Лиса для чемпиона (СИ)
Не знаю, что ему ответил Царёв, но меня неожиданно схватил сильный приступ боли в пояснице… тянущей, скручивающий. А едва смогла сделать вдох, повиснув на раковине.
А потом отпустило, когда Андрей начал тарабанить в двери.
Но едва я сделала пару шагов, как тянущаяся боль вернулась и меня осенило. Это же схватки!
А дальше как в сказке! После моего «я рожаю» Царёв развил такую бурную деятельность, что страшно. А ведь я уже успела представить, как чемпион со своей свитой улетают, а я спокойно отправляюсь в карете скорой помощи на свой персональный «бал» в родильное отделение. Всё понятно и просто.
Нет!
Андрей задержал рейс, оттаскал на матах администрацию аэропорта, так как кабинет медицинской помощи оказался закрытым на обед.
— Какой к херам обед, когда у меня жена рожает!
— Так надо бы в скорую, — как-то совсем нерешительно промямлил дядечка с большой проплешиной на голове и небольшим пивным животиком, максимум на месяц шестой, а то и пятый.
Это был главный администратор или ещё кто-то, но именно после его слов меня снова особенно ярко придавило, что я громко охнула.
— Я вызвал скорую. Врача мне немедленно! — отрубил муж, и эта «проплешина», нервно протерев маковку ладонью, явно стал готов и сам поучаствовать в принятии моей дочери.
И потому услышать от средних лет женщины-врача, пришедшей с обеда, что у меня просто тренировочные схватки — было не просто невыносимо стыдно, а сплошной зашквар.
Андрей, кажется, не верил и продолжал настаивать на скорой и больничке.
— Папаша, да отменяйте вызов, а то приедут, будут злые.
— А я никого не боюсь.
— Ну по вам видно. А мы вот вас боимся, — и эта чудо-женщина улыбается и подмигивает мне.
Так как вариант провалиться сквозь пол никак не осуществить, скорее застряну там в районе моей большой талии, то сгребаюсь с кушетки, где врач проводила осмотр и УЗИ.
— У нас с малышкой всё хорошо, значит можно лететь, — подвожу итог, и не отрывая глаз от пола, поправляю одежду и натягиваю олимпийку.
Хорошо, что эти дни были вполне прохладными, не надо мучиться от жары и с выбором одежды.
На время моего осмотра Царёв, слава богу, вышел из кабинета, так что мне удалось минут десять передохнуть от его напряжения, что, буквально, плющило всех по стенкам.
— Полёты на последних неделях беременности имеют риск преждевременных родов.
Я торможу. То есть можно остаться⁈ Что-то не хочу я в компанию мужа. У меня от мыслей про этого Марата всю передёргивает. Видела я, как менеджера перекосило, когда Царёв задержал свой чартерный рейс.
— А мы быстренько, — супруг не даёт развить скорость полёта моей фантазии, и та осыпается розовыми осколками к моим ногам. — Рекомендации выпишите.
Пожелание Андрея не оспаривается. Кажется, это происходит повсеместно.
И вот с бумажками от врача в одной руке и моей ладонью в другой чемпион тащит меня в самолёт.
Усаживает в кресло, лично пристегивает ремнём безопасности, и только после падает рядом со мной и тяжело выдыхает.
— Можно взлетать, — командует супруг, стоящему неподалёку Марату.
— Спасибо, ваше величество, — ехидничает помощник и вроде бы улыбается, но в глазах у него столько злости.
И ведь вся для меня. Помолиться что ли, чтобы не сглазил меня и ребёнка?
— Да всегда пожалуйста, — спокойно ставит точку Андрей, и исподлобья смотрит на Марата так выразительно, что с него можно картины писать под названием «Рискни».
Помощник более не рискует, и просто уходит.
Меня же снова одолевают куча мыслей и страхов. Моя новая жизнь такая…
— А ты летать боишься? — вдруг спрашивает Андрей, и я чувствую прикосновение его пальцев к своим, что крепко сжимают подлокотник.
И когда я поворачиваю голову, ловя взгляд мужа, то все мои доводы и размышления вновь осыпаются с нежным перезвоном вокруг нас. Царёв боится.
В шоколаде мужских глазах обычно спокойных до безразличия, сейчас столько волнения, что я залипаю, как на просмотре картины «Мона Лиза». Эти глаза, как её улыбка, полны загадочного очарования.
