Даханавар (СИ)

— Малой, ты со мной?
Илае не надо было предлагать дважды. Почти беззвучно открыв дверь своей темницы, Бочонок проскользнул в коридор, по обе его стороны были такие же двери камер. Одинокий чадящий факел в конце коридора у лестницы ведущей вверх почти не давал света. Пригнувшись, как можно ниже, оба узника заскользили в противоположную сторону — во тьму. Там, у глухой стены, был широкий люк, перекрытый тяжелой металлической крышкой, ведший в канализацию. Через такие люки в этой тюрьме избавлялись от всякого хлама, в том числе и от тел замученных узников. Добравшись до него, Бочонок вновь повторил тот же фокус, что и с дверью камеры. Правда, тут пришлось немного повозится, замок несколько заржавел и не желал поддаваться. Когда с ним было покончено, Бочонок поднял крышку и прошептал Илае.
— Я первый, ты за мной. Не забудь опустить за собой крышку, нам палева не надо. Надеюсь, ты умеешь плавать?
Плавать Илая умел. Бочонок свесил ноги в люк и тихо соскользнул в его темное жерло. Далеко внизу раздался тихий всплеск. Илая тоже осторожно спустился в темноту, но спиной вперед, и опираясь на локти он опустил крышку себе на спину. Глубоко вздохнув и набрав полную грудь воздуха, Илая отпустил руки и полетел вниз. Сверху лязгнул затвор, запирая крышку люка.
Юноша приземлился в холодную воду, ударившись о что-то мягкое и странно знакомое. Это было тело Бочонка. Сокамернику не повезло. Из его, темного от крови, затылка выглядывал конец острого металлического штыря. Мысленно поблагодарив всех богов за то, что ему не пришлось прыгать первым Илая поспешил убраться с места трагедии. Следовало как можно быстрее выбраться из городской канализации.
Пусть Илая пробыл в городе не долго, но он был наслышан, что каналы под городом весьма опасное место. Даже бравая городская стража обходит их стороной, и не только потому, что боится испачкать свои красные мундиры. Эти каналы лишь малая часть древней сети катакомб, которые подобно артериям соединяют все города на континенте. Исследовать их полностью так до сих пор никому и не удалось. В народе поговаривали, что им не одна тысяча лет, что они населены разными неведомыми чудовищами, и что в стародавние времена забытые короли спрятали в них несметные сокровища. А те, из рассказчиков, кто был по суевернее, да по набожнее, утверждали, что эти катакомбы ведут в саму преисподнюю. Делая большие глаза и страшно шевеля бровями, эти, убежденные в своей правоте, люди заявляли растерянному собеседнику, что именно оттуда однажды великое зло вырвется на волю, дабы погубить весь мир в адском пламени. Но истинное знание о том, кто, когда и зачем прорыл эти ходы в толще земли было давно и безнадежно утеряно. За долгие сотни лет многие из подземных веток сильно пострадали. Одни были уничтожены землетрясениями, сотрясавшими континент каждые два — три столетия. Другие были затоплены. Жители прибрежных королевств все еще помнят, как после сокрушительного цунами, обрушившегося на их земли более полувека назад, под воду ушел целый полуостров. На дно навсегда опустился прекрасный город Лаплас. Соседняя с ним Мирцея устояла только благодаря тому, что большая часть города была расположена на скалистом выступе и разъярённый океан не смог добраться до ее улиц. Воду сдержали катакомбы. Мирцея на несколько месяцев стала городом-островом, практически отрезанным от остальной части суши. Потом вода ушла, Мирцея вновь стала частью страны, но в каналах под городом появились отвратительные создания. Они получили название жаболюды.
