Любовь и расчет

«Я уже пострадала и погибла. Моя репутация безвозвратно испорчена».
— Я знаю, — сказала Кейт. — Я не боюсь.
Он стоял перед ней, обхватив ладонями ее локти. Стоял и смотрел на нее. На ее лицо, на обнаженные плечи и декольте. Затем отступил на шаг назад, чтобы окинуть взглядом всю ее фигуру от головы до пят.
— Ты такая красивая, — произнес он надтреснутым от восхищения голосом.
Притом что Кейт привыкла к мужскому восхищению, от его слов у нее по телу побежали мурашки.
Коснувшись пальцами ее подбородка, он приподнял к себе ее лицо, чтобы заставить посмотреть себе в глаза, потом на короткий миг припал к ее губам своими. Затем поцеловал в щеку и в мочку, потом чуть пониже уха, откуда не спеша начал опускаться вниз по шее, как будто в их распоряжении имелась уйма времени, а не половина заключительного танца.
— Такая красивая, — прошептал он.
Да. Она и вправду была хороша. С его стороны было мудро позволить ей расслабиться, повторяя истину, которая не вызывала у нее сомнений. И как мастерски произнес он эти слова, придав общепризнанному факту новизну и великолепие.
— Ты не снимешь сюртук?
Она нащупала подушечками пальцев его пуговицы. Это даст ему понять, что ей тоже нравится, как он выглядит.
К ее пальцам на пуговицах он присоединил усилия своих пяти. Вторая его рука оставалась на ее плече. Пока совместными усилиями они расстегивали пуговицы, он скользил губами вверх по ее шее к уху, как будто и на короткое время не мог оторваться, чтобы покончить с сюртуком.
Однако ему все же пришлось отвлечься, чтобы вынуть руки из рукавов и сбросить фрак на спинку дивана. Когда он возвращался к Кейт, она остановила его жестом вытянутой руки, чтобы полюбоваться на него в рубашке. Талия, грудь, плечи, вскинутые для объятия руки, простые складки галстука. Подбородок. Рот. Глаза. Все такое знакомое и в то же время незнакомое.
Кейт сделала шаг ему навстречу и перенесла ладонь с его груди к щеке, которую ударила. Она не могла поверить, что сделала это, и в то же время не сожалела о содеянном. Раз это заставило его поцеловать ее.
Ник улыбнулся, как будто угадал ее мысли, и, взяв за запястье, принялся стаскивать с нее перчатку, пока она не собралась в складки, обнажив кожу. Позади него спинкой к ним стоял диван. Ник попятился, потянув Кейт за собой, и сел на спинку дивана.
— Подойди ближе, Кейт, — попросил он и раздвинул ноги, освобождая ей место.
Когда Кейт оказалась между его коленей, он слегка подался вперед, чтобы поцеловать ее в ключицу и затем в грудь.
Едва дыша, она следила за его все более смелыми действиями, пока он дюйм за дюймом покрывал поцелуями ее обнаженную в вырезе платья плоть, то опускаясь, то поднимаясь, словно нарочно дразнил ее, чтобы довести до безумия. Его ладони тем временем легли на ее грудь, и пальцы вновь затеяли плутовскую игру сквозь шелк платья, которую начинали у камина.
Кейт ухватилась одной рукой за его плечо, а вторую прижала к его затылку.
«Да. Продолжай. Не останавливайся. Я этого хочу».
Когда ее рука на его плече затвердела, он издал какой-то звук, но не остановился, продолжая обследовать горячим языком округлости ее обнаженной плоти. Кейт хотела… о, она не знала, чего хотела; ей не хватало для этого слов.
Но Ник знал. Он поднял голову и посмотрел ей в лицо. Его глаза горели, в то время как искусные пальцы освобождали из плена лифа одну грудь. Справившись с эти делом, он наклонился и поцеловал то, что освободил.
— Мне всегда хотелось это сделать. — Дуновение его дыхания на обнаженной коже было чем-то сокровенным. — Господи, Кейт, ты не представляешь, как мне этого хотелось.
Он вновь припал к ее соску, коснувшись его на этот раз языком. Сначала нежно, потом с некоторым нажимом.
Парализованная шоком и разливающимся чувством удовольствия, Кейт стояла не дыша. Его склоненная над ее обнаженной грудью голова с ее ладонью на его затылке, словно подталкивающей его к запретным действиям, пробуждали в ней незнакомое ощущение, зарождавшееся где-то в глубине лона и ниже. Ей хотелось ласкать его с бесконечной нежностью. А скорее всего, разорвать его на кусочки.
