Ангел Истреблений (СИ)

— Нет, я иду внутрь.
— Тогда отдавай мне пропуск, материал, а сам вали! Я со своей справился, теперь могу заняться твоей.
Норманд отшатнулся к стене, выслушав предложение товарища, но отвечать не спешил. Ему предлагали сбросить весь багаж и уйти. Проигнорировать то, к чему он готовился буквально половину своей жизни и уйти. Сможет ли он?
— Что смотришь на меня? Весь центр повяжут буквально через час! Пока есть время — уматывай за границу! На Равнину!
— Я не могу…
— Ты как сам не свой, Норманд! Где твоя уверенность? Где цинизм?
— Есть важная работа, которую тебе не выполнить за двоих, Джун.
— Да что может быть важнее истинных? Хоть представляешь, что почувствует твой бета, узнав о твоей смерти? А как ему об этом омеге говорить? Ты настолько сволочь? Не спорю, подонок, но ты не можешь так поступить с теми, с кем у тебя Связь!
Джуна разрывала эта вопиющая несправедливость, среди которой они жили, а вот Норманд смотрел на ситуацию словно в тумане. До этого он успокаивал себя мыслями «а вдруг повезёт», и только сейчас понял, что нет, не повезёт. Он просто таким способом пытался сбежать от мыслей о скорой кончине.
В раздумьях прошло ещё десять минут, заговорщики уже двинулись в сторону устройства контроля, дабы попасть туда и начинить собственными нанороботами и взрывчаткой уже изнутри. Нужно было идти и Норманду, но он отчего-то медлил, словно ещё мог что-то изменить. А возможно ждал момента, когда изменить ничего уже не было бы возможности.
— Прости, Норманд, — прозвучало глухое, прежде чем рассветную тишину заполнил скрежет электричества.
***
Дни смешались в один сплошной. Иногда я впадал в спячку, иногда Мерфи, но просыпались мы оба всё равно быстро. Если бы не Кроулл, который вечно маячил у нашего скромного жилища — я бы не знал, сколько времени прошло с тех самых пор, как все чипы континента вышли из строя. Мы не потеряли Норманда, вернее… я не знаю. Чувствую, что он жив, пытаюсь доказать это Мерфи, но он мне не верит.
Выживших действительно оказалось очень мало, по пальцам пересчитать, да и те вернулись на Равнину, а нашего альфы всё нет. Даже какой-то бета, приходя к нам сказал, что возможно я из-за шока не могу прочувствовать и принять правду, и что в скором времени это пройдёт.
Прошли первые сутки, вторые, на третьи я всё с той же уверенностью заявил, что Норманд жив, но из-за отсутствия новостей я и сам перестал воспринимать то, что ощущаю. Он где-то недалеко от столицы, но не двигается уже который день. Возможно он и правда…
— Что сегодня скажешь? Живой?
Мерфи интересуется настолько понурым голосом, что во мне нет сил переубеждать его в обратном. С-минуту я думаю над ответом, пока он ест. У меня же аппетита нет. С самого утра почему-то жутко тошнит. И не от еды или какой-то инфекции, я словно заболеваю от собственных мыслей. Что если мои чувства притупились? Тогда какой толк быть бетой? Если Норманд действительно мёртв, то никакого. Впервые в жизни я пожалел, что родился тем, кем являюсь. Будь я альфой — проблем было бы меньше. Да даже омегой, всё равно! Пусть бы другой бета разгребал все эти мысли, которые съедают сейчас меня. А я лишь находил бы в себе силы не верить и колебаться.
— Живой.
И если бы ответили так мне, я бы тут же засомневался. Сам себе не верю, что уж говорить про Мерфи.
— Давай найдём! — звучит неожиданно.
В глазах моего омеги я замечаю блеск, словно он сам удивлён этой мысли, но в следующую секунду уверенность с его лица не сходит. Я даже понемногу начинаю думать: почему бы и нет?
— Сейчас за пределами Равнины настоящие побоища идут. Не лучше ли переждать? — аргумент заготовлен мной заранее, но произнёс я это скорее просто «для галочки». Это Мерфи не переубедит, но мне просто интересно, как он поступит дальше. Начнёт уговаривать меня, или как обычно согласится?
Омега с несвойственным ему спокойствием обдумывает всё, опустошая свою тарелку, и я понимаю, что сейчас всё вовсе не так, как бывает обычно. Он нервничает, но пытается казаться хладнокровным. Хочет убедить меня, что, наконец, вырос? Вряд ли я это когда-то признаю.
