Даханавар (СИ)

— Сибрис, почему так?
Не спеша открыть глаза девушка переспросила:
— Как так, Илая? Ты о чем?
— Почему на том берегу земля почти мертва, кругом "ледышки", а здесь все по иному?
— Ты сам ответил на свой вопрос, Илая, это последствие "ледышек".
— Да, но почему их нет на этом берегу?
— Ты правда не знаешь? — девушка искренне удивилась. — Это все из-за воды. Проточная вода — останавливает магические флюиды, блокирует их распространение. А здесь барьером для "ледышек" стала река.
Она тоже поднялась и села подогнув под себя колени.
— Знаешь, я все время забываю, что ты не знаком с магической наукой, а это ее азы, и я привыкла, что большинство моего окружения это знает. Знало..- поправила себя Сибрис. — я так много времени провела в Академии. Меня отдали в Академию как только мой дар стал проявляться. Долгие восемь лет обучения. — девушка вздохнула. — Я думала, что отныне вся моя жизнь будет проходить в ее стенах, ты ведь знаешь, маги живут по своим правилам. Это закрытое сообщество, куда обычным смертным нет входа.
— Ну, многие их ваших живут в городах, я видел магов в кварталах для богачей и аристократов. — возразил Илая.
— Не живут — гостят. И даже тогда, вдали от академического сообщества, маги предпочитают держаться обособленно, в кругу себе подобных.
Илая набрался решимости и задал вопрос, который мучал его с самого первого дня знакомства с Сибрис:
— Сибрис, тогда почему ты ушла из Академии, это все из-за потери дара, да? Что же с тобой произошло?
Девушка надолго замолчала, Илая уже был готов просить прощения у подруги за бестактный вопрос, но Сибрис начала говорить первой:
— Три года назад, во время летних каникул в Академии, я и еще четверо учеников, выкрали из библиотеки старинный фолиант, где говорилось о местонахождении Первой Палаты чародеев и о спрятанных там могущественных артефактах. Мы решили разыскать это место и добыть сокровища. — Сибрис покачала головой. — Но все пошло не по плану, вместо сокровищницы магов мы попали в очень древний храм, кишащий голодными демонами. Выбраться удалось только двоим Аларику и мне. Другие члены нашей группы — погибли. Мы спаслись только благодаря тому, что Аларик был невероятно силен и смог сдерживать демонов круша их своим мечом, пока я соткала заклинание. Наше спасение дорого нам обошлось Аларик потерял руку в неравном бою, а я выгорела. Я думала, что потеряла свой дар навсегда. Так было до сегодняшнего дня. Тогда же мы оба покинули академию, Аларик уехал в Пушт, где нанялся к богатому негоцианту охранять торговые караваны, Ибрагиму ибн-Тахту. Через пол года он приехал в Конкордию, нашел меня в одном из захудалых кабаков Нанта, маленький и грязный городишка на севере конкордийских земель. Там я прозябала наемным дуэлянтом зарабатывая себе гроши на жизнь и крепкое вино, в котором по вечерам топила свою боль утраты и горечь позора. Аларик вернул меня к жизни, помог вспомнить кто я есть. Он увез меня в Пушт и вскоре я стала лучшей девушкой-мечницей на службе у господина Ибрагима. Еще два года мы охраняли караваны, а потом ибн-Тахт узнал о беде произошедшей с его братом, но эту историю ты уже знаешь… В итоге я оказалась в Мирцее и мне поручили сопровождать тебя в Обитель Братства.
— Прости, я не знал. — Илае было неловко, что он всколыхнул в девушке старые воспоминания, которые, как он видел все еще причиняют боль ее сердцу.
— Да ладно, — махнула рукой Сибрис. — Это уже прошлое, и я чувствую, что могу тебе его доверить.
На душе у Илаи потеплело от этих слов, между ним и этой храброй красавицей исчезла еще одна невидимая преграда. Он положил девушке на плечо ладонь и ободряюще сжав его, произнес:
— Сибрис, клянусь, ты можешь мне доверять. — в голосе Илаи заскользила легкая хрипотца от переполнявшего его волнения.
Девушка в ответ лишь загадочно улыбнулась.
