Белое на белом (СИ)

Она засмеялась, легонько щелкнула его по носу и убежала.
10
Тук. Тук.
— О-ох! О-ох!
Рыжие волосы разбросаны по подушке, в полутьме комнтаы два молодых обнаженных тела сплелись, наслаждаясь друг другом…
Тук-тук.
— А-ах! А-ах!
Девичьи пальчики впиваются в мокрую от пота спину Цайта острыми ноготками.
Тук-тук!
— А-а! А-а! А-а! А-а-а-а!!! Судорога сладкого удовольствия, разряд любовного электричества пронзил юношу и девушку…
ТУК-ТУК!!!
— Да кто там?!
Цайт спрыгнул с кровати и попытался прикрыться простыней, но девушка-разносчица, хихикнув, выхватила ее и замоталась наподобие древних жриц лесных богов: так, что босые стройные ноги были видны во всей красе. Юноша, недолго думая, прикрылся курсантским кепи и подошел к двери.
— Ты уже написал завещание?! — рявкнул он.
— Прошу прощения, господин, — пролепетали в коридоре, — но ваши друзья просят вас выйти…
Цайт распахнул дверь.
Незнакомый юнец в ярко-красном сюртуке — по виду, слуга — отпрыгнул в сторону:
— Вот ваши друзья, господин! — зажмурившись, пискнул он.
В коридоре стояли Йохан, спокойный как всегда и Ксавье. Одежда на последнем была идеально аккуратной и ничего не говорило о том, что Ксавье поднялся в номера со второй разносчицей одновременно с Цайтом. Ну, разве что легкий запах цветочных духов и небольшой мазок помады у правого уха.
Ксавье достал платок и стер помаду:
— Одевайся, Цайт. Вольфу нужна помощь.
11
— Что не так? — Цайт осторожно заглянул в помещение, где Вольф играл в фейт.
Знакомая черная спина ссутулилась за пустынным столом. Все деньги перекочевали к его противнику: молодому офицеру с ужасающе честным лицом. Тонкие черные усики торчат острыми шильями, волна темно-русых волос стянута в пышный хвост. Темно-синий мундир-доломан с кольчугой плетеных шнуров, серебристо-белых с золотистой нитью. Седьмой гусарский полк. Лейтенант.
— Вольф проиграл все деньги, — проговорил Йохан, — сначала свои. Потом те, что ему дал Ксавье. Потом взял у меня часть. А потом написал долговую расписку. На две тысячи.
— Зачем он играл, если ему так не везло?!
— Ему везло. Иногда. А потом снова не везло.
Цайт насторожился. Именно так — давая сначала выиграть, а потом обыгрывая, изредка дразня выигрышами, дергая, как карася за губу — ведут игру шулера. Он присмотрелся…
Неловкие, нарочито неловкие движения пальцев, тасующих колоду…
Острый внимательный взгляд, напряженно уставившийся в колоду, из-под которой вылетают карты… Влево, вправо, влево, вправо…
Лучик света, отброшенный полированной поверхностью серебряного браслета…
Цайт отстранился от проема и отвел Ксавье и Йохана:
— Гусар мошенничает.
12
— Раньше, чтобы увидеть карты противника, шулера клали на стол табакерку с зеркальцем на крышке, записную книжку с серебряным медальоном, любой предмет с зеркальной поверхностью. Сдавая карты, мошенник может увидеть их отражение в этом предмете и знать, какие карты он сдает. Скажем, в «кениге», где основную роль играет блеф, такое знание было бы решающим для выигрыша…
— Поэтому, — понимающе кивнул Ксавье, — при игре в карты запрещено класть что-либо на стол.
— Но шулера не отчаялись и придумали каждый свое. У гусара — браслет. Широкий, серебряный, с полированными звеньями. Он видит, какая карта лежит внизу и, если подошел черед нужной карты, кладет ее в выигрышную для себя сторону, или, если сейчас черед проигрышной стороны — отодвигает ее пальцем назад и кладет следующую по порядку.
— Понятно, — Ксавье перехватил трость поудобнее, — пойдем.
Они вошли в помещение в тот момент, когда Вольф издал ликующий вопль: ему удалось выиграть.
— Выиграл? — улыбаясь, спросил Ксавье.
— Да!
— Сколько?
Улыбка Вольфа погасла:
— Я должен Фридриху одну тысячу четыреста тридцать два талера.
