесла мне еду. Я покачал головой и посмотрел на свою тарелку. Она посчитала мои часы сексуальными.
Что в ней было такого? Она была слишком молода, слишком невинна. Американка. Девчонка, которую я использовал, чтобы выманить ее отца. Преследовать ее было бы верхом глупости.
И я не был глупым.
Не помню, когда в последний раз кто-то готовил для меня.
Она считала меня героем за такой простой поступок. И в благодарность она принесла мне еду. Когда в последний раз кто-то, кому я не платил, так обо мне заботился?
Я не мог вспомнить.
Блять, эта девчонка. Она знала все нужные кнопки, на которые нужно нажимать.
Я не привык отказывать себе, когда чего-то хотел. Я был боссом. Мир подчинялся моим прихотям, а не наоборот. Как любил говорить мой отец:
Chi nasce lupo, non muore agnello. Кто рождён волком, тот не умрёт ягненком.
Мне надоело играть с ней роль ягненка.
Надеясь, что вино улучшит вкус еды, я встал, налил себе бокал, затем снова сел. Мой разум начал вертеться, исследовать. Строить планы.
Это было несложно. Бизнес с отцом Валентины и Пальмиери был отделен от любых физических отношений, которые я мог бы иметь с ней. Мы следили за камерами в ее доме и ресторане на предмет любого признака Сегрето, готовые схватить его, если он появится. И был хороший шанс, что мы сможем вытащить Никколо из тюрьмы до того, как ее использование станет необходимым.
И если бы мне в конце концов пришлось посадить ее на самолет в Италию, мне было бы легче, если бы она мне доверяла.
  
Мне ничего не мешало трахнуть ее. На самом деле, это могло бы пойти мне на пользу.
Мне нужно подумать.
Я снова обратил внимание на блюдо с курицей. Она хотела, чтобы я его съел? Тогда я его съем. Даже если это убьет меня.
Глава седьмая
Валентина
Роберто и я работали вместе над планом найма нового персонала, перестановки столовой и обновления декора. Я также встретилась с Джованни, чтобы обсудить его видение меню. Он полагался на меня, хотя я могла сказать, что он более чем способен сделать это в одиночку. Вероятно, даже лучше справился бы сам.
Но это место было моим. Я никому не позволяла его захватить.
Например, когда Роберто хотел убрать вина моего друга из винной карты. Роберто утверждал, что жители Нью-Йорка не умеют производить настоящее красное столовое вино, но мы с Мэгги вместе учились в школе. Ее семья, Фиорентино, управляла одним из крупнейших винодельческих хозяйств в долине Гудзона. Мы оставляли их вина в винной карте, и точка.
Поэтому, когда Роберто сказал, что у него для меня сюрприз снаружи, я сразу насторожилась.
Я не любитель сюрпризов.
— Роберто, что происходит?
— Вам это понравится, синьорина.
Я не была так уверена, но я последовала за ним через парадную дверь на дорожку. Большой белый грузовик доставки был припаркован у обочины. Какой-то парень убирал лестницу сзади.
— Что ты думаешь? — спросил Роберто, указывая вверх.
Какого черта? Нет. Подождите. Я моргнула несколько раз.
Вывеска. Вывеска ресторана была заменена. Мало того, название ресторана было заменено.
Trattoria Rustica.
Я не знала, что сказать. Этот знак был элегантным и красивым. Бросающийся в глаза и стильный, с черными заглавными буквами на белом фоне.
Но это был не старый знак.
Старая вывеска была там с тех пор, как я ее помню. Шрифт был 1970-х годов, а цвета были как у итальянского флага. Несомненно, ее установили, когда мой дедушка открыл это место.
Мой язык был онемевшим, эмоции душили мое горло. Я не могла плакать. Это было глупо, расстраиваться из-за знака с неправильным названием и устаревшим шрифтом. Бог знал, что сохранение вывески не вернет мою мать. Но я стояла там, глядя на эту прекрасную замену, чувствуя, что я потерпела неудачу. Будто я разочаровала ее.
Боль в груди усилилась, горе нарастало, как волна, нарастало и закручивалось во мне. Я не могла говорить. Я даже не могла пошевелиться.
— Синьорина, — сказал Роберто, его глаза изучали мое лицо. — Мы подумали, что вам понравится.
Любой дурак был бы благодарен за обновление. Все, кроме меня, очевидно.
Подождите, мы?
Роберто не принял это решение в одиночку. И я сразу поняла, кто еще был в этом замешан.
Нет ничего постыдного в том, чтобы принять помощь от других, когда она вам нужна.
Черт возьми. Зачем он это сделал? Старый знак был идеальным, даже если технически неправильным. Это была одна маленькая буква. Кого это волновало?
Этот ресторан был моим, моим наследием. Моей связью с моей матерью и ее семьей, поколениями Монтелла, которые жили в долине Гудзона. И теперь он трансформировался во что-то совершенно иное, во что-то неузнаваемое. Во что-то, что я не одобряла.
Слезы жгли мне веки. Господи, неужели я буду плакать из-за вывески? Я впилась ногтями в ладони и пыталась держать себя в руках. Я чувствовала себя хрупкой и беспомощной, маленькой девочкой, пытающейся удержаться на плаву в бурных водах.
— Синьорина, — снова попытался Роберто. — Скажи что-нибудь.
Я не могла. Если бы я заговорила, я боюсь, что рассыплюсь на асфальт.
Позади нас раздался гудок, и я автоматически повернулась. Знакомый красный пикап притормозил у обочины, за рулем была моя подруга Мэгги. Мы немного поболтали вчера вечером, пока я рассказывала ей о том, что происходит в ресторане.