  
— Мы пойдём.
Я отшатываюсь, словно не понимая, о чём он говорит. Шутит?
— Ты чего это, Мерфи?
— Ничего, Равэн! Надоело сидеть и чего-то ждать. Говоришь, он жив? Тогда давай найдём! Ты же можешь! Я не выдержу и дня больше среди заговорщиков. Хочу видеть его! Хочу знать, что жив! Увидеть собственными глазами. Разве можем мы оставаться тут, когда Он там? — не получив от меня никакого ответа, омега опускает глаза в пустую тарелку и тихо цедит: — Если ты против, я пойду сам. Всё равно отправишься за мной.
А вот это уже бьёт не хуже гранаты, только вот не убивает по-настоящему. Мерфи серьёзен, и на этот раз его не устроит отказ.
— Подумай хорошенько! — выплескиваю, хотя этому совету следует внимать, скорее, мне. — Если действительно серьёзен, то отправимся завтра утром. Двинем в сторону столицы, он там. Будь готов как к длительному подъёму наверх, так и к тому, что мы попросту до неё не доберёмся. По многим причинам, но ты ведь не глупый, всё понимаешь?
Мерфи кивает, а я бы предпочёл, чтобы он натурально испугался быть убитым кем-то из армии. После теракта в Совэрте все солдаты были мигом мобилизованы. Противодействующие стороны пытаются забить друг друга словно скот, ничуть не разбираясь, кто есть кто. Чипы больше не работают, поэтому вояки даже толком знать не могут, кого они убивают, но всё равно продолжают это делать! Конечно, пройдёт время, и заговорщики возьмут верх, ведь их поддержат все смертники с юга, но победа достанется нам слишком высокой ценой.
До конца дня Мерфи вёл себя странно. Всё время молчал, а наш контакт ограничивался лишь его постоянною липучестью ко мне. Да, он и в повседневности от меня не отходит, но сегодня это было похоже на странное прощание, что меня выводило из себя ещё больше! Но поспорить я не мог.
Короткая беседа с Кроуллом закончилась простым «чёрт с вами», а вот Крис сделал весьма настойчивые попытки остановить нас. С трудом, но удалось убедить его, что это бесполезно.
Засыпая, Мерфи что-то сопел мне на ухо. Пытался разобрать что, но так и не смог. Просыпаясь, будил меня он же. Прыть, с которой омега желает покончить с собой меня немало забавляет, но в своих-то мыслях я могу признать, что желаю того же.
— Без лекарств можем и обойтись, ты же сам можешь лечить обоих. Пайка я набрал достаточно, должно хватить дней на пять. Верёвка, пара одеял… Равэн, ты в прострации? О чём думаешь? — Мерфи машет своей рукой около моих глаз, а я всё ещё застрял на первой его фразе.
— А если я кони двину раньше тебя? Не смогу лечить.
— Не притворяйся, будто не понимаешь, как я поступлю в таком случае.
— Ладно. Я понял, никаких вопросов.
Он прав. Мне ни в коем случае нельзя умирать. Что бы нас там не ждало, я должен довести его до Норманда. Пусть Мерфи и не верит, что он жив, я не могу знать, в какой именно ситуации находится наш альфа. Быть может, он сам на грани смерти, а мы можем спасти его? Всё ещё пытаюсь прочувствовать его, но не могу сказать, что он в порядке, если действительно живой.
Покинули Равнину мы почти без приключений. Парочка дозорных на границе альф смерили нас теми взглядами, которыми смотрят на недоумков, прочитали нам морали о том, что сейчас выходить за пределы Равнины это самоубийство, но отпустили. Ещё бы они стали удерживать нас силой. На них и без того возложена защита довольно ощутимой части границы, которая опоясана длинным забором.
Какое-то время мы идём своим ходом, но дойдя до тех самых железнодорожных путей, останавливаемся в надежде попасть на какой-то поезд. Хоть чипы полностью и утратили свой вес, движение не могли остановить по всему континенту. Особенно я надеюсь на один товарный поезд, который должен доставлять провизию в центр севера. Накануне о нём мне рассказал Рик, обозначив, что примерно в полдень он отходит обратно в Совэрт. Решили ждать. Если действительно сядем на него, до столицы сможем добраться за полтора дня, но потом нас всё равно ждёт долгий подъём в гору.