 
«Желание». Это слово пронизывало теперь все ее мысли, как, вероятно, и его. «Ты не представляешь, как мне этого хотелось». Так, очевидно, люди попадают в беду. Мужчины и женщины теряют рассудок, а вместе с ним и свои добрые имена, потому что утрачивают способность думать о чем-то другом, кроме удовлетворения этого всепоглощающего желания.
Кейт сделала резкий вдох, потому что ей не хватало воздуха. Он, похоже, ждал этого звука и воспринял его как разрешение. Порывистым движением Ник оторвал ее от пола и, перевалив через спинку дивана, накрыл своим телом. Затем освободил из плена лифа вторую грудь. Когда же коснулся ее губами, Кейт оставалось лишь молиться, чтобы он не пошел дальше, иначе ей уже не хватит силы воли, чтобы его остановить.
Ник оторвал от нее рот и шевельнул бедрами.
— Раздвинь ноги.
Его голос прозвучал отрывисто и требовательно.
«Это уже слишком». Здравый смысл, хоть и с опозданием, пробудился в ней от дремы. Кейт не могла позволить этому случиться. У него все обстояло иначе; для него это было развлечением, в то время как она ровным счетом ничего не получит, если сейчас пожертвует девственностью. Она оттолкнула его за плечи и попыталась выбраться из-под его тела. От страха у нее сжалось горло.
— Нет, — воскликнула она тонко.
— Подожди. Послушай. Кэтрин. Подожди. Доверься мне. Послушай, прошу. — Тусклый лунный свет из-за спинки дивана едва освещал его лицо. — Я не стану поднимать твои юбки, обещаю. Я не расстегну ни одну из своих пуговиц. Только позволь мне побыть с тобой. Здесь. — Движением бедер он изобразил, что подразумевал под словом «здесь», или чтобы испытать от этого простое животное удовольствие. — Лишь одну минуту. Ровно столько, сколько ты пожелаешь.
Он выглядел таким серьезным, словно все в его жизни зависело от ее согласия. Так, по словам Пенелопы Таун, у мужчин именно так все и происходит.
«У меня больше нет соответствующих чувств», — сказал он. Остановить его сейчас было бы актом милосердия. Потом, оглядываясь назад, ему будет неприятно сознавать, как низменная, неуправляемая похоть одержала верх над его здравомыслием и чувствами. Как и ей самой не хотелось бы, вспоминая об этом инциденте, думать, что получила от него только то, что он рассчитывал дать своей подруге с каштановыми волосами.
— Только не больше минуты, — ответила Кейт тем не менее.
Вероятно, потом она, как и он, пожалеет об этом. Но, по крайней мере ей можно было не опасаться за свою невинность. Она знала Ника. Если он сказал, что не тронет ее юбки, значит, не тронет. Это не вызывало сомнений.
Диванчик был слишком узким, и, чтобы дать ему место, Кейт передвинула ногу, собираясь поставить ее на пол, но у ее партнера имелись на этот счет другие планы. Подхватив, ее ногу под коленом, он закинул ее за свою. Шевельнув бедрами, устроился между ее колен и посмотрел Кейт в лицо, как будто ожидал увидеть согласие на все дальнейшее.
О. У нее перехватило дыхание, и глаза расширились.
— Хорошо?
Мог бы и не спрашивать. По изгибу его губ было ясно, что знал это и так.
Кейт кивнула. Ее ладони непроизвольно сжались, обхватив низ его жилета и рукав рубашки.
— Хорошо, — повторил Ник на этот раз тоном утверждения. — А теперь держись, чтобы я мог сделать тебе еще лучше.
Он слегка повернулся и, помогая себе одной рукой, вновь взял в рот ее сосок. Кейт чуть слышно вздохнула, но не застонала. Ничего, через минуту-другую он услышит ее стоны.
Неторопливо он дал ей ощутить всю ширину своего языка. Мягкого на твердом. Ему даже захотелось вернуть ее корсаж на место, чтобы увидеть торчащие соски под шелком, оповещающие всему миру, что он ее возбудил. Еще ему хотелось скользнуть рукой вверх по ее юбкам, которые он обещал не трогать, чтобы убедиться, что и там она возбуждена, как он подозревает.