Отшельник (ЛП)

Я бы предпочел, чтобы она разглагольствовала обо мне, а не молчала.
— Помогло бы, если бы я сопротивлялась? — спрашивает она без эмоций в голосе.
— Нет, — пробормотал я.
Я смотрю на нее, и только когда частный самолет начинает выруливать на взлетную полосу, она поворачивает голову и смотрит на меня.
— Чего ты хочешь, Доминик? —
— Ты зажата, и мне ни капельки не нравится, что ты подавляешь свои эмоции. Перестань сдерживаться и дай мне это сделать. —
  
Ее глаза сужаются на моем лице, когда она спрашивает: — Ты хочешь, чтобы я дралась с тобой? —
Да, пожалуйста.
Я пожимаю плечами. — Если тебе от этого станет легче. —
Она тяжело вздохнула и покачала головой. — Единственные две вещи, которые помогут мне почувствовать себя лучше, — это воссоединение с Киарой и свадьба, которая никогда не состоится. — Она отворачивает от меня лицо. — Но я не могу получить эти вещи, так что какой смысл бороться? —
— Хочешь, чтобы я разыскал Киару? — спрашиваю я. — Я притащу ее задницу к тебе в мгновение ока. Только скажи. —
Грейс снова покачала головой. — Киара ясно дала понять, что хочет быть одна, когда уехала, не сказав мне. —
— И это причинило тебе боль, — констатирую я очевидное.
Грейс закрывает глаза. — Я не буду с тобой разговаривать. —
— Тебе нужно постараться поспать во время полета, — говорю я.
— Угу, — пробормотала она.
Когда стюардесса заходит в салон, я спрашиваю: — Хотите что-нибудь выпить, Грейс? —
— Нет, но молчание было бы очень кстати, — ворчит она.
Это я могу сделать.
Я подаю знак Евинке перехватить стюардессу, чтобы она нас не беспокоила, затем расслабляюсь в своем кресле и смотрю на жену.
Джебат. Я замужем.
Грейс — моя жена, и, как ни странно, эта мысль приносит мне глубокое удовлетворение.
Огонь в ее глазах вернется, как только она поймет, что я не причиню ей вреда.
Уголок моего рта приподнимается, осознавая, что ее пылкий нрав теперь принадлежит мне.
ГРЕЙС
Частный самолет приземляется на заброшенном аэродроме, и, кроме черного Хаммера, на многие мили вокруг больше ничего нет.
Отлично. Я действительно останусь одна в глуши с Домиником.
Охранники несут мой багаж к машине, пока Доминик и Эвинка общаются на языке жестов.
Когда он идет ко мне, Евинка машет мне рукой и возвращается к частному самолету.
— Идем, — приказывает Доминик, проходя мимо меня.
Выпустив безнадежный вздох, я следую за ним.
Когда он открывает пассажирскую дверь, я неохотно забираюсь в кабину.
Я смотрю, как мой муж идет по фронту, и мое сердце начинает учащенно биться, когда я вспоминаю ту ночь, когда он спас меня от русских.
За последние несколько дней, когда я немного узнал его, он стал еще более устрашающим. Я знаю на собственном опыте, на что он способен.
Когда он удерживал меня в моей спальне, я ничего не могла сделать, чтобы остановить его. Мне повезло, что я проснулась в постели под одеялом, а не раздетая, избитая и изнасилованная.
Но мое везение закончилось.
Когда Доминик садится за руль, я рассматриваю его красивое лицо и чернила на коже.
На долю секунды я пытаюсь представить себя в интимной близости с ним, но это плохо отражается на мне.
Сердце забилось в бешеном ритме, а дыхание вырывалось через губы.
Доминик заводит двигатель и смотрит на меня.
— Джебат, — огрызается он, и в следующее мгновение его ладони обрамляют мои щеки, а его лицо оказывается в нескольких дюймах от моего.
— Ты в безопасности, Грейс, — говорит он спокойным тоном. Я чувствую его дыхание на своих губах. — Клянусь всем святым, я никогда не буду бить тебя или принуждать к близости со мной. —
Застряв в приступе паники, его слова регистрируются где-то в моем сознании, и я начинаю успокаиваться. Когда дымка паники рассеивается, я замечаю, что мое дыхание синхронизируется с дыханием Доминика.
Он наклоняет голову, выражение его лица очень мягкое. — Лучше? —
Только потом я понимаю, что он уже второй раз замечает, когда у меня начинается паническая атака. Даже Киара не знала о них, потому что они всегда проходят беззвучно.
Не отрываясь от него, я спрашиваю: — Как ты узнал? —
— У близкого мне человека случались тихие панические атаки. —
Его большой палец проводит по моей скуле, и прежде чем я успеваю остановить его, он прижимает поцелуй к моему лбу.
Он отступает назад и смотрит мне в глаза. — Первый человек, которого я убил, был насильником. Для меня это тоже спусковой крючок, так что если ты веришь только в одно, пусть это будет то, что я никогда не сделаю этого с тобой. —
Я продолжаю смотреть на Доминика, не уверенная, что могу поверить в то, что он мне говорит. — Значит, тебя действительно устраивает бесполый брак? — Когда он кивает, я качаю головой. — Мне трудно в это поверить. —
Он сосредоточился на том, чтобы увести — Хаммер— с аэродрома, а затем сказал: — У меня никогда не было романтических отношений с женщиной. —
Мои глаза расширяются. — Не может быть, чтобы ты была девственницей. —
Из него вырывается смех, глубокий и теплый.
— Конечно, нет. — Он смотрит в мою сторону, а затем обращает внимание на тихую дорогу. — Но я был безбрачным более десяти лет. —
У меня отвисает челюсть, а затем в голову приходит мысль, от которой у меня по телу пробегает холодок. — Ты... — Я не могу заставить себя закончить фразу.
Брови Доминика сходятся вместе, и проходит мгновение, прежде чем он понимает, о чем я пытаюсь спросить. — Нет, не был. Я безбрачный, потому что люди раздражают меня до смерти, и чтобы заняться сексом, я должен впустить кого-то в свое личное пространство. —
— Ты впускаешь меня в свое личное пространство, — пробормотал я.
Он вздохнул и ответил: — Потому что ты меня не раздражаешь. —
— Это меня нисколько не успокаивает. Я бы предпочел раздражать вас. —
Серьезно, кто женится на ком-то из-за подобной причины?
Доминик усмехается, направляя — Хаммер— на грунтовую дорогу, которая быстро становится крутой.
Ухватившись за края сиденья, я смотрю по сторонам и наблюдаю, как деревья становятся все гуще и гуще по мере того, как мы поднимаемся в гору.
  