Три курсанта повернулись к гусару. Лейтенант слегка занервничал:
— Выигрышные карты, они как женщины: когда ты ищешь их — они бегут от тебя, когда не нуждаешься в них — они приходят одна за другой. Лейтенант Фридрих айн Реч.
  
— Курсант Черной Сотни Ксавье.
— Курсант Черной Сотни Цайт.
— Курсант Черной Сотни Йохан.
— Господа, уже поздно. Вольф, я предлагаю сыграть последнюю партию. Если выигрываю я, вы будете должны ровно две тысячи, если вы — вы не будете должны ничего.
— Идет. Я ставлю на…
Перед глазами юноши появилась маленькая женщина в красном платье, так похожая на маму…
— На королеву.
Вольф пристально уставился на летающие карты.
Направо, налево, направо, налево, направо, на…
Трость Ксавье с силой хлестнула по столу, прижав руку лейтенанта с зажатыми картами.
— Что за…?!
Вольф, не понимая, что происходит, вскочил. Гусар тоже попытался было, но его рука уже была зажата в пальцах Цайта. Сзади на лейтенантские погоны легли тяжелые руки Йохана.
Юноша, продолжая стискивать пальцы гусара, медленно, преодолевая сопротивление, вывернул ее вверх.
В побелевших пальцах стала четко видна колода карт. Первой лежала королева запада, отодвинутая в сторону запястья. Следом шла та карта, которую шулер собирался положить на сторону Вольфа.
Нищий севера.
— Да вы мошенник, лейтенант, — произнес Ксавье, убирая трость.
— Мошенник?! — гусар яростно рванулся, вырвавшись из рук курсантов. Карты взлетели и осыпались листопадом.
Фридрих схватился за саблю. Одно из преимуществ офицера — разрешение носить оружие. Курсанты такового были лишены.
— Вы назвали меня мошенником, — выпалил гусар в лицо Ксавье, — Дуэ…
Договорить он не успел. В его лицо врезалась перчатка Вольфа.
Перчатка в лицо — обязательное условие для вызова на дуэль. Но для верности Волфь надел ее на кулак.
13
— Господа, — капитан охраны игорного дома, сам бывший военный, был спокоен и деловит, — вы помните, что дуэли как были запрещены сто шестьдесят семь лет назад, так и запрещены до сих пор?
Вольф спокойно кивнул, его глаза уже холодели и останавливались. Гусар, потирая темнеющее пятно на скуле, проворчал нечто, в принципе похожее на согласие.
— Мои товарищи, — спокойно обратился к капитану Ксавье, — всего лишь поспорили о том, кто из них наиболее искусен в фехтовании. Нет ли у вас тут возможности без помех провести тренировочный бой, чтобы разрешить их сомнения?
Капитан засомневался. В «Ротштейне» был фехтовальный зал, как раз для того, чтобы проводить дуэли среди тех, кому не хватило карт для «разрешения сомнений». Шпаги с тренировочными колпачками, под которыми прятались острые жала клинков — подпишите бумаги о том, что предупреждены о необходимости соблюдения осторожности и хоть поубивайте друг друга, к игорному дому претензий никаких. В особенности, если вспомнить имена, титулы и должности тех, кто регулярно приходит в аристократическую часть.
Но капитан все-таки был человеком. Он слишком часто видел вот таких юнцов, как мальчишка с волчьим именем. Ему слишком часто приходилось их хоронить.
— Господа, — предпринял он последнюю попытку примирения, — возможно, вы сможете разрешить свои сомнения менее опасным способом?
Гусар фыркнул. Проклятый шулер… Если он убьет мальчишку, то никогда больше не попадет не только в «Ротштейн», но и в любой другой игровой дом Шнееланда. Уж он, капитан, об этом позаботится.
Капитан взглянул в лицо мальчишки… И все понял. Такие глаза он тоже видел. Людей с такими глазами убивают очень редко.
На гусара смотрели два осколка льда.
14
Секундантами Вольфа стали Ксавье и Цайт, секундантами Фридриха — уланский мальчишка, бледный и растерянный, и пьяный до изумления гусарский капитан, тем не менее твердо стоявший на ногах.
Йохан, неожиданно оставшийся не у дел, посмотрел, как его товарищи вместе с начавшим чувствовать что-то неладно, но еще хорохорящимся гусаром и его секундантами, двинулись в какой-то специальный зал для дуэлей.