Серега и мясорубка (СИ)

Как классические москвичи и бизнесмены, друзья не стали ютиться в одном номере, нарываясь на неприличные подозрения. Да даже Серёге было бы в его теперешнем положении странно подумать о том, чтобы снимать один номер на двоих. А уж Струкова в таком заподозрить вообще нельзя. В жизни человека, периодически попадающего в экстремальные условия, существует оберегаемая им граница: вот ты на спецоперации и спишь в землянке, питаешься как попало, ползаешь где попало, а вот ты в мирной жизни и у тебя всё прилично и дорого. Ты следишь за тем, что попадает в твою тарелку, переходишь улицу на зеленый свет и придирчиво вглядываешься в постельное белье на кровати снятого тобой люкса.
Утром волонтеры никуда не спешили, так что к своему автомобилю они вышли уже в десятом часу. Вышли-то вышли, да только Серегин «Субару» на своём месте не обнаружился. Покрутили головами, походили по стоянке перед отелем — машина не появилась. Быстрым шагом вернулись в отель и начали пытать администратора с тем же эффектом. Стоянка неохраняемая, за оставленные на улице деньги и ценные вещи администрация ответственности не несёт, камер наблюдения, направленных на парковку гостей отеля, нет. Ибо не желают гости светиться перед камерами. Город не настолько большой, чтоб можно было рулить безоглядно и без страха спалиться перед членами семьи или трудового коллектива. Короче, нету камер, мущщины, идите в зад! Вернее, в полицию. Здесь Тамбов, а не ваша Москва, у себя права качать будете и указывать кто что кому должен! Я щаз полицию вызову! Короче, душевный город, где умеют и любят вкусную шаурму.
А что полиция, там тоже люди, коренные тамбовцы в большинстве своём. Ну или понаехавшие из области — деревенщина и провинциалы. Так что достаточно популярно потерпевшему объяснили, что приходить тупо с одной заявой не по-пацански. Вот если бы они пришли с материалами: кто угнал, когда, куда дел, приложили бы доказательную базу. Тогда да, тогда бы верняком тачку бы мигом нашли. А так будут искать, но быстрого результата не гарантируют. То есть вообще никакого и ни в какие сроки. Какие могут быть гарантии, если ваш автомобиль уже где-то разобран на запчасти и перестал быть единым объектом движимого имущества? А то может не будете подавать заявление? Ну по-пацански, от души, а?
Не повелся на такое разводилово Серёга, да и Кирилл бы не позволил другу сдавать назад. Да, безнадёга, а всё равно нехрен! Если полиция допускает в своём городе такой блудняк, пусть терпят висяки и глухари в своей отчетности. Хоть буянить не начали наши герои, и хорошо. А то у Струкова закралось подозрение, что могут полицейские так себя вести, нарочно выбешивают тупыми фразочками и неприемлемыми предложениями. Мол, спровоцируют на мордобой с представителями власти, а потом потерпевших сделают подсудимыми. Минус нераскрытое, плюс палка за двух обезвреженных террористов. Или как их действия квалифицируют.
Короче, машину потеряли безвозвратно, потом еще полдня потеряли в полиции. И тоже безвозвратно. Зато теперь если кто спросит Серёгу, мол, а был ли ты в Тамбове, приятель, он сразу вспомнит моменты посещения этого во всех отношениях приятного города.
— Эх, только порадоваться успел, что накладные расходы на поездку отбил…
— В смысле, какие расходы? — Кирилл понял, что чего-то он не знает.
— Бензин, расходники, хавчик. А тут вон чего — пробоина в бюджете. Опять машину покупать! И что обидно, дружище: другие как машины меняют? Они старую продают, добавляют денег и приобретают следующую машину. Один я как потерпевший всё время. Та сгорела, эту подрезали.
— Погоди. Я не понял, с чего ты решил, что расходы свои отбил? Чем отбил?
— А, ты про это. Ну да. Я когда диверсантов «чистил», девятьсот долларов с них «поднял».
— Офигеть. Это у вас в Челябинске так принято?
— Не. У нас принято клиентов чистить насухо и потом не отвозить властям тушки. А я тогда вот что подумал. Если украинцы в рейд пошли с бабками, значит они у них должны быть. Так? Ну и оставил им на всех примерно три сотни баксов. Чтоб наши нашли, когда «потрошить» станут.