— А ты? — отчего-то спрашиваю шёпотом, хотя нарастающей гул набирающего хода самолёта заглушает меня.
— Нет, — бессовестно врёт мне, и улыбается маленьким краешком губ.
Улыбается мне. Одной. Это как удар в двести двадцать.
— Тогда и я тоже нет, — намекаю, что его маленькая тайна раскрыта, но я никому не скажу.
Он хочет сказать что-то ещё, но самолёт отрывается от земли. Сильные пальцы нервно впиваются в мои в знак подтверждения моей догадки. Я проворачиваюсь в кресле к Царёву на полкорпуса, и кладу вторую ладонь поверх наших. Теперь со стороны всё выглядит так, как если это я держусь обеими лапками за своего чемпиона. Мужская бровь изгибается в знак удивления, но мою поддержку никто не отвергает.
Напротив нас ещё два больших кресла, пустующих до взлёта, куда шумно и падает тренер боксёра. Как чёрт из табакерки!
— О, смотрю кто-то боится летать, — коротко хохотнув, он тем не менее сочувствующе смотрит на меня. — Придётся как-то бороться с этим недугом.
— Я привыкну, — уверенно отвечаю ему, так как говорить правду в принципе легко.
Это всего лишь мой второй полёт в жизни, но я точно могу сказать, что не боюсь. Это наоборот так захватывающе.
— Сейчас наберём высоту и станет получше, — успокаивает меня и даже открыто улыбается.
— Спасибо, эээ — и неожиданно понимаю, что нас так и не представили друг другу.
— Васнецов Степан Андреевич. Рад знакомству, — и протягивает мне ладонь для рукопожатия, но я лишь крепче вцепляюсь в руку мужа.
— Взаимно. Спасибо вам за поддержку, — совершенно искренне отвечаю тренеру.
Этот мужчина в возрасте начинал мне симпатизировать.
— Да, да, держитесь за Андрея, он у нас сильный и нерушимый. Хотя вы вроде бы хотели поговорить со мной насчёт его мягкости в определённых частях тела. Так я слушаю. Заодно отвлечёмся от ваших страхов.
А нет, показалось! Никаких симпатий, если мне сейчас снова придётся краснеть и извиваться как уж на сковороде. А ведь причина этого дискомфорта как ни в чём не бывало сидит рядом со мной.
Вот надо было сдать его с потрохами, и пусть бы Андрей краснел! Если такое вообще возможно.
Глава 16
Глава 16
Андрей
Казалось, что после паники моей крепкой нервной системы во время этих ебучих тренировочных схваток всё остальное покажется полной ерундой.
Нихрена!
Лисичка с её большими глазами в тренировочном комплексе, где помимо меня занимается ещё кучка боксёров–это очередной пиздец на мою уставшую от недосыпа голову.
Нет, моя жена, по сути говоря, ничего такого особого не делала. Она просто была, жила, дышала и улыбалась. Но возле её кресла, что Васнецов притащил к моему рингу специально для неё, образовалось какое-то половничество голодных самцов. И, блять, эти уроды, что в обычный день без мата не могут имя родной матери сказать, теперь перед Азалией едва не Пушкина с Ахматовой цитировали. Между прочим, глубоко беременной МОЕЙ женщиной.
Меня хватило на час по факту непродуктивной тренировки. Да и естественная усталость брала своё. Тем более я сейчас не на ринге, где слабость приравнивалась к проигрышу. Нет смысла рвать жилы.
— Андреич, прости. Давай продолжим после обеда. Мне всё-таки надо сначала выспаться после перелёта.
Тренер с грустной миной кивает в знак согласия, но высказываться не стал. А я бы и не слушал.
Сон мне нужен также, как и тренировка. А сначала…
— Рязанов, я не понял, а чего это ты вдруг расслабился? Вместо тренировки всё по бабам да по бабам? Да ещё и по чужим? Решил тренировать мышцы между ног, раз остальные группы не поддаются твоим усилиям?
Парочка дёргается от моего благоговейного яростного шёпота, где мат отлично читается между строк.
Азалия запрокидывает голову, посылая невинный взгляд своих голубых очей прямо в мою грудь, а вот боксёр рядом с ней рисуется павлином, которому я сейчас перья с яйцами местами поменяю. При этом чувствую себе эдаким диким и необузданным пещерным человеком. Короче, приятное, щекочущее внутренности чувство.