Алистер (СИ)
Я не против позитивного мышления, особенно от этого малово, однако невозможно нести настолько несусветную чушь, которую он пытается как-то запихнуть в меня и убедить обоих, что прав он здесь один.
— Один день, говоришь…
— Алистер, не заводи свою шарманку.
Рю обращается со мной, как с мебелью, но я уже привык. Приведём пример: твоя кровать неистово скрепит, уже какой день мучает тебя высокими неповторимыми нотами, испытывающими твой мозг на прочность, а ты при всём при том миришься с завываниями перед сном. Рю — тонкая натура, беря в счёт, что через «толстую кожу» можно пустить вибрацию, потрясшую его нервные клетки. Он не стерпит и найдёт выход к исправлению проблемы.
Таким образом, кровать подаёт знаки к вниманию, чего я и порываюсь добиться. Ещё говорят, мебель! Я самая лучшая и неповторимая мебель в его жизни.
— Заметь, я не повторяю ход твоей судьбы на каждом шагу и тебе тоже не советую.
— Ты про себя или судьбу? — он, верно, издевается.
— Ни про что. Наше алиби предельно простое и доступное для понимания. И кстати, спасибо, что проводил меня до моего дома, премного благодарен. Я не забуду твоей доброты по отношению к незнакомому человеку, попавшему в беду. — Рука — на груди, мои поэтичные мысли — в душе у Рю. — И спасибо, что привёл и познакомил с близкими тебе людьми, для меня это так много значит.
На словах «близкими тебе людьми» чёрные глаза сменились на более наплевательские, чем прежде. Но мне отчего-то кажется, что Рю в кои-то веки в порядке, с ним всё нормально, и передо мной предстал простой подросток, которому нечем заняться, и тот передаёт мне эстафету, мол, твоя очередь. Значит, я тут батрачу, чуть с ума не сошёл — в прямом смысле, — и мне ещё вести его куда-то надо. Вопиющ…
— Тебе не скучно? — вдруг раздаётся рядом со мной. Именно раздаётся, ибо небезразличный Куросава Рю — что-то новое. И пугающее.
Самое главное, что я узнал о парне с первой нашей встречи, что если ему по-настоящему начхать, то так и есть. Но бывают редкие исключения, в которых Рю чуток раскрывает свою неизвестную доселе сторону, отчего я возвращаюсь к мнению, что из этого пластилина ещё можно кое-что слепить.
Ну что ж, отматываем назад.
— Нисколько, — отвечаю я. — С тобой мне…
Он выставил вперёд ладонь, взывая прекратить.
— Давай без…
— Моей шарманки, — и щёлкнул пальцами в знак победы.
— Понятно, — Рю отвернулся от меня и засобирался удалиться из своей же комнаты. Признаюсь, я выступил бы неблагодарным гостем, позволь ему окончить небольшую перепалку. Рю хоть и ребёнок, я готов разговаривать с ним, как с взрослым. Честно, моя манера меняется от клиента до другого клиента, и мне ничего не стоит принять Куросаву за уважающего себя человека или минимум сознательного.
В конечном счёте, он прошёл через некоторые трудности жизни, и у меня имеются причины немного… Короче говоря, когда заслужит уважительного обращения, пусть и не просит, но до тех пор он тот же мальчишка, который открыл незнакомому дяде дверь в свой дом. Пора платить.
— Хочешь есть? — вытаскивает меня из целого ходя событий.
— Очень смешно.
— Когда ты ел в последний раз?
— Я бы сказал, что два века с лишним назад. Я вкусил жизнь! Не боюсь обсуждать свой возраст. Но, на самом деле, не помню. Иногда я забываю следить за временем. Я люблю считать годы по дням и часам, порой — минутам. Ориентируюсь по ситуации. И то, я не ел никогда. Я родился Проводником.
— Ладно, — Рю сцепляет руки в замок. Как же ему, видимо, скучно, раз пришёл к выводу, что ему ничего не остаётся, кроме как кумекать с предшественником из иного мира. — Ты ведь зачем-то нужен. Какой смысл предупреждать меня о смерти, при этом доставая «клиентов» целые сутки?
— А это мы узнаем после рекламы.
Глава 6
После того как Рю разрешил мне «подышать» свежим воздухом, точнее, одарил меня своим коронным жестом — взмахом руки; я воспользовался этим, выбравшись из дома самым что ни на есть неоспоримо эффектным способом — выходом в окно.
Обидно, ведь Рю даже не подбежал к нему проверить, в порядке ли я.