 
— Хитро! То есть, по твоему мнению никто не подумает, что ты их обнес, раз оставил что-то? Ну да, никто и не подумал. Только не факт, что информация про эти деньги окажется в отчете.
— Ага. Совершенно секретные сведения об американских купюрах не должны распространяться выше определенного уровня. — С видом профессора, читающего лекцию, выдал Серёга.
— Куда двинем?
— В Москву, куда еще. Что-то мне разонравилась тамбовская еда. Вызывай такси, Кирилл. На вокзал поедем. Наверняка какой-нибудь поезд вечером на Москву пойдет. Утром проснемся уже дома.
Так и вышло, впрочем, наши герои и так за эту поездку нахватали приключений себе на головы как репьёв на штаны. Особенно преуспел в этом занятном деле Серёга. Не подумайте плохого, нам его жалко, просто тем интереснее наблюдать за судьбой этого неординарного человека. Кстати, нам показалось, что его товарищ Струков тоже смотрит на Санталова как на бесплатный цирк, притормаживая его только в самых критических ситуациях. Он настолько уверен, что ничего фатального произойти с ними двумя не может, что… Да вы и сами видели, как легко он отпустил молодого человека одного на разведку. Впрочем, в итоге всё закончилось хорошо, если не считать щепку в ягодице.
Огорченный потерей своего автомобиля Серёга стал колючим как ёж и даже не уступил в купейном вагоне свою полку какой-то деловой тётке:
— Женщина, вы в женское купе покупали билет, вот и идите отсюда! Здесь мужская территория!
— Как вам не стыдно, вы должны войти в моё положение. Мы там едем все в возрасте, нижних полок две. Никто не хочет уступать.
— Ну правильно, они заплатили денег как раз за то, чтобы ехать с комфортом, а тут какая-то хитрозадая тётка припёрлась и начинает чего-то требовать.
— Это кто хитрозадый⁈ Это ты кого тёткой назвал?
— Пасть закрой, кошёлка! — Рявкнул доселе культурный молодой человек. — У меня ранение и душевная травма. Как я вас, разводил тамбовских ненавижу!
Женщина осознала, что конкретно этот юноша ей не уступит, а второй, сидящий на нижней полке, смотрел с таким презрением и скукой, что пытаться как-то достучаться до него пассажирка и не пыталась. «Тоже мне, мужчины!» — Бросила она напоследок и ретировалась с поля боя.
— Какой ты невежливый юноша. Болит? А то давай повязку поменяем.
— Душа болит. Я уже привык к своему Холодильнику, понимаешь. Как подумаю, что его, как там ты сказал? Тамбовский волк в овраге доедает.
— Вообще-то я по-другому сказал, но у тебя тоже верно получилось. Образно. А может её и не разобрали. Может, еще побегает твоя машинка где-то с перебитыми номерами.
— Пусть лучше так. Исправно мне служила, не за что её разбирать. Перевязка? Вдруг кто зайдёт, а тут я с голой жопой?
— Испугается и в обморок упадёт. Я дверь запер, давай лечиться уже, ранение к осмотру!
Утром в Москве их ждала настоящая зима. Во всяком случае за окном поезда всё было белым-бело. Что примечательно, тротуары на улицах вместо обычной московской черноты были тоже белыми. Видать, дворников-мигрантов стало меньше, так что расчищать снег до асфальта, как это было заведено в последние годы, стало некому. Кто-то из классических москвичей скажет: неряшливо. А по нам, вполне по-зимнему смотрится и радует глаз. Серёге белая Москва тоже больше нравится, именно так он заявил Кириллу. У него на родине никто не выскребает тротуары до асфальта, снег напрессовывается слой за слоем, так что за зиму уровень дорожек поднимается на десяток сантиметров, если не выше.
Вечером прилетела Рыбка, она соскучилась по своему кавалеру, а еще было жутко любопытно узнать, как там, на спецоперации. Рассказ Серёги и описание «прелестей» воинского быта повергли её в ужас. Картинка в сознании, сформированная на редких кадрах бравурных отчетов в новостях, не совпадала с рассказом. Телевизор Рыбка не смотрела, как и большинство её сверстников, но изредка во время ужинов в кругу семьи папа включал центральный новостной канал. Как он говорит, чтоб знать официальную точку зрения на происходящее в стране. Рыбке он советовал делать то же самое хотя бы пару раз в неделю, чтоб не забывать, где живёт.