Любовь и расчет

— Вчера в школе что-то случилось? — поинтересовалась Кейт, когда мама вышла из комнаты, чтобы проведать Роуз.
От дурных предчувствий у нее екнуло сердце.
Би в задумчивости скривила рот.
— Я вчера играла на пианино на уроке танцев, потому что мисс Тейлок, которая обычно аккомпанирует, из-за температуры осталась дома. Это значило, что у Роуз без меня не оказалось партнера. Танцевать с ней должна была другая девочка, но они демонстративно выразили свое нежелание. В конце концов в пару к Роуз поставили, кажется, Джулию Лайон. Она дулась, спотыкалась и совсем не старалась попадать в такт музыки. Передай мне, пожалуйста, варенье из черной смородины.
— Как жаль, что у мисс Лоуэлл не наказывают розгами. — Не поднимая взгляда, Ви перевернула страницу «Таймс». — Это могло бы научить девчонок хорошим манерам.
Себастьян, ушедший с головой в «Газетт», никак не отреагировал.
Кейт, обуреваемая желанием швырнуть банку о стену, все же бесшумно и аккуратно поставила варенье перед сестрой. Как могут они относиться к инциденту с таким спокойствием, как к мелочной досаде, к которой давно следовало привыкнуть? Неужели она единственная, кто видел, что Роуз не привыкла к этому и никогда не привыкнет? Неужели она единственная понимала, как рутинная досада, пусть даже мелочная, истощает терпение девушки, подобно воде, которая постепенно и необратимо точит камень?
Да, конечно, Кейт была единственная. И единственная желала засыпать пропасть, что разделяла отца и лорда Харрингдона; единственная чувствовала горечь человека, ставшего чужим для родной матери; единственная, для кого было важно объединить их разъединенную семью. Единственная имела цель исправить все дурное и неправильное.
Кейт поковырялась вилкой в копченой селедке, но аппетит пропал. Вчера у нее был великолепный шанс соблазнить стоящего мужчину, но она не только его не использовала, но и оттолкнула от себя непонятно зачем. Вместо этого она предавалась мыслям о мистере Блэкшире, в то время когда должна была думать о браке с каким-нибудь титулованным господином, чтобы избавить сестер от дочерей коммерсантов и их безобразных проделок.
На протяжении всей своей ранней юности Кейт жила ожиданием такой возможности. Она планировала, стараясь все предусмотреть, и методично прокладывала свой курс. Как же могла она всего за каких-то два вечера столь основательно отклониться от намеченной цели?
После завтрака Кейт поднялась в комнату Роуз и Би. Ее сестра полусидела в постели на подушках со сложенными на одеяле руками рядом с позабытой книгой. Кейт подошла к кровати и села на край матраса.
«Сквайры Гленферна», — произнесла она, взяв книгу и прочитав ее название.
— Она не очень интересная, я вряд ли ее дочитаю.
Роуз устремила взгляд в окно с широко раздвинутыми шторами. На прикроватном столике стояла чашка, вероятно, с каким-то питательным отваром, присланным матушкой. Насколько Кейт могла судить, сестра к нему не притрагивалась.
Кейт накрыла руки Роуз ладонью.
— У тебя ведь голова не болит, правда?
Роуз ответила не сразу. Потом покачала головой, не отводя глаз от окна.
Кейт сжала ее руку, как бы говоря, что готова ее выслушать, но настаивать на разговоре не станет.
Роуз разжала ладони и переплела пальцы с пальцами Кейт.
— Ненавижу свою слабость, — произнесла она наконец и часто заморгала.
— Ты вовсе не слабая. Протест против скверного к тебе отношения — не слабость.
— Би рассказала тебе про урок танцев?
Лицо Роуз не выразило удивления. Она знала, что ожидать от сестры, что та станет хранить ее маленькие секреты, не стоило.
Кейт кивнула:
— Любой захотел бы отдохнуть денек от подобной глупости.
— Ты не отдыхала. Ви не отдыхала. И Би тоже. Я одна такая трусливая.
Она снова моргнула и прикусила губу.
— Ты не трусливая. Просто ты не такая твердолобая, как мы. Это достоинство, а не недостаток. В один прекрасный день, когда ты познакомишься с достойными людьми, ты скорее очаруешь их, чем любая из нас.