Но это даже не столько обидно, сколько осознание того, что я не попробую на вкус здешний воздух. Я чувствую, он свежий, окрыляющий, всё вокруг меня абсолютно зелёное. Оттенок зелёного переходит почти к изумрудному в контрасте с наступающим закатом. Облака очень объёмистые и пушистые, голубо-синие где-то там, далеко, они лишь слегка касались бледно-жёлтого цвета, прикрытого от лишних взоров солнца.
И я сделал первый шаг, повернувшись к нему спиной, направившись к холмам, где расположены террасы. Верю, что там меня ждёт сказочное зрелище, а пока есть возможность взвесить все хорошие и неудавшиеся казусы.
Во-первых, (что не имеет вообще никакого дела с Рю) я не переставал вспоминать о неком Ное продолжительный кусок времени, выделенный специально для Куросавы. Я, разумеется, отделял два этих аспекта дум, но одновременно скреплял и был бы рад, если бы нашёл зацепку либо доказательство их связи. Не зря же я встретился с ним именно сегодня. Должно существовать какое-то логическое объяснение всему происходящему, но мне будто мёдом намазана дорога в тупик. Был ли Ной человеком — без сомнений. Или же в мире есть несостыковки, неимоверно сотрясающие мозг, над которыми ломается не какой-нибудь президент, философ, а я, Зрячий Проводник, разбирающийся в мире и его обитателях на уровне психологии, оттачиваемой беспрерывно на протяжении всей своей жизни. Я не могу приводить себя в сравнение с живыми, поэтому это не моё чёртово дело. Но я же зачем-то здесь… Эх.
С помощью подделки, подкинутой мне в автобусе, во мне зародилось ужасающее чувство — сомнение.
А вдруг труп отыщут? Или уже отыскали? Начнут расследование, откопают записи, а завтра натолкнутся на беспощадную реальность. Смерть посчитают за самоубийство, несмотря на записанные показания свидетелей, отрицающих моё присутствие. Патологоанатом так же будет бессилен: любой след, оставленный мной, исчезает бесследно. Несчастный случай? Да, ибо объяснения, доказывающего обратное, никогда и ни за что не отыщут.
Или посмотрим на вопрос с иной точки зрения. Он вообще умер?
Мне по сути нечего волноваться. Тем не менее вышеупомянутое идёт наперекор правилу номер шесть и в тоже время не подчиняется ни одному крошечному пунктику свода правил Проводников.
Я убил… подделку. Это всё, что я скажу.
Что станется со мной — неизвестно. Определённо ничем хорошим для меня. Но я чту правила, благодаря которым не настал хаос. И, скажу по секрету, Проводники «запрограммированы» следовать своду. Мы физически бессильны перед ним. Вот почему с экспериментами способны баловаться лишь представители Третьего типа: мы научились обходить предписание, не нарушая его главного замысла. Каждый клиент — кладезь историй, скрашиваемых наше существование, но от веселья отказываться мы не намерены. Зрячих чаще всего можно встретить, и я однажды был свидетелем их заковыристых игр.
Я отложил эту тему, потому что мне нужно сосредоточиться на предыстории Рю. Он является главной задачей, которую я обязан решить за малую часть суток, ибо негоже бродить по коридорам чужого дома. И то, я не добьюсь ровным счётом ничего, работая «втихаря».
Рю, насколько я уверен, потихоньку открывается, незаметно, но открывается мне, как бы это самонадеянно ни звучало.
И ещё эта сцена перед снимком фотографии в честь дня рождения… В ней содержится то, без чего я не работаю. Пазл собрался. Картинка видна отчётливо. Пришла минута разоблачения. Всё разобрано по пунктам. В общем, прекрасно!
Под моими ногами шелестела хрустящая трава. И только потом я не приметил на себе туфлей.
Как прелестен мир. Он даёт тебе шанс насладиться одними из лучших на всём белом свете видами, а ты, как настоящий идиот, не идёшь к ним навстречу, а отвергаешь непростительными поступками вроде моего. У меня и без того нет ни на что прав, я раб своего предназначения при рождении, кроха среди цивилизации, доказывающей день за днём, что ты блоха. Нет, хуже. Проводникам отказывают во всём, и меня в том числе ограничивают. Дышать, употреблять пищу, слышать надоедливый будильник по утрам, ощущать родное место, ходить в школу, отстаивать свои суждения, слушать биение родного сердца. Целый список! И мне крайне жаль тех, кто до сих пор жалуется на своё положение. Можно добиться более грандиозных успехов, через прозрачное стекло не замечать радостей жизни, стать высоким человеком, на которого ровняются, заслужить доверие многих в твоём кругу. Звучит заманчиво, очень.