Эти плотоядные твари, высотой в пол человеческого роста, были невероятно уродливы. Тела их были покрыты белесой осклизлой кожей утопленника, а плоские тупые морды могли похвастаться по-жабьи широкими пастями, полными острейших игловидных зубов. На несколько долгих лет они стали настоящим бичом для города. Сначала, они выбирались только по ночам из стоков городских каналов. Трусливые твари не нападали если видели, что противник им не по зубам. Они предпочитали припозднившихся горьких пьяниц, кошек и бродячих собак. Издавая низкий булькающий звук, похожий на кваканье, твари плевались струей липкой жгучей слизи, целя в голову, и пока жертва пыталась очистится, набрасывались пытаясь вцепиться зубами в ее незащищенное горло. Говорят, именно потому в Мирцее в моду вошли жабо — широкие плоеные воротники из кружев на проволочных каркасах. Но однажды, выдалось слишком уж жаркое и засушливое лето и нападения участились. Монстров стали видеть не только ночью, но и днем. Они нападали как поодиночке, так и группами. Особенно опасно стало жить в бедных кварталах Нижнего Города, в порту и возле рыбного рынка, там, где канализационные каналы выходили на поверхность. Стали пропадать люди. Зачастую это были женщины, старики и дети. Городская стража ничем не могла помочь, нападений было слишком много. Город жил в постоянном страхе. Народ стал роптать, в городе участились волнения и беспорядки. Наконец бургомистру, ничего не оставалось делать, как серьезно раскошелиться и обратиться за помощью к даханаварам. Приглашенные даханавары выяснили, что на поверхность жаболюдов выгнали засуха и голод. Тем знойным летом уровень воды в каналах сильно упал, а вместе с водой ушла рыба, которой они питались. Маленький отряд из пятерых отважных даханаваров за несколько недель очистили городские каналы от большинства жаболюдов. На все главные выходы из подземелий были установлены укрепленные стальные решетки, чтобы навсегда защитить горожан от встречи с мерзкими тварями. Однако, каналы отныне стали пользоваться крайне дурной репутацией. Они стали не только канализацией города, но и последним пристанищем для тех, кто этому городу был неугоден: преступников, нищих, безымянных жертв ночных ограблений и убийств. Немногие из оставшихся в каналах монстров приспособились и стали падальщиками. Правда от случайно забредшей в каналы добычи, будь то человек или зверь, они тоже не отказывались.
 
Поэтому Илая старался не шуметь, побираясь по темным изгибам туннелей. Он двигался в западную часть города, туда, где извилистая кишка квартала бедняков выходит поближе к порту. Илая надеялся, что там ему будет легче выбраться из подземелий никем не замеченным. Ну кто, скажите, обратит внимание на еще одного грязного побитого оборванца, направляющегося в порт просить милостыню?! А потом, Илая и вовсе надеялся покинуть город, тайно пробравшись и спрятавшись в трюме одного из кораблей покидающих Мирцею.
Под босую ногу Илае попалось что-то скользкое и живое. Илая взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но потеряв устойчивость плюхнулся в холодную воду, взметнув тучу брызг и грязи. Нецензурная брань, слетевшая с его языка, громким эхом разнеслась по коридору, дополняя и без того смачный звук падения. Потревоженное животное, злобно пискнув, очень больно укусило юношу за лодыжку и скрылось в темноте. Крыса! В бессильной ярости Илая взвыл и стукнул по воде кулаками. В тот же момент к нему пришло осознание невероятной глупости своего поступка. Из-за ближайшего поворота донеслось влажное шлепанье и низкий, будто удивленный, рокот гортанного бульканья. Жаболюд?! Сидя по грудь в тухлой воде канала, Илая мог поклясться, что в этот момент вода показалась ему теплой. Он будто отмокал не в канализационных стоках, а в бане, забравшись в горячую бадью с ароматной пеной. Просто в этот момент, в его животе поселился ледяной комок ужаса. Какой же он дурак! Ну правда, не мог же он поверить, что везти ему будет вечно! Мозг Илая лихорадочно соображал, что ему теперь делать. Жаболюд пока еще находился за поворотом коридора, а значит Илаю он не видел, но у этих тварей отлично развито обоняние и слух. Если Илая побежит обратно, даже очень быстро, что в каналах весьма проблематично сделать, тварь его догонит в два счёта. Ноги у этих жаболюдов очень мощные и быстрые. Из-за двойных коленных суставов, одни из которых вывернуты назад, передвигаются твари длинными мощными скачками, прямо как настоящие жабы. Вперед бежать еще глупее, все равно что подать себя жаболюду на блюде. Надо решать!