Глава 13
 
ГРЕЙС
Поездка по грунтовой дороге вызывает нервозность, и когда колеса — Хаммера— прокручиваются на рыхлом песке, я скриплю, впиваясь ногтями в кожаное сиденье.
— Ты не любишь приключений, да? — спрашивает Доминик, его тон забавен.
— Определенно нет, — признаю я, не отрывая глаз от дороги. — Когда ты выпрыгнул из окна вместе со мной, я чуть не описалась. —
Он усмехается, затем направляет — Хаммер— за поворот и останавливает машину.
Я оглядываю деревья вокруг нас, а потом бормочу: — Я не вижу дома. —
— Пойдемте. Это рядом, — отвечает он, распахивает дверь и вылезает из — Хаммера. —
— Куда? — шепчу я, открывая пассажирскую дверь.
Выйдя из машины, я еще раз оглядел нас, а потом сказал: — Лучше бы вам не ставить палатку между деревьями. —
Доминик забирает мой багаж, оставляя мне легкую ручную кладь.
— Тебе не нравится кемпинг? — спрашивает он, начиная идти.
Я хватаю сумку поменьше и иду за ним, радуясь, что на мне сапоги, а не туфли на высоком каблуке.
— Я ненавижу походы. —
Он кивает, в то время как его длинные ноги двигаются гораздо быстрее, чем мои.
Подъем в гору убивает мои мышцы бедер, и когда я уже на минуту задыхаюсь от напряжения, мы продираемся сквозь строй деревьев, и я задыхаюсь.
Святое дерьмо.
Я останавливаюсь и смотрю на черные шиферные стены дома, которые кажутся вырезанными в горе.
— Это безумие, — шепчу я в полном восторге. Внутри дома горит свет, проникая сквозь стены от пола до потолка. Я вижу гостиную, где стоят черные диваны и журнальный столик.