Солнце уже клонилось к закату. Зависнув над западными хребтами гор, оно окрасило их снежные пики в нежные золотистые и розовые тона. Дорога по которой поднимались двое путешественников неуклонно вела вверх, в горы. Вскоре на горизонте замаячили островерхие крыши круглых домов харемов. В сгущавшихся сумерках путешественники приближались к деревне изгнанников.
 
2
Когда до ближайших домов оставалось не более двух сотен шагов, Сибрис остановила Илаю, крепко сжав его руку чуть повыше локтя. Заглянув в глаза юноше она обеспокоенно спросила его:
— Илая, тебе ничего не кажется странным?
— Странным? — переспросил тот.
— Ну да, странным. Здесь слишком тихо, из этой деревни не доносится ни человеческих голосов, ни блеяния скота, ни ржания лошадей, а ведь вокруг нет ничего что бы могло приглушить эти звуки и мы должны были услышать их еще шагов как сто назад.
— Действительно, здесь очень тихо. — согласился юноша и шумно втянул ноздрями воздух. — Пахнет дымом.
— Ого! — удивилась Сибрис, — Похоже Ихор улучшил не только твои рефлексы, но и обострил чувства. Илая, я просто хочу что бы ты был наготове если что-то пойдет не так.
То что, что-то пошло не так юноша и девушка поняли как только вошли в деревню и миновали первые пару домов. Их круглые бока сложенные из белесого камня скрывали масштабы разрушения постигшего остальную деревню. Кругом стояла мертвая тишина. Дома, казавшиеся издали такими уютными и обитаемыми, при ближайшем рассмотрении оказались полуразрушенными хибарами. Многие из них, особенно те что в центре, пострадали от пожара, почти у всех были сорваны с петель или выломаны двери. В стенах каждого второго дома зияли обширные дыры, будто кто-то огромный и очень злой пробил их могучим кулаком, как тараном. Обнажив мечи, Илая и Сибрис медленно шли по единственной в деревне улице к ее центру. Когда они вышли к центру деревни, то увидели посреди круглой площади, прежде служившей местом общих деревенских сборов, остатки огромного погребального костра. Кости людей и животных перемешались скрытые серым пеплом и черной золой. На обугленных костях и черепах восседали, деловито роясь в прахе, жирные вороны. Их было так много, что останки людей были целиком скрыты под живым одеялом из клювов, когтей и перьев. Тишину вечного покоя нарушал мерзкий ритмичный звук — вороны дробили клювами кости усопших, в попытке добраться до сладкого костного мозга. Илая, всегда ненавидевший этих отвратительных птиц, поднял с земли обгоревшую головешку и запустил ею в самую гущу пирующих падальщиков. Птицы громко и противно закричали, выражая своё негодование и возмущение поступком юноши, а потом все разом сорвались с места своего пиршества и тысячеголовой стаей унеслись в закат.
Сибрис приблизилась к одному из домов, чьи стены были черны от опалившего их огня. Прикоснувшись к пятну копоти, она попыталась прочувствовать, что здесь произошло, но смогла лишь ощутить, что несчастье постигшее деревню харемов случилось чуть более двух недель назад и то, что природа огня ее уничтожившего не естественного происхождения.
— Я думаю это дело рук мага. — сказала девушка оттирая пучком травы жирную копоть с пальцев. — Магия огня оставила очень явный след. Этот маг силен, но ему явно не хватает опыта. Он истратил слишком много своих сил что бы устроить пожар уничтоживший эту деревню. Думаю, я могла бы узнать его, если бы встретила.
— Это правда, странник? Твоя подруга действительно может это сделать? — тоненький детский голосок донесся из темноты.
Сибрис и Илая мгновенно повернулись на звук, нацелив во тьму смертоносные острия клинков. Та, что задала свой вопрос, робко вышла на границу угасающего света дня. Миниатюрная худенькая фигурка в длинном черном замшевом платье. Лицо девочки было скрыто густой тенью от падающих на лоб длинных нечесаных волос.
— Кто ты, дитя, и что ты здесь делаешь? — удивленно спросил, появившуюся из развалин дома, девочку Илая.
Девочка тихо и загадочно ответила:
— Тот же вопрос я могла бы задать тебе, странник, но это уже не важно.
— Вот как? — удивилась Сибрис. — Ты здесь одна? Позови кого-нибудь из старших, нам нужно поговорить с ними.