— Не знаю, почему нас так не любят. — Роуз оторвала взгляд от окна и теперь смотрела куда-то поверх плеча Кейт. — Я ничего такого не сделала, чтобы обидеть их. Наоборот, старалась быть обходительной и дружелюбной. Я понимаю, что брак родителей нарушает общепринятые правила, но ведь это не преступление. Уверена, что ни с одной девушкой, рожденной вне брака и не знающей отца, так не обращались, как со мной и Би.
 
— Я знаю, дорогая. Это несправедливо, неправильно и глупо. Но девушки такого рода всегда ищут, кого сделать изгоем, чтобы не стать изгоем самим. Люди, уверенные в своем положении, не ведут себя так подло.
Сказанные ею слова показались Кейт банальными и бесполезными. Но могла ли она предложить сестре лучшее утешение, чем эти банальные умозаключения, несомненно, ей уже известные?
В коридоре раздались шаги, и в дверь просунулась голова Виолы.
— Кто-то прислал тебе огромный букет цветов. Наверное, какой-то кавалер со вчерашнего бала. Хочешь, чтобы их отнесли к тебе в комнату, или пусть остаются в гостиной?
У Кейт подскочило, а затем упало сердце. Только один мужчина с бала знал, куда прислать цветы. Ну, может быть, два. Но мистер Блэкшир не мог этого сделать.
И вправду, когда горничная Пэтси принесла их в вазе в комнату Роуз для улучшения настроения, среди розовых бутонов обнаружилась карточка лорда Баркли. Кейт была бы рада цветам любого другого джентльмена, с кем танцевала и разговаривала вчера на балу, и восприняла бы их как облегчение, как сигнал, что у нее еще есть шанс исправить ситуацию и найти подходящего жениха. Но розы барона послужили скорее обвинением и напомнили ей обо всех совершенных ошибках.
— Для пэра он был бы не так уж плох. — Виола изучила карточку, сидя на постели Би. — Если ты должна выйти замуж за лорда Влияние, то могла бы обойтись и худшим.
— Я искренне сомневаюсь, что он хочет на мне жениться. — Кейт наклонилась к букету, чтобы вдохнуть розовый аромат и спрятать лицо. — Мы виделись с ним всего три раза. Уверена, он просто хотел проявить любезность, потому что знает мою ситуацию и подозревает, что никто другой этого не сделает.
— Мужчина не присылает розы с целью проявить любезность. — Вместе с горничной в комнату вошла матушка и остановилась у изножья кровати Роуз. — Ты должна серьезно подумать, будешь ли принимать его знаки внимания. Твой отец должен знать, какой давать ответ, если барон попросит разрешения ухаживать за тобой.
Эта перспектива, как и сами слова, заставили Кейт крепко задуматься. Она должна ответить «нет». «Я уже подумала на эту тему и не могу принять его ухаживания». Но жалкий вид Роуз не позволил ей это сделать. При удачном замужестве она сможет познакомить сестру с людьми, столь уверенными в своем положении, что у них никогда не возникнет необходимости добиваться этого за чужой счет.
Кейт затаила дыхание.
— Я подумаю об этом. — У нее возникло чувство, будто она попалась в какой-то хитрый силок, затягивавший ее все туже и туже при каждом движении. — Ви, ты еще собираешься пойти со мной на Беркли-сквер? Меня там ждут через полчаса.
Кейт хотела получить цветы от кого-то другого и в доме Харрингдонов получила. Лорд Джон Прайор прислал мисс Уэстбрук, подопечной леди Харрингдон, огромный безвкусный букет вместе с извинениями по поводу внезапного недомогания, которое лишило его удовольствия танцевать с ней.
— Кажется, он все не так понял. — Графиня со спаниелем на коленях с удовольствием изучала записку лорда. — Он, похоже, решил, что я вывожу вас в свет как молодую леди на выданье.
Он и вправду все не так понял. Если лорд думал, что Кейт не знает, какое недомогание привело к его отъезду или какое лекарство он получил за свои страдания, то и вправду жестоко заблуждался.
— Я не уверена, что он чего-то не понял. — Поведение Луизы Смит повергло Кейт в стыд. Несмотря на возникшую между ними прохладу, она решительно встала на защиту Кейт от уколов графини. — Он чувствовал себя виноватым в том, что не танцевал с мисс Уэстбрук, и, не зная ее адреса, прислал букет даме, с которой видел